Последнее крушение «царства разума», организованное постиндустриальным обществом в конце ХХ в., оказалось на деле не «концом света», но крахом позднего капитализма, концом человеческой предистории. Само вхождение человечества в деградационный цикл инволюции постсовременности – возвращение к дикости технического пессимизма и патологической мизантропии – привело позднебуржуазных мыслителей к отречению от идеалов прогресса, разума и истины. В результате незаметно изменилось представление о самой философии, которая уже не стала короноваться на роль метанауки нового тысячелетия. Вдруг обнаружилось, что коли философия представляет собой набор ведущих в никуда неких «лесных троп» (М. Хайдеггер), то она более не изучает наиболее общие законы природы, общества и мышления, и, следовательно, не выступает систематизацией этих законов в качестве метанауки. Такое базовое представление о философии в духе диалектического материализма и понимания марксизма как «философии практики» (А. Грамши) временно остается в прошлом. Указанной мутации философии способствовала инфернальная обстановка вхождения человечества в постсовременность в форме террористической глобализации как последней стадии империализма.

Сдвиг к террористической глобализации. Неолиберальная глобализация после глобальной провокации Запада против Запада 11 сентября 2001 г. превратилась в свое аlter ego – в террористическую глобализацию. Капитализм прибегает к фашизму как к своему последнему убежищу в момент наибольших сложностей и опасностей для самого лицемерного в мире общества. Введение института прописки в традиционно либеральных США, удостоверений личности, нового агентства национальной безопасности, всплеск показного патриотизма в Америке и искреннего сочувствия в западном мире сделали традиционно антизападную Западную Европу западной. Молодые немцы и французы, а также молодые чехи и поляки готовы умирать за Нью-Йорк! Провокация и последующее помрачение сознания, спешное введение понятия «терроризм» в законодательство европейских стран, ковбойский ультиматум миру: «Либо вы с нами, либо с террористами и разделите их участь», свидетельствуют о наличии невидимой руки – некоего демиурга, запустившего процесс. Процесс пошел — процесс внедрения террористической глобализации под флагом борьбы с международным терроризмом.

Британская элита непрерывно выращивает террористов и разрушителей — рыночных «вуду-экономистов» плеяды Гайдара, Чубайса, Бальцеровича, Фухимори, Де Сото, Де Кавальо. Члены британской элиты воображают себя израилитами – потомками одного из потерянных колен израилевых. Королева Елизавета II воспитана матерью в духе иудейского мессианизма, а ее супруг, принц Филипп, покровитель «Фонда дикой природы» не раз сообщал, что после смерти он мечтает реинкартировать в смертоносную бактерию с тем, чтобы уничтожить все человечество во имя сохранения природы. Лозунги целого фронта патронируемых им организаций (Гейский фронт, Фронт освобождения животных и т.п.) просты и безумны: «Спасибо за то, что не размножаешься!», «Учись мастурбировать!», «Убей себя. Спаси планету!». Королевская семья еще с Х1Х в. известна как активный потребитель наркотиков, горячий сторонник легализации наркотиков, как центр международной торговли наркотиками в рамках бывшей Британской империи.

Сказки Римского клуба и кризис постсовременного мышления. Что нам предлагают лидеры и вдохновители международного терроризма взамен расцвета? Жалкое «устойчивое развитие» – ходули, на которых России не добраться до глобального спасения человечества. В так называемой «Повестке дня на ХХ1 век» предусматривается более 2500 видов согласованной совместной деятельности в 150 областях, при этом политическим и организационным инструментом этой повестки в каждой стране становятся национальные стратегии устойчивого развития. Их смысл – «затянуть потуже пояса». В докладе Римскому клубу «Фактор четыре» предлагается новая формула устойчивого развития, ее формулировка — «При половине затрат ресурсов получать продукции в два раза больше». При этом предполагается, что новое тысячелетие создаст некую «сверхнауку» и сменит тысячелетие войн, разрушений и насилия. Оно станет тысячелетием поисков и усилий человечества по сохранению и умножению гармоничной жизни на Земле. Такова иллюзия и утопия самого худшего свойства, говоря словами Ленина о дюжинном фантазере и буржуазном обывателе гениальном фантасте Г. Уэллсе, предсказавшем необходимость атомного оружия, как средства для уничтожения национальной государственности: «Ну и филистер!»

Всем нам часто говорят, что ХХ1 в. будет веком жестокой борьбы за ресурсы, что в разрыв между техническим прогрессом и духовностью прорвались все силы ада, а в мире все более утверждается некая метафизика зла, в соответствии с которой логика истории непознаваема. Ссылаются на традиции русской философии, в соответствии с которыми грядущее представляет собой неизбежное зло. Спросим, о какой философии идет речь? Эсхатологизм присущ религиозной философии и только, а указанное качество обобщают на всю русскую философскую традицию. Представленная точка зрения может быть названа агностицизмом, а потому она не имеет ни малейшего отношения к науке. Ссылки на постсовременную науку и теорему К. Геделя о принципиальной неполноте множеств несостоятельны. Они отражают состояние сознания погибающего капиталистического общества, в оптике которого злым демиургом является техника, все народы воюют из-за нехватки ресурсов, а планета перенаселена.

Но наша Земля недонаселена. Все прогнозы середины ХХ в. сходились на том, что на рубеже ХХ1 в. на планете будет 8 миллиардов человек – где же искомые 2 миллиарда? Они пропали, погибли, не родились – их убила олигархия путем войн, распространения презерватиов и СПИДА, формирования межгосударственных «стиральных машин» для наркотиков, неолиберальной рыночной экономики, антикультуры, запрета ядохимикатов и т.п. На современном уровне развития производительных сил планета в состоянии выдержать техногенную нагрузку в 25 миллиардов человек. Все дело, следовательно, в несовершенных производственных отношениях, в принципиальной устарелости капитализма и несостоятельности принципа частной собственности.

Крах постиндустриализма и Мировой Октябрь. В пессимистической логике оправдания мирового зла и варваризации мира мы видим проявление механистического мышления, достойного физиков, математиков как представителей естественных наук, а также метафизического сознания, свойственного буржуазным интеллектуалам. Так, И.В. Сталин показал, что существуют неразвитые формы материализма в понимании общества – географический и демографический. Выше их – исторический материализм, признающий диалектику производительных сил и производственных отношений. Исторический материализм обеспечивает оптимистическое мировоззрение прогрессивных классов и страны мессии-России. В соответствии с ним социализм после временного отката возвращается победителем в современный мир после прохождения им стадии постсовременной мутации и деградации.

Если в ХХ в. Россия исчерпала «лимит на революции, то новый ХХ1 в. открывает кредит не только России, но и всему миру на мировую социалистическую революцию. Вместо постиндустриального развития и связанного с ним периода войн и конфликтов мир вступает в полосу социалистических революций и приведения в соответствие революционно развивающихся производительных сил с тормозящими их динамику старыми производственными отношениями. Крах постиндустриальной утопии, бред постиндустриализма предполагает создание формы ложного сознания, в свете которого возникает технофобия и экологический пессимизм, ведущий к экологическому фашизму. Научное мировоззрение требует изменения формы сознания в направлении формирования научного оптимизма на основе увеличения плотности населения, использования фундаментальных научных открытий.

Кризис постсовременного мышления. В «прекрасном новом мире» глобального человейника оказалось размыто представление о философии как особом типе рациональной познавательной деятельности («теоретической практике» у Л. Альтюсера), а в работах постструктуралистов в самом широком диапазоне от М.Фуко до Ж.Деррида и Ж.Делеза сформировалось неоницшеанское видение философии как продукта взаимосвязи власти и знания Обнаружилось, что философия более не выступает в роли особого исследования определенных областей научного познания, эпистемологической критики и общей теории исторического процесса. Философия перешла на позиции устрашающего размышления о будущей роли науки, а философы все чаще стали высказываться о необходимости введения «научной полиции» для запрета исследований в сферах нанотехнологии, клонирования и генной инженерии, искусственного интеллекта – возникли призывы к джихаду против науки.

Такие парадоксальные заявления на фоне озабоченности экофашистов состоянием Земли, наступающего парникового эффекта и ростом численности населения планеты позволили отвергнуть прежнее абстрактное внеисторическое противопоставление науки и идеологии вообще, а также их противопоставление в структуре философского знания, в частности. Философы предпочли пугать читающую публику и она поспешила испугаться, поскольку под влиянием телевидения и Интернет стала мыслить не категориально и концептуально, но образно – картинками в духе практики «промывания мозгов» У. Липпмана. Стало очевидным, что философия в последней трети ХХ в. окончательно превратилась во внедрение политики в науки, а научности в политику – в результате под научностью стали пониматься всевозможные познавательные способности и знания в духе модного «методологического анархизма» П. Фейербанда и в стиле его тезиса «anything goes». Философия, утратив идеологические функции научного концептуального построения, окончательно превратилась в идеологию. Она стала идеологией ненаучного понимания мира и человека – идеологией завершающегося цивилизационного цикла провозглашенного «конца истории».

Против философии рыночного фундаментализма. Если прежде важнейшей философской доктриной современности выступал марксистский фундаментализм и ревизионистские попытки его дедогматизации и размягчения (то, что мы видели в советской «Философской энциклопедии»), то в конце тысячелетия важнейшей философской доктриной, угрожающей миру и человеческой свободе оказался рыночный фундаментализм либерализма. Мегафинансист Д. Сорос, говоря о «кризисе глобального капитализма», в качестве его источника указывает на либеральные принципы рыночного регулирования общества. Сегодня главной опасностью для мира является рыночный фундаментализм. Однако Сорос вследствие буржуазной ограниченности сознания не способен показать, что поздний капитализм постсовременности переходит в терроризм как в свою последнюю и терминальную стадию. Тезис о грядущем как зле интегрирует правых и левых интеллектуалов и прямо формулирует основные задачи прикладных геополитических и прогностических исследований, при этом вся эвристическая функция философии сводится к оправданию межгосударственных конфликтов из-за нехватки природных ресурсов. Часто говорят о загадочной метафизике зла и об увеличении абсолютного зла в ХХ1 в. Чем это не старые ссылки на загадочную русскую душу, изумрудные славянские глаза и прочая «клюква», вытекающая из вольных формулировок «русской идеи»? Эти ссылки были весьма близки национал-социалистам в их исследованиях соотношения «крови и почвы».

Буржуазное упование на «невидимую руку рынка», идущее от Д. Локка, высказывания И. Бентама — «моя мечта состоит в том, чтобы проценты были свободны, как любовь», свидетельствуют об агностической зараженности даже классической западной философии эпохи капитализма. Здесь философия выступает как защитница двух вариантов капиталистического накопления: старого физиократического, выступающего от имени феодальных землевладельцев, когда рост богатства идет от земли и народы уподоблены щипающему траву скоту, и ростовщического, когда рост богатства реализуется в некоем глобальном круглогодичном казино финансовых рынков, в которых прибыль лишь перекладывается из одного кармана в другой, а физическая производящая экономика подлежит уничтожению. Это глобальное казино уже привело к постсовременному разделению мира на «золотой миллиард» и остальные пять миллиардов.

Две стороны медали постсовременной философии. С одной стороны (с левой – со стороны левого мондиализма в духе построения глобальных «дуг напряженности» и в стиле «West against the rest»), наблюдается псевдофилософская авангардистская терминология плюрализма (множественности истин), деконструкции, шизоанализа и десексуализации человечества, ризоматики как антидревесности, толерантности, религиозности, общечеловеческих ценностей, свободы, дополняемая риторикой возмездия, наказания террористов во имя цивилизации. С другой стороны (с правой – со стороны правого автаркизма и конструирования «больших геополитических пространства» в духе «The rest against the West»), складывается специфический «птичий язык» мирового зла, апостасийности православия, воли к борьбе, постсовременной науки.

Таковы две стороны одной медали — левые мондиалисты и правые националисты не могут друг без друга как полицейские шпики и террористы. Общее же у них – вера в постсовременную науку, которая не нуждается в истине в духе науки Ньютона, не рассматривает мир как машину, а видит в ней лазер. Инквизиторские комиссии по лженауке от РАН являются обратной стороной пропагандируемой постсовременной науки. Только научное мировоззрение, союз философов и ученых может остановить соскальзывание человечества на дно постсовременности. Этот союз в силах прекратить запугивание обывателей апокалипсическими картинками и перейдет к мышлению во второй сигнальной системе, а затем и к третьей сигнальной системе – к мышлению в категориях и на уровне высших социальных чувств.

Проверка философских концепций. Признание предмета философии как метанауки, обладающей собственными социальными и идеологическими функциями, позволит поставить вопрос об исторической оценке философских абстракций как правильных или неправильных. Первые могут быть поняты как исторически детерминированные категории, выбранные теоретиками для решения исторических проблем. В категориях резюмируется весь опыт теоретического и практического освоения мира человеком. Г. Делла Вольпе фиксировал историческую обусловленность философских категорий и их включенность в социальную практику следующим образом: началом и концом круга (конкретное — абстрактное — конкретное) является проблематика современного буржуазного общества, поскольку категории или абстракции в отличие от гегелевской диалектики не имеют абстрактного значения, а лишь гипотетическое – они проверяются только в «исторической материальности», присущей экономическому и общественному опыту, то есть проверяются в духе тезиса «проверка пуддинга заключается в его съедении». Иначе говоря, проверка дается эффективность категорий при решении проблем настоящего.

Настоящая наука позволяет развивать фундаментальные исследования и эффективно решать проблемы сегодняшнего дня. Именно поэтому выход из постсовременности предлагает развитие фундаментальных научных исследований, резкое увеличение численности населения, установление справедливого мирового порядка, строительство неспекулятивной физической экономики. Все перечисленное нуждается в целостном научном мировоззрении, в котором нет места неомальтузианскому мифу о перенаселенности планеты, о необходимости «обезлюживании Земли», о непознаваемости мира и отсутствии истины. Представление о саморазвитии материи позволяет отклонить всякое представление о боге, а материи как иллюзии («майа»). Вообще из научного атомизма рождается вся стройная доктрина самоутверждения человека в посюстороннем мире и коммунистические перспективы общественного развития. Так, в своей докторской диссертации К. Маркс показывает отличие атомизма Демокрита от натурфилософии Эпикура в представлении последнего об отклонении атомов, что служит основанием для утверждения о саморазвитии материи и взаимодействии как конечной причине всего. Очевидно, что в мире нет ничего кроме движущейся материи и сознания как продукта высокоразвитой материи.

Десять вопросов философам. Нам остается лишь задать десять вопросам нашим философам, сгруппированным на Философских Факультетах страны и в Институтах Философии РАН. Это будут вопросы философскому сообществу – к ФФИФ, особенно актуальные в связи с подведением итогов отечественной философской мысли в виде издания «Новой философской энциклопедии» Институтом философии РАН, и философским факультетом МГУ, а также на фоне 35- летнего юбилея философского факультета УрГУ. Выпускники последнего приняли самое активное участие в разрушении СССР и втягивании демократической России в эпоху постсовременности. Эти вопросы будут заданы в стиле ленинских «Десяти вопросов референту». Профессиональным философам следует помнить эти полторы странички текста Ильича, посланные в Женеву в критический момент партийной дискуссии по вопросу об определении философских принципов для нового столетия.

Итак, положительный (правильный, по нашему мнению) ответ на эти вопросы позволит вернуть философию в наши головы и в социальную реальность, отрицательные ответы на наш тест позволят достоверно определить степень падения философской общественности в нулевое состояние ФФИФ. Назовем это уровнем ФФИФ в дипазоне от 1 до 10. Введем единицу отсчета – от 1 до 10 ФФИФ (например, кафедра истории философии Уральского госуниверситета по состоянию на май 2003 г. может быть маркирована как 1, 2, 3 и т.д. или N ФФИФ):

1. Признают ли ФФИФ основное монистическое деление философских систем на материализм и идеализм?
2. Признают ли ФФИФ, что средняя колеблющаяся линия между материализмом и идеализмом – агностицизм нга базе соллипсизма и субъективный идеализм, а версии неокантианства (в том числе в социологии и феноменологической социологии познания) – разновидность агностицизма?
3. Признают ли ФФИФ, что существующий внешний мир отражается в человеческой голове, а правильность этого отражения проверяется и достигается посредством общественно-исторической практики?
4. Признают ли ФФИФ, что мир принципиально познаваем для человека и человечества, и существуют лишь различия между тем, что познано, и что еще не познано?
5. Признают ли ФФИФ, что действительное единство мира заключается в его материальности и не существует чего-либо супранатуралистического и, следовательно, невозможен так называемый «искусственный интеллект»?
6. Признают ли ФФИФ, что материя без движения так же немыслима, как движение без материи, а пространство и время суть атрибуты материи?
7. Признают ли ФФИФ, что истина есть соответствие научного знания объекту в результате отражения в головах людей и в общественном сознании законов природы и действительного мира?
8. Признают ли ФФИФ, что социальная материя или объективные общественные отношения, определяет общественное сознание людей, или же наоборот, социальные представления задают метрику социальной гетерологии?
9. Признают ли ФФИФ, что существующие классы и классовые интересы формируют человеческое познание, и, следовательно, учение о плюрализме и толерантности, идеализм и религия носят реакционный характер и маскируют интересы уходящих в прошлое классов.

10. Признают ли ФФИФ, что теории постиндустриализма концептуально и практически несостоятельны, поскольку требуют сокращения населения Земли, устойчивого развития, получения дохода от природы и перераспределения доходов в пользу богатых стран и международной финансовой олигархии, а не от науки и общественного производства?

Постсовременная философия в идеологических аппаратах государства.

Философия сегодня существует в особой реальности, которую мы обозначим как «идеологические аппараты государства»(ИАГ). Казалось бы, философия существует вне государственного репрессивного аппарата, но философия постсовременности (используя идеи французского марксиста Л. Альтюсера) представлена в религиозном ИАГ (система различных церквей); образовательный ИАГ (система публичных и частных «школ»); семейный ИАГ; юридический ИАГ; политический ИАГ (политическая система с партиями); профсоюзный ИАГ; информационный ИАГ (медиакартели); культурный ИАГ (литература, искусство, спорт). Речь идет о множестве буржуазных ИАГ: если объединенный государственный аппарат подавления целиком принадлежит публичной сфере, в то время как большая часть идеологических аппаратов государства относится к частной сфере.

Вообще различие между общественным и частным – это внутреннее различие буржуазного права, имеющее силу в тех подчиненных областях, над которыми господствует буржуазное право. Область государства сюда не входит, ибо государство расположено по ту сторону права: государство, являющееся государством господствующего класса, не является ни общественным, ни частным, напротив, оно служит условием всякого различия между общественным и частным. И инструментом такого различения служит внешне толерантная — либеральная постсовременная — философия. Сама же философия существует в идеологических аппаратах государства. И важно их функционирование, в котором частные институты могут функционировать как идеологические аппараты государства. Очевидно, что главное различие между государственными аппаратами (подавления) и ИАГ заключается в следующем: государственный аппарат (подавления) «функционирует посредством насилия», в то время как государственные идеологические аппараты функционируют «посредством идеологии». Постсовременная философия существует в интервале между наукой и идеологией, а потому выступает в роли политики и скрывает политическое происхождение эвристических поисков истины. Однако выявление этого факта позволяет предположить неизбежность формирования неосовременной философии, стоящей на позициях воинствующего материализма и выражающей интересы противоположной стороны в ИАГ – стороны угнетенного народа, его самоуправленческих организаций и естественных эмансипаторов человечества. Вновь актуальным становится запрос на новую философию неосовременности, в рамках которой философия находит в новом совокупном пролетариате материальное оружие, а пролетариат обнаруживает в философии оружие духовное. Начинается подлинное развитие философии как антагониста идеологических мистифицировнных продуктов мдеологических аппаратов позднебуржуазного государства, возникшего в результате серии контрреволюционных переворотов. С этого момента (а в России с октябрьских событий 2002 г.) заниматься философией означает осуществлять революцию в умах, готовить возврат революционного прилива в обществе, громить плесень постмодернистского проекта в культуре, преодолевать остатки буржуазно-гуманистического штурма первого в истории советского социалистического общества. Для большинства униженных и угнетенных в интернационализированной жизни нашей планеты перед лицом западной модели глобализации востребованность философии становится абсолютной в условиях мистификаторской завесы над перспективами развития общества, развешанной манипуляторами идеологических аппаратов государства.