Универсумные взаимообусловленности и отношения в универсумной структуре • Субстанция и субстраты • Сингулярности • Принцип дополнительности как признак идеальной устойчивости в структурно-смежной объективации свободы воли • Душевная структура как объективная субстанция • Понятие структурного уровня (звена) Мироздания • Вселенная • Принцип единой субстанциональной гомеоморфности.

«Для современного понимания принципа причинности и причинно-следственных отношений характерно признание двух фундаментальных свойств, присущих причинности, это- наличие материальных взаимодействий ….. и временных отношений между причиной и следствием, порождающим и порождаемым, воздействующим и воздействуемым» [2, стр.159]. Поэтому, причинность выступает как одна из важнейших форм взаимосвязи и взаимообусловленности явлений и процессов бытия, когда одни явления, называемые причинами при определённых условиях, неизбежно порождает другие явления (процессы), называемые следствием или действием. «Причинность, несомненно, является теорией изменения» [3, стр.15], непосредственно связанная с раскрытием онтологических принципов строения и эволюции Мироздания и его познания, с представлениями о научной картине мира и стиля научного мышления. Принцип причинности был отнесён И.Кантом к синтетическим априорным, трансцендентальным идеям [1, стр.254] и является идеей того, что при одинаковых условиях одинаковые причины порождают одни и те же следствия [4]. Синтетические априорные идеи — это идеи чистого разума как априорные посылки знания были представлены Кантом: 1) принципом естественной причинности, эмпирическим приближением которого является физический принцип причинности, наполненного содержанием природных явлений (феноменов), образующих сферу знания; 2) принципом свободной причинности как причинности, наполненной содержанием явлений невозможной, субъективной, т.е. ноуменальной действительности, относящейся к вере. Свободная причинность была признана и признаётся до сих пор как ненаучная на том основании, что она — не проверяема в сфере опыта и недоступна разуму. В этом состоит конфликт между верой и знанием. Хотя, И. Кант всего лишь сформулировал проблему: «Возможна ли свободная причинность или всё в мире происходит по законам природы?» [2]. Означающее, что в диалектически изменяющемся мире не решён вопрос о взаимообусловленности этого мира и свободной причинности. Однако, этот вопрос, касающейся всей системы человеческих знаний, что даже в условиях современного уровня развития цивилизации, требует, – во-первых, критического анализа структуры самого вопроса, а не просто ответа на вопрос.

Но, к синтетически априорным, трансцендентальным идеям относятся также идеи близкодействия и дальнодействия как априорные идеи о конечной и бесконечной форме структурных взаимоотношений бытия и бытия человеческой экзистенции. Причём, такая система структурных взаимоотношений бытия, явленная в ходе конкретизации идей близкодействия и дальнодействия была соотнесена с системой структурно-связных отношений Универсума. Очевидно, также можно конкретизировать в системе структурно-связных отношений Универсума, синтетически априорную идею о принципах свободной причинности.

Но, в какой-либо абстрагированной системе структурно-связных отношений Универсума первичным является не онтологическое понятие о причинной связи и способах его соотнесения со структурно-связными отношениями, а сама система структурно-связных отношений. Ибо, под причинными отношениями можно понимать: 1) либо, создаваемую действиями присущей воли такие взаимообусловленности структурно-связных отношений, которые в структурно субстанциональных отношениях универсума обязательно выделятся в универсальную (единую) форму отношения близкодействия, создавая соответствующую причинность отношений, 2) либо как такие структурно-связные взаимообусловленности, создаваемые действиями присущей воли в какой-либо иной, не субстанциональной, абстрагированной системе структурно-связных отношений, которые, не обладая равно- и односвязным признаком структурных отношений (главным инвариантом положенной объективности), не подпадают в понятие причинных отношений, но всегда обладают имманентно присущим им признаком взаимообусловленности. Естественно, можно было бы назвать такой признак взаимообусловленности в абстрагированной системе структурно-связных отношений универсума как причинные отношения. Но, тогда теряется онтологический, субстанциональный характер причинных отношений, теряется их диалектический характер, ибо структурно-связная взаимообусловленность их становится многосвязной, осуществляясь лишь мире «инореальности», в духовном мире.

Однако, термин «свободная причинность», со времён Канта и до сих пор, не употребляется в своей расширенной и правильной форме «свободная взаимообусловленность». Поэтому, при обсуждении вопроса Канта о возможности свободной причинности нужно вначале определиться о границах свободы самой причинной возможности, ибо за пределами этой границы проявляется понятие возможности свободной взаимообусловленности, которое и следует сравнивать с природными законами. И, тем не менее, не отвергая традиционного и не конкретизированного употребления понятия «свободная причинность», будем подразумевать его как «свободная взаимообусловленность», которая только в субстанциональных отношениях Универсума переходит в истинную форму «свободной причинности». Соответственно, понятие регулятивная взаимообусловленность также не соответствует понятию закономерной взаимообусловленности (причинности), ибо последняя, имеет такую структурно-связную взаимообусловленность, которая подвластна действиям лишь естественной и научной воли, представляя структурно-смежную взаимообусловленность (детерминацию). Поэтому,закономерная взаимообусловленность и есть закономерная причинность и является равно- или односвязной. Действительно, понятие регулятивной взаимообусловленности как принципа мышления, как некоторой целесообразности, шире понятия закономерной взаимообусловленности или закономерной причинности, и есть понятие, дополнительно связанное со сменой структурно не гомеоморфных состояний, т. е. связанное с такой определяемой формой взаимообусловленности отношений свободы внешней воли, которая имеет уже не закономерный, а вариабельный морфизм структурных форм взаимообусловленности при смене структурных состояний; а потому, не обладает собственным главным инвариантом положенной объективности.Итак, если регулятивная взаимообусловленность как определённая вариабельно-связная взаимообусловленность, не имеет причинной взаимообусловленности, т. е. не представляет формы субстанциональной взаимообусловленности, то она представляет формы автономно регулятивной взаимообусловленности, виртуально переходящей в формы собственных духовных взаимообусловленностей. Автономно регулятивная взаимообусловленность, в отличие от детерминаций научной волей, есть субъективная, многосвязная структурно-вариабельная объективация и детерминация. Итак, всякая регулятивная причинность есть взаимообусловленностьсубстанциональных отношений, порождённых диалектической волей, а всякая регулятивная взаимообусловленностьохватывает также не субстанциональные взаимоотношения.

Тогда, свободная взаимообусловленность (причинность) означает свободу произвольно допустимой регулятивной взаимообусловленности (причинности), имеющую определяемость (возможность, постижимость) и неопределяемость этой свободы. Но, введение в основу Мироздания первично осуществляющейся идеи об Универсальном Противоречии, порождающей принцип абсолютно-потенциальной взаимообусловленности [5, с. 129], позволяет определиться свободной взаимообусловленности в структурно-связных, регулятивных отношениях Универсума, 1) с её объективированной стороны, как определяемой свободной взаимообусловленности, порождаемой действием объективированной свободы свободной воли, т.е. порождаемой свободой действия внешней воли. Поэтому, определяемую свободную взаимообусловленность (причинность), примем за внешнюю регулятивную взаимообусловленность (причинность), имеющую определяемость, т.е. возможность своей произвольной регулятивно допустимой взаимообусловленности, порождаемой свободой действия внешней воли в объективной действительности. Тогда как, с другой стороны, 2) неопределяемая свободная взаимообусловленность остаётся истинно свободной взаимообусловленностью в необъективной действительности.

Итак, в структурно-связных отношениях Универсума и в их проявляющихся взаимоотношениях, естественная причинно-следственная связь расширяется в обобщённое понятие структурно-связной, регулятивной взаимообусловленности отношений, порождённой соответствующим структурно присущим детерминизмом их состояний; одной из наиболее общих субстанциональных форм, которой является внешняя закономерная причинность. Рассмотрим известные типы структурно-связной причинности (взаимообусловленности) в универсумных структурных состояниях.

Механистические причинно-следственные отношения представляются строго однозначно и соответствуют естественной модели жестко детерминированного (классического) мира как первой базовой модели Мироздания и модели познания его естественной причинности, соответствующей действию естественной воли, порождающую континуальную непрерывность в классических механистических причинно-следственных отношениях, т.е. порождающую непрерывную причинную связь. Ибо, ньютонова научная парадигма основана на фундаментальных метафизических постулатах [4, стр. 99]: 1) принципе дальнодействия (мгновенного взаимодействия), обесценивающего потенциальность механических процессов в непрерывном 4-мерном многообразии и логически требующего следом, 2) абсолютности пространства и времени в параметрической 3-мерной системе координат с нулевой инвариантной мерой устойчивости (С=0, с = ∞) относительно существующих динамических структур этой системе как вещи-в-себе, и влекущих, 3) концепцию материальной точки, устанавливающей модель дискретно-точечных взаимодействий, которая в одной из своих проявляющихся, познавательных качественных форм динамических структур системы выливается в 4) принцип инерции.

Однако, механистические представления вели к причинным парадоксами, разрушающим классическую картину Мироздания и создавали необходимые предпосылки для релятивистских представлений и идей о близкодействии, точнее, – о предельности скорости процессов взаимодействия в пространственно-временной структуре. Это произошло после открытия и исследования свойств электромагнитного поля, — тогда, принцип дальнодействия был, подвергнут критике как не соответствующий новым представлениям о действительности. Фактически, теория относительности удержала естественную причинность и освободила физическое знание от концепции ньютоновского дальнодействия, приводившую к причинным парадоксам. На уровне новых представлений было доказано, что взаимодействие электрически заряженных тел происходит не мгновенно, а передаётся через электромагнитное поле, являющееся носителем (субстратом) эти взаимодействий. Так появилась концепция физического поля и концепция близкодействия, которая безоговорочно стала применяться ко всем последующим абстракциям физических взаимодействий в теории квантованных полей. В новом понимании принцип причинности стал увязываться с идеей многомерности и дискретности актуальных структур произвольной размерности и произвольного структурного содержания, неизбежно ведущему к осознанию причинной обусловленности событий на этих структурах и к причинно-следственным связям процессов их развитий, имеющих близкодействующий и двухсторонний, т.е. не строго детерминированный, но односвязный характер принципа причинности

Это заметно уже в СТО, давшей строго математическое обоснование естественной релятивистской причинности, утверждающей существование событий, причинно не связанных друг с другом, с не нулевой инвариантной мерой устойчивости (С= const, с = 1/ const) относительно существующих динамических структур этой системе. Это приводит к концепции инвариантности пространственно-временного состояния, своеобразной геометрической форме инвариантной дискретности (δs²= const) пространственно-временных отношений. Очевидно, что инвариантность причинно-следственной взаимообусловленности таких состояний в целом – это не есть инвариантность её чисто пространственной или отдельно чисто временной структурной (причинной) взаимообусловленности. Кстати, такая модель дискретно геометрической формы инвариантности в СТО, развивает в динамической картине взаимоотношений свою новую более сложную динамическую форму, представленном в геометродинамическом принципе эквивалентности, ведущем к более общей геометродинамической инвариантности в ОТО.

Геометродинамические причинные структуры 4-мерного многообразия, теоретически введённые в ОТО, порождены принципом эквивалентности и представляют геометродинамическую причинность в структурах её многообразия, обладающую качеством односвязной, каузальной, закономерной детерминации, обусловленной действием геометродинамической научной воли. Это есть признак того, что человеческое познание всё глубже углубляясь в сущность природы и сталкиваясь с всё большими трудностями в проверяемости истинности её теоретических моделей, всё дальше отходит от требовательностей диалектической и душевной воли, вынужденно оставаясь в рамках свободы научной воли, в рамках искусственной требовательности к собственной системно-устойчивой и структурно-смежной объективации свободы, выражающуюся принципом дополнительности в теоретической системе. Принцип дополнительностиотражает способ приведения структурно-связной модели сложной системы в объективную структурно-односвязную или структурно-равносвязную реальность устойчивой объективации свободы диалектической воли – наполняя научную волю главным признаком душевной воли. Главный признак реализации свободы душевной воли, обусловленный положенной виртуальностью свободы диалектической воли, состоит в полной научной взаимообусловленности реализованных структурно одно- и равносвязных отношений, взаимодополненных целостной возможностью их многообразия в необходимой объективации устойчивой свободы душевной воли, т.е. структурно дополняемых в необходимой явленности равносвязной и системно устойчивой сущностью как целостной теоретической возможностью. Такая явленная сущность обладает структурно устойчивой свободой объективации истин душевной волей и представляет свободу равносвязной устойчивой душевной структуры системы. Поэтому, принцип дополнительности выражает признак идеальной устойчивостив структурно-смежной объективации свободы присущей воли.

Это заметно и в механическом квантовом принципе причинности, как проявление в действительности микромира квантового детерминизма как способа причинной квантовой взаимообусловленности взаимоотношений в микромире (научной волей), которые не явно проявляют качество структурной смежности и выражаются динамическим принципом корпускулярно-волнового дуализма, соотношением неопределённостей и квантовой гипотезой М.Планка, логически обобщаемые принципом дополнительности. Причём, в многообразии механического квантового состояния, принцип дополнительности для своих воздействий и возмущений, сводит не явно проявляющееся качество структурной смежности к явному качеству структурной смежности, объединяющему недостающие динамические характеристики системы в точечно-функциональное односвязное многообразие волновых функций (пространство состояний). Поэтому, в механическом квантовом принципе причинности отражается действие односвязной структурно-смежной детерминации теоретических структур научной волей.

Однако, дальнейшее развитие методов квантовой механики потребовало введение идей, взятых из математики, Это прежде всего, теория поля, квантовая теория гравитации и различные пертурбативные теорий струн (теории р-бран), рассматривающие такие квантовые поля с нетривиальной топологией, геометрия которых зависит не от точек пространственно-временного многообразия, а от струн, длиной порядка планковской, когда флуктуация геометрии, в окрестностях собственных вакуумов с собственной дуальностью относительно этих струн, сравнима с их размерами. Вводимый способ причинной взаимообусловленности взаимосвязей квантовых структур таких теорий также не явно проявляет качество структурной смежности за счёт исскуственного выбора способа дуальных соотношений для различных динамических характеристик полей и требует свои собственные формы принципа дополнительности. Такой причинный детерминизм представляет разные варианты квантово пертурбативного принципа причинности, скорее напоминающий результат структурно-смежной объективации собственных субъективных форм ментально-регулятивного многообразия научной воли в свободу её идеальной структурной модели сущего (системы) с равно- и односвязной формой закономерного детерминизма теоретических структур. Иначе говоря, в квантово пертурбативном принципе причинности отражается действие равно- и односвязной структурно-смежной детерминации теоретических структур научной волей.

Однако, признаками неустойчивости сложных систем, в частности, особенностями геометродинамической структуры в ОТО являются её сингулярности как особые мировые точки, в которых характеристики поля, представляемые как физические, в силу искусственно введённых принципов ОТО, оказываются бесконечными. Существование сингулярностей, неустранимых никакими преобразованиями систем отсчёта делает их принципиально непознаваемыми и обрывает цепь действительной причинно-следственной связи. Можно сказать, что сингулярности – это точки ветвления действительной причинно-следственной связи; точки, в которых происходит такая регулятивная объективация состояний, что смена состояний взаимообусловленности отношений не является равносвязной, а переходит в морфизм или объективацию структурно-неопределённых и структурно-многосвязных состояний взаимообусловленности отношений, т.е. представляет вариабельную объективации. Причём, вариабельная объективация представляет уже не структурно-смежную объективацию структурной взаимообусловленности отношений а, нарушая любую действительную причинно-следственную связь, оставляет лишь одну связь – связь собственной, вариабельно-регулятивной структурной взаимообусловленности отношений. Таким образом, вариабельная структурно-многосвязная объективация смены состояний не является признаком структурной целостности актуальных объектов, не является субстанциональным признаком, а в ближайшем рассмотрении есть признак дезобъективации субстанциональных структур. Тогда как, произвольная закономерно-регулятивная, как закономерная структурно-смежная смена состояний взаимообусловленности – гомеоморфно переводит одни равносвязные состояния в другие, такие же равносвязные состояния, т.е. не обрывает действительную причинно-следственную связь некоторых (локальных) структурных детерминаций, соответственно создающих такую же локально целостную структурную систему, которую нельзя не отнести к субстанциональной.

Таким образом, принцип причинностиесть внутреннее свойство, признак структурно-смежной объективации познаваемых структур заданной актуальной системы (объекта) как определённого состояния в структуре Мироздания, априорно определяемое чистым разумом через идею о свойствах взаимодействия (взаимоотношений), имманентно присущих этому состоянию актуального объекта бытия иобусловленную: 1) действием диалектически каузальной (душевной) или односвязной структурно-смежной формой объективации научной воли как проявления внешней воли У.П.; 2) действием диалектической (душевной) или равносвязной структурно-смежной формой объективации научной волей, порождающей параметрический признак причинности, имеющий обычную форму принципа причинности для каждого определённого параметра равносвязного состояния взаимоотношений в актуальной системе. Причём, выделяемый признак, как атрибут принципа причинности, является инвариантной формой связности закономерной взаимообусловленности в структурно-смежной объективации познаваемых (полагаемых) структур его реальных состояний Универсума, выделяющих их как субстанциональное состояние и являющей единую (универсальную) закономерную взаимообусловленность проявления научной воли. Количественная мера признака инвариантной формы связности в единой закономерной взаимообусловленности есть главный инвариант положенной объективности реальных систем, и относится только к субстанциональным взаимообусловленностям, представляя меру субстанциональной связности. Тогда как, признак структурно-многосвязной формы связности вариабельно-регулятивной взаимообусловленности не создаёт инвариантной меры объективности структурной реальности и не представляет признак целостной системы, не представляет её актуальность и субстанциональность, ибо обладает неизвестной глубиной собственной разобъективации.

Однако, проявляемая инвариантная форма связности в закономерной взаимообусловленности отношений, являясь единым инвариантом в системе внешних взаимоотношений познаваемого структурного состояния Универсума как признака его единого существования, как универсальный инвариант единой формы отношений близкодействия этого состояния, – порождает различные, прочие устойчивые инвариантные взаимоотношения структурного состояния в многообразии его внутренних, потенциально реализуемых возможностях актуальной структурной конститутивности состояния системы. Такие прочие устойчивые инвариантные взаимоотношения структурного состоянии как многообразие признаков самой сущности системы, представляют признаки субстратных состояний, познаваемого субстанционального состояния Универсума, как её сущности. Иначе говоря, различные равносвязные формы субстратных состояний, объединены единой инвариантной формой связности субстанционального состояния, объединены единой формой принципа причинности всей субстанции. Тогда, источником принципа причинности является имманентно присущее взаимодействие в состоянии актуализированных структур бытия, составляющий отличительный и существенный признак их феномена, как признак актуальности этих структур, как отличительный субстанциональный признак. Действительно, если это действие обладает инвариантной меройвзаимообусловленности (δ) отношений между элементами системы, т.е. представляет инвариантно-детерминированные отношения причины к следствию в равносвязно актуализированных структурах универсума, то это является достаточным эмпирическим критерием субстанциальности таких структур [1, стр. 150]. Итак, объектом инвариантных отношений взаимообусловленности, в том числе единой формы близкодействия, порождающей единую форму соответствующей структурно-связной взаимообусловленности отношений или единую форму соответствующей причинности, в актуализированных структурах, как субстратов всего причинно меняющегося, является субстанция.

Очевидно, в таком понимании явленность сингулярностей в 4- мерном многообразии ОТО, представляет действие чуждой этой структуре причинности. Поэтому, сингулярности ОТО являются феноменами искусственного творения (по Канту), а также эффектами перспективы кажущихся явлений; — результатом оконечивания потенциальных процессов, искусственно устраняющего всю последующую структуру отношений системы в результате устранения её потенциальной акциденции, диалектически соединённой с необходимой действительностью физического бытия и с имманентно присущей бытию единой формой физически причинных отношений. Такая абстрактная реальность как своеобразное отражение действительности, не имеющая необходимой потенциальной акциденции, но основанная на априорной модели целостной возможности, подменяющей реальную целостную возможность необходимой действительности, встречается лишь в структурах математических моделей, которой и является ОТО, приводящая к сингулярностям — феноменам искусственного творения как теоретическим фикциям, в очередной научной картине Мироздания, порождённой научной волей с её геометродинамической причинностью в ОТО, как модели сложной системы гравитационного взаимодействия, и явно недостаточным уровнем условий принципа дополнительности.

Причём, пространственно-временной структуре ОТО как модели 4- мерного многообразия, сопоставляется пространственно-временный континуум как математическая форма односвязного пространственно- временного субстрата в 4- мерной особенности, как определённого состояния структурного уровня в Мироздании с собственной формой инвариантных причинных отношений, обусловленного определённым детерминизмом научной воли. И, только переход к другим состояниям, в общем состоянии структурных уровней Мироздания, имеющих другую форму собственной связности, с другой мерой инвариантности взаимообусловленных отношений, т.е. с другой формой собственного причинного детерминизма, — меняет, имманентно присущую меру состояния инвариантности единой формы причинных отношений данного пространственно-временного субстрата, как структурного уровня, на иную форму действия с имманентно присущей иной мерой инвариантности причинных отношений, имеющей уже иной принцип причинности, но подчиняющееся единой диалектической природе взаимодействия (Единое взаимодействие). Именно эту взаимообусловленность взаимодействий (взаимоотношений) в Природе стремится отобразить в своих познавательных схемах-мирах (как состояниях) научная воля, дополняя и корректируя эти схемы соответствующими принципами дополнительности в многообразии форм связности взаимообусловленных отношений состояния данного пространственно-временного субстрата. С того момента, как форма связности состояния структуры как части состояния определённого структурного уровня данного субстрата, — меняется, вместе с изменением инвариантной меры устойчивости отношений единой формы взаимообусловленности, т.е. вместе с универсальной формой инвариантного взаимообуславливания в субстрате, представляющего изменение единой формы близкодействия или соответствующей формы причинности единой 4-мерной особенности (компакта)как изменение его структурно равно- или односвязного состояния как состояния всего субстрата, то меняется и субстанция, определяющая этот субстрат, ибо меняется форма связности диалектической причинности всей субстанции. Ибо, структурно равно- и односвязное состояние, определяемое действием диалектического детерминизма, и представляет причинный детерминизм.

Т.о., диалектический принцип причинности как имманентно присущее есть собственное и внутреннее свойство структур любого актуального объекта в форме определённой субстанции. Причём, диалектическая причинность имеет свойство менять предельную форму своего действия с имманентно присущей ей иным постоянством причинных отношений уже иного актуального объекта как иной объективной субстанции. Субстанция — это единое и равносвязное, замкнутое множество, единый и равносвязный многомерный компакт, актуальная система (объект) с определенной и конгруэнтной (инвариантной) на её структурах универсальной (единой) формой детерминизма, т. е. единой, универсальной формой близкодействия, порождённой имманентно присущей Мирозданию диалектически причинной взаимосвязью (Единым взаимодействием) и порождающей наиболее общие атрибутивные свойства качества её явленности и являющаяся носителем этого качества (атрибута). Однако, целостная возможность явленной субстанции, представляющая атрибут (признак) равносвязной инвариантной взаимообусловленности этой субстанции, — порождает всевозможные возможности субстанции в форме её субстратов с однотипной равно- или односвязностью в рассматриваемой цепи развития (раскрытия) актуальных систем этой субстанции, имеющих различную инвариантность прочих (не универсальных) отношений структурной взаимосвязи. (Умозрительно можно соотнести субстанцию с аттрактором, а субстрат с бифуркацией). Кроме того, для необходимой явленности системно устойчивойдушевной структуры сущности в объективную реальность необходима реализация главного признака свободы душевной воли – признака диалектической взаимообусловленности и взаимодополняемости структурных равносвязных отношений её душевной структуры. Поэтому, в рамках структурно-связной модели Мироздания душевные структуры являются субстратами единой субстанции. Помимо прочего, целостность структурно-связных отношений невозможной действительности, являющейся объективной границей проявления вариабельно-регулятивной взаимообусловленности отношений, порождённых духовной волей, − требует признать, что основание конкретной объективной субстанции лежит в совместной единой конгруэнтности структурно-связных отношений, образующих объективную целостность этой субстанции с её ментальной формой. Т.е. формой, создающей замкнутость или компактность конкретной объективной субстанции.

Итак, при смене формы диалектически закономерной взаимообусловленности субстанциональной структуры на другую форму взаимообусловленности (причинности) в иных субстанциальных структурах, — будет иным ход потенциального процесса на этой структуре, будет иной причинно-следственная связь, будет иным параметр описания потенциального процесса. Можно сказать, что иным субстанциональным структурам имманентно присуще иное проявление времени. Также будет иным инвариант устойчивого состояния всей субстанции (С), будет иным инвариант скорости взаимодействия (с). Поэтому, учитывая понятие структурной связности систем, можно придать структурным уровням в Мироздании (Универсуме) субстанциональный признак. Действительным (объективным) структурным уровнем Мироздания можно считать совокупность одинаковых по связности равносвязных систем, компактов, объектов, объединённых единой, универсальной структурной явленностьюинвариантного структурного свойства наименьшей кратности для их произвольных открытых состоянийбыть заполняемыми произвольными и сколь угодно малыми открытыми состояниями (покрытиями) произвольного качественного состояния системы в универсуме, — представляющие единую и отдельную n-мерную объективно-действительную (естественную, диалектическую, научную или душевную) субстанцию (компакт) или актуальный n -мерный действительный объект (система) с определенной, постоянной и универсальной на её структуре инвариантной формой имманентно присущей ей диалектически причинной взаимообусловленностьюотношений, т.е. обладающей единой инвариантной мерой (С) устойчивого состояния своих замкнутых структурно предельных конгруэнтных отношений, порожденных единым и единственным универсальным близкодействием на этих структурах, как осуществлённой формы Единого взаимодействия У.П.. Поэтому, основное свойство объективной субстанции в том, что она определяется единственным и единым инвариантом (с) предельной скорости (интенсивности) близкодействия как осуществлённой формы Единого взаимодействия диалектической воли.

В силу этого, наша Вселенная как объективная единая субстанция, для всех своих субстратных состояний (видов взаимодействий), имеет единственную и единую предельную скорость взаимодействия — скорость света в вакууме; таким образом, отличаясь от других возможных, при реализации их, объективных субстанций, — вселенных.

Стоит отметить, что универсальность (единость) инвариантных отношений как внутренних связей может быть и не единственной, тогда как универсальность инвариантных взаимообусловленностей — универсальность инвариантной детерминированности как внешних отношений, определяющих процесс и развитие (раскрытие), — является единственной при Едином взаимодействии, определяемой диалектической волей. Кроме того, всё то, что обусловлено диалектической волей, является присущим в реальных взаимоотношениях; а всё то, что подчинено регулятивной воле – условно-субъективно и лишь субъективно приписывается реальным, объективным взаимоотношениям. Хотя, с учётом диалектической ориентированности действия У.П. в реальных структурах, нарушаемое лишь действием духовной воли — регулятивный принцип, имманентно обусловленный формами действия внешней воли из-за их взаимообусловленности, вносит в действия регулятивной воли объективный и диалектически сориентированный смысл её субъективных структур, оконечивая свободу действие духовной воли, являющейся в своём одиночестве лишь неустойчивой формой свободы У.П. Иначе говоря, регулятивная воля, как и внешняя воля, в своих объективных детерминациях имманентно присущи реальным структурам Мироздания, а субъективно приписываемые им объективации и детерминации свободы обеспечиваются формами свободы необходимой противоречивости У.П.

Выделим, множество n-мерных объективный субстанций (компактов), объединённых лишь по положенной на их структурах и единой универсальной форме приписываемой им регулятивно-причинной взаимообусловленности устойчивых отношений (δ), т.е. объединенных лишь по единой и положенной в них инвариантной форме регулятивной детерминированности структурных отношений n-мерных объективных субстанций, которые представляют регулятивно структурные n-мерные уровни в Мироздании, т.е. объективную многосвязную n-мерную регулятивную субстанцию (компакт), детерминируемых также и автономной (духовной) волей. Тогда, можно говорить об объективной субстанции (компакте) как о совместной форме, имеющей диалектическую (структурно-смежную, регулятивно-закономерную) и регулятивную (вариабельную) взаимообусловленность отношений, т.е. действительную взаимообусловленность (детерминизм)отношений, порождённую единственным и единым У.П. и переходящую в действительную субстанцию; а также о реальной субстанции как об объективной субстанции в реальной действительности, имеющей диалектическую (структурно-смежную, регулятивно-закономерную) обычную и параметрическую причинность отношений. Причём,регулятивная взаимообусловленность отношений представляет всевозвозможные формы взаимообусловленности отношений кроме структурно-неопределённой детерминации, относящейся к действию виртуальной воли.

При диалектической и инвариантно каузальной детерминации n-мерной объективной субстанции возникает форма непрерывного, односвязного макромира, в которой каузальность является инвариантным признаком. Кстати, топологическая структура объективной субстанции, в силу универсальной конгруэнтности свойств присущих ей действительных взаимообусловленностей отношений, т.е. свойств причинных отношений, обусловленных внешней волей, — необходимо представляет единую конгруэнтную форму структурных свойств причинных отношений, в том числе, количественный признак инвариантной формы (преобразований) отношения гомеоморфности процессов взаимодействия, носящий топологически конвенциальный характер отношения «бесконечной близости». Это следовало ожидать от структурных свойств объективной субстанции. Тогда, топологическая структура объективной субстанции проявляет признаки взаимно однозначного и взаимно непрерывного преобразования взаимообусловленности (причинности) её действительных отношений, т.е. проявляет гомеоморфность преобразований его действительных детерминизмов, сводящееся к гомеоморфности универсального детерминизма в заданной субстанции, т.е. определяющего универсальную инвариантность (конгруэнтность) гомеоморфной формы преобразований признаков близкодействия в субстанции. Иначе говоря, инвариантные свойства гомеоморфности преобразования топологических структур субстанции, относительно его действительных детерминизмов, есть инвариантные свойства преобразований субстанциональных структур. А в заданной объективной субстанции существует единое гомеоморфное преобразование действительных детерминизмов субстанции. Очевидно, в рамках определённой объективной субстанции единое гомеоморфное преобразование проявляет множество своих инвариантных свойств относительно выделенного вида (способа) детерминизма, главное из которых свойство односвязности или равносвязности, переходящее в единое или кусочно-локальные топологические свойства отношения «бесконечной близости», а также инвариантные количественные признаки осуществлённых субстанциональных форм близкодействия. Поэтому, можно сформулировать принцип единой субстанциональной гомеоморфности: «Гомеоморфность в субстанции принимает форму единого действующего преобразования её структурно действительных признаков причинных отношений и признаков её субстратов, т.е. принимает форму единой действующей гомеоморфности признаков её универсального детерминизма, порождающем субстанционально-собственную группу инвариантов, – полностью меняющихся при переходе к другой субстанции, с другой инвариантностью (конгруэнтностью) её универсального детерминизма; и также, частично меняющая лишь часть собственных инвариантов, при переходе к субстратам с иной инвариантностью (конгруэнтностью) топологической связности их внутренних взаимоотношений, а не только взаимообусловленности (внешней), – инвариантность связности которой неизменна». Кстати, топологические переходы и взаимосвязь между субстанциями, субстратами, субстанциями и субстратами, осуществляются в сверхпространстве как пространстве с вариабельной топологией. Причём, принцип единой субстанциональной гомеоморфности выделяет универсальные инварианты конкретной объективной субстанции, с конкретной формой осуществлённой идеи близкодействия, т.е. выделяет присущий ей инвариант устойчивого состояния всей субстанции (С) или инвариант скорости взаимодействия (с). С другой стороны, принцип единой субстанциональной гомеоморфности есть признак различных принципов или различных осуществлённых форм идеи близкодействия с присущими им, собственными инвариантами устойчивого состояния всей субстанции (С_i=const) или собственными инвариантам скорости взаимодействия (с_i=const), представляющие различные (параллельные) вселенные [5 — 8], имеющие собственный структурно-связный субстанциональный признак целостного состояния их единой формы системной взаимообусловленности.

Такая взаимосвязь обнаруживается при рассмотрении современных физических проблем. В настоящее время особенно актуальным становится философский анализ пространственно-временных представлений современной физики в связи с широким внедрением в её квантово-теоретические и релятивистские конструкции таких новейших понятий современной математики, как расслоения, гомотопические классы, связности, нетривиальные топологии, космологии с меняющейся (вариабельной) топологией, локальные симметрии и т.д. Этот процесс ведет к серьезному и основательному углублению всего представления о пространственно-временном субстрате и пониманию физических процессов и явлений на очень малых расстояниях и при очень высоких энергиях. Даже чисто гносеологические отношения субъекта и внешнего мира могут при этом меняться местами относительно столь обычного для нас макроскопического представлении о «внутренней части» пространства и дополняющей её до всего пространства «внешней» части. При попытке применить эти, казалось бы, само собой разумеющиеся и совершенно очевидные интуитивно-пространственные представления о субъекте и объекте, например, к топологически нетривиальным пространствам, получается, что «внешний мир» можно трактовать и как своего рода «внутреннюю часть» субъекта. Поэтому, релятивистское обобщение пространственно-временных представлений в связи с обсуждаемой топологической проблематикой в общей теории калибровочных полей и гравитационного коллапса становится определяющей [9].

Объемлющим геометрически целостным образованием реального многообразия, охватывающим в единой пространственно-концептуальной схеме все эти интереснейшие и достаточно трудные проблемы, являются так называемые топосы — пространства с переменной, вариабельной топологией, введенные впервые в физику под именем «сверхпространства» Дж. Уиллером [10], а в математику — А. Гротендиком [11]. Они представляются современными аналогами пространств с такой переменной метрикой, где от точки к точке меняются уже не расстояния и метрика, а способы перехода к пределу в окрестностях особых точек данного множества, зависящие от характера отношений со своими подмножествами. Идеи Серра-Гротендика были дополнены Лаввером, сводившего исходное определение топосов как обобщенных протяженностей с вариабельной топологией к чисто логическому представлению их как произвольных многообразий и логических моделей со структурой первопорядковой логики. Т.о. топосы наполнили теорию множеств регулятивным принципом и придали ей характер развивающегося объекта, отражая процесс становления и операционального координирования элементов обобщенных протяженностей в реальном физическом пространстве. А полученная, в рамках логической теории топосов теорема Герока: об эквивалентности изменения топологии физических объектов и кажущегося нарушения для этих объектов законов причинности (структурно-связной взаимообусловленности) с точки зрения старой топологии есть эквивалентное изменение топологической связности и структурной взаимообусловленности, которое нами воспринимается как резкое нарушение, в понятиях старой топологии, принципа передачи любых физических воздействий из окрестности заданной точки в окрестность соседней [9; 12]. Это есть очевидное соответствие единой формы структурно-связной взаимообусловленности (причинности) и инвариантной устойчивости отношений (С) в объективных субстанциях, представленном в принципе единой субстанциональной гомеоморфности; и в принципах: универсальной конгруэнтности (инвариантности) формы идеи близкодействия и универсальности конгруэнтных форм взаимоотношений в структурных уровнях Мироздания.

Иначе говоря, любая актуальная система – едина в своей связности, т.е. структурно равносвязна. Причём, актуальная система, будучи равносвязной, имманентно содержит в себе свойство односвязности, т.е. возможность быть определяемой как каузальная структура, что лежит в основании всех актуальных систем. Итак, свойство равносвязности и односвязности данного, положенного структурного состояния системы, и только эти свойства, способны сохраняться в явлениях структурно-смежной объективации и последующей структурно-смежной детерминации реальных структур в действиях диалектической и душевной воли, представляя главный инвариант их положенной объективности. С другой стороны, свойство структурной разносвязности является свойством становящихся, не замкнутых, не актуальных систем, т.е. открытых структур, проявляющих качество вариабельно-регулятивной детерминации, вариабельной объективации, что представляет фактически способ дезобъективации, духовной волей актуальных структур, наполняющей развивающиеся системы собственным, субъективным духом потенциальных процессов. Но, являющаяся и являя, – таким образом, самодетерминирующий механизм как самой процессуальности взаимообуславливания структурной связности в актуальных системах, так и единственный и единый феномен (эффект) процессуального взаимообуславливания всеобщих взаимоотношений в системе, называемый временем, – универсально обусловленный действием формообраза той первично неявленной потенциальной необходимости, которая принимает в явленности объективную форму необходимой противоречивости У.П.

Кроме того, определенные топологические инварианты: инвариантные признаки размерности или когомологические инварианты системы, определяющие «полное» многообразие характеристических параметров определенного состояния системы, в соответствии с теоремами двойственности Серра-Гротендика, обобщаемые в абстрактные алгебраические кольца, различные идеалы которого соответствуют различным состояниям квантовых объектов – оказываются, в конце концов, субстанциональными признаками сложной системы. Тогда, основные динамические уравнения фундаментальных физических теорий оказываются следствиями чисто топологической, калибровочной инвариантности в полном многообразии динамических состояний исследуемой физической системы, позволяющие моделировать возможности локального однозначного (гомеоморфного) разложения этих состояний на динамические «слоения» (детерминации) в подмногообразиях меньшей размерности, все вместе, в сумме составляющие полное многообразие динамических состояний системы. Этот частичный результат является результатом прогрессивной направленности субстанциональной процессуальности или потенциальности произвольного подмногообразия как локально-конститутивного и структурно-динамического «слоения» при актуализации их в полное многообразие динамических состояний исследуемой физической системы, в которых прослеживается явное увеличение размерности подмногообразий в данной процессуальности. И, это касается чисто субстанциональных процессов. Однако, эффекты дезобъективации актуальных систем, приводят к таким структурно-вариабельным формам их объективации, которые не только увеличивают, но и уменьшают размерности актуальных систем, очевидно, выводя их процессуальности за пределами субстанциональных отношений. Поэтому, глобальная теория общих динамических систем показывает, что топологический принцип двойственности (это теоремы двойственности Серра-Гротендика и Пуанкаре-Понтрягина) как проявляемый, в реальных структурах, признак дополнительности заставляет заранее предсказуемым образом, в рамках калибровочных преобразований, изменять определенные топологические инварианты сложной системы, изменять её основные конгруэнтные свойства близкодействия.

Библиография.

1. Кант И. Критика чистого разума. Семфирополь, изд. «Реноме», 1998.

2. Молчанов Ю.Б. Сверхсветовые скорости, принцип причинности и направление времени.// В.Ф., 1998, № 8.

3. Бунге М. Причинность. М., 1962 г.

4. Захаров В.Д. Метафизика в науках о природе. // В.Ф., 1999, № 3.

5. Шарипов М.Р. Философия и структура Мироздания (монография). Изд. «Петрополис», С.- Петербург – 2004.

6. Шарипов М.Р., Захаров А.В. Новейшие проблемы теории поля. Том 4. Труды XY Международной летней школы семинара по современным проблемам теоретической и математической физики. Петровские чтения. Казань 2004. «Космологическая сила отталкивания или кажущиеся космологические эффекты?», стр.292-306.

7. Шарипов М.Р. Ускоренное расширение Вселенной или кажущиеся космологические эффекты? Материалы Межрегиональной научно- практической конференции «Инновационные процессы в области образования, науки и производства». В 2-х томах, Т.1. 14- 16 апреля 2004, г. Нижнекамск — 2004. стр.316 -321.

8. Шарипов М.Р. О структуре Мироздания. (Деп. в ВИНИТИ 16.04.99, № 1216 – В99).

9. Акчурин И.А. «Новая фундаментальная онтология » и виртуалистика. // В.Ф., 2003, № 9.

10. Уилер Дж. А. Предвидение Эйнштейна. М., 1978.

11. Хартсхорн Р. Алгебраическая геометрия, М., 1981.

12. Солодухо Н.М. Бытие и небытии как предельные основания мира. // В.Ф., 2001, № 6.