Дискуссии - Публицистика

Владимир Рябов

Аннотация. После усиленной весенней рекламы 23 апреля 2022 года на телеканале «Россия 1» прошел телефильм «Иван Денисович», подчеркивающий своим названием высокий авторитет «одного зека» Шухова, на номере которого попытались сосредоточить внимание, как на номерах заключенных в гитлеровских концлагерях. Зрители недоумевают: «Сейчас, когда наша страна должна сплотиться перед внешним врагом (а мы понимаем, с кем приходится на территории Незалэжной сражаться), людям показывают по федеральному каналу премьеру киноленты об ужасах «кровавого режима», внушая чувство стыда и отвращения к прошлому страны. Нам как бы говорят, что станет с защитниками Родины, как с ними поступит государство. И как несправедливо Россия сейчас обижает националистов. А они вообще были и остаются классными ребятами». Более того, фильм «Иван Денисович» провалился в прокате страны, показав полное отвращение широкой публики к теме «покаяния» и стыдливости 80-х и 90-х годов за своё прошлое. «Вся эта "гулаговская" тематика давным-давно протухла и всем обрыдла. И только наши твАрцы, застрявшие в 90-х, этого так и не поняли, и продолжают снимать очередные твАрения по замшелой методичке СоЛЖЕниЦына».

1

«Один день Ивана Денисовича» удалось опубликовать в 1962 году благодаря существованию влиятельного редактора, готового бороться за этот текст, потому как существовал запрос власти после ХХ съезда КПСС на поддержку антисталинских «разоблачений» и существовали личные амбиции Хрущёва, которому было важно подчеркнуть свою роль в десталинизации. Но в 1964 году Хрущёв получил увесистый пинок под зад от своих коллег из ЦК КПСС и отправился на пенсию, поскольку «сгорел» в своей ненависти к Сталину и загубил всю Сталинскую индустриализацию, за счет которой Советский Союз стал второй державой в мире и первой в Европе, показав невиданные до того времени рекорды в производительности труда. Помещичьи амбиции автора повести Солженицына слились в едином экстазе с кулацкими замашками главы государства Хрущёва. Советский Союз удалось ввести в экономический штопор, из которого великая держава так и не смогла выбраться. Чему необыкновенно радовались, как отечественная «пятая колонна», так и весь западный мир, дорвавшиеся до национальных богатств России. Теперь проблема сводилась к тому, как во времена острого экономического кризиса капитализма от этого российского пирога тем и другим урвать себе кусок побольше…

2

В начале фильма главному герою предают высокий героизм в защите своей страны и потом за попадание в плен погружают в созданное Солженицыным тюремное состояние на строительстве ТЭЦ на Экибастузе. Но товарищей, похожих на фронтовых друзей, у Шухова уже не обнаруживается, а те зеки, на которых он опирается - это Гопчика, которого посадили «за то, что бендеровцам в лес молоко носил» и латыша Кильдиса, которому пришлось попасть под раздачу. Ибо «с сорок девятого такая полоса пошла — всем по двадцать лет давали».

Депортация 1949 года из Латвии была призвана ликвидировать социальную базу национального сопротивления. То есть «лесные братья» были национальной гвардией латышской сельской буржуазии, и в отличие от самой сельской буржуазии, поддерживающей «лесных братьев» направлялись не на вольное поселение, а в самые непосредственные лагеря для заключенных, где своим трудом искупали личные бандитские преступления против Советской власти. И что-то с фронтовым братством у Шухова ничего не проявляется, а то, что проявляется в повести всецело связано с уголовным братством бандеровцев и «лесных братьев», которое ныне блещет своими фронтовыми «подвигами» на Украине в среде необандеровцев и понаехавших к ним со всего мира наёмников с мировоззрением «лесных братьев» из Прибалтики.

3

Собственно, зек Шухов потому и смог состояться, что опирался он на «правильных» друзей, которые были в большом почете на Западе. И никакое тут «героическое прошлое» Шухова ничего не оправдывает, потому что этого героизма у автора в повести не присутствует. Нелепо было Солженицыну свои образы вписывать в патриотов российской общины. А то что было, исходит от недавнего прошлого самого Запада середины ХХ века, во всем поддерживающего недобитых гитлеровских фашистов, ныне свивших там себе безбедные гнездышки. Да и отечественные западники из «пятой колонны» прошли политическую школу на «радио Свобода» и в журнале НТСовских власовцев «Посев», откуда жадно черпали гроздья гнева к своей стране, чтобы на этой ненависти состояться в большой политике.

Конечно, на одной ненависти в политике трудно удержаться. Поэтому можно заметить следующую перспективу «вживания» зека Шухова в современную действительность. В возникающей перспективе очередного витка одурачивания широких масс его героизмом он уже обязан будет демонстрировать себя в возгласах «За Родину! За Сталина!», иначе кто его примет за патриота. А без этого в современной политике не прожить.

А зачем патриотам из «пятой колонны» так настойчиво требуется вживаться в действительность? Эта действительность зависти не от патриотических настроений российской общественности. Эта современная действительность зависит и не от пожеланий на Западе, а она зависит от финансовых магнатов Запада, которым нужны государственные структуры в любой стране, где они хотят получить ресурсную базу. А такими структурами могут быть только фашиствующие или бандитствующие группировки, на которые можно опереться в случае грабежа, ибо уже никто за просто так не предоставит финансовым королям свои богатства.

Поэтому пример Украины он тем и заразителен, что там с подачи Хрущёва в 1955 году удалось реабилитировать нацистов - бандеровцев и направить их в русло разрушения страны. А вот в России с власовцами так не получилось, хотя в современной мутной воде кликуш по ним пока хватает. В результате в России ставка была сделана на бандитствующие формирования в уголовной среде, которые тихо готовили за колючей проволокой, чтобы они были способны проявить себя на воле, когда им дадут команду «Фас!». В чем они и проявили свой размах во время горбачевской перестройки и последующей буржуазной контрреволюции. Судебный процесс в Лондоне между олигархами Р.Абрамовичем и Б.Березовским во всех тонкостях проявил в России роль уголовного элемента в развале страны. По простоте своей Запад снова хочет повторения этого сценария. Отчего зек Шухов должен проявлять себя всё более невообразимо. Главное - признать правоту бандеровцев в этой специальной военной операции России на Украине, а дальше всё пойдет как по маслу. Поэтому культурная часть российской «пятой колонны», эмигрировавшая ныне на Запад, крутится с проворством проснувшихся ужей, попавших на раскаленную сковородку. Что тут поделаешь: адептам «пятой колонны» надо отрабатывать получаемые сребреники.

4

Невольно возникает вопрос: почему российские олигархи так упорно борются за нацистов как в России, так и на Украине, ибо подвластная им «пятая колонна» обеспечивает ведущим СМИ работу по реабилитации нацистов?

Тут дело, конечно, не в вербовке отдельных рядов журналистов и интеллектуалов, а в формировании больших отрядов, внешне похожих на партизанское движение, которое готово сражаться с государством за основы капитала. В чем нетрудно заметить сходство с формированием бандеровского движения на Украине и «лесного братства» в Прибалтике. Начало этому формированию положил Хрущёв в 1955 году, реабилитировав бандеровцев, отбывавших срок до 10 лет. Эти бандеровцы сразу получили политическую установку западных спецслужб - проникать во властные структуры и расти по службе.

Следующим шагом стала повесть А.Солженицина «Один день Ивана Денисовича». Мне, ребенку, тогда хорошо запомнился переполох в городе Котласе, где я жил с родителями, того самого Котласа, о котором с таким пренебрежением упоминает Солженицын в своей повести, ибо местные выходцы из мест не столь отдаленных там оседали с желанием не возвращаться в родные места, где их очень часто ждали старые грехи и новые сроки заключения. Переполох этот внесла роман-газета с повестью Солженицына. Бывшие зэки быстро поняли суть повествования «Одного дня бывшего зека» (Первоначальное название повести Солженицына).

Бандеровец Гопчик и «лесной брат» Кильдис, на которых в повести как на два плеча опирался Шухов, зажглись подобно зеленому свету для продолжения движения, хотя движение это Шухова с друзьями больше напоминало политический путь воинского движения плечом к плечу. Что, собственно, и требовалось наставникам с Запада для бывших зеков. И бывшие зеки этот намек поняли.

Начало 60-х годов стало превращать зоны с заключенными в настоящие зверинцы. Это хорошо видели жители Котласского района по поведению заключенных в близлежащей зоне, и что хорошо показал Сергей Довлатов в своей повести «Зона», вышедшей в 1982 году. Характерно, что С. Довлатов попал в 1962 году служить во внутренние войска в качестве охранника «зоны» по лесоповалу на Усть - Выме в Коми, железная дорога к которой пролегала через Котлас.

В 1962 году А.Солженицын вносил свои коррективы, публикуя «Один день Ивана Денисовича». В его повествовании зеки рассуждают на уровне понимания события в Экибастузском особом лагере зимой 1950-1951 гг: «Люди в Лагере остаются людьми, помогают друг другу освоить науку выживания, поддерживают, как могут, слабого… В прорабской между Цезарем Марковичем, кинорежиссёром, и Х-123, "каторжанином по приговору, двадцатилетником, жилистым стариком", идёт спор о фильме Эйзенштейна "Иоанн Грозный"…».

В том же 1962 году будущий писатель Сергей Довлатов заступил на службу охранника заключенных в Усть-Вымском лагере, занимающихся лесоповалом в Коми. За какой-то десяток лет порядки в местах содержания заключенных изменились до неузнаваемости. Его рассуждения были уже совсем другими: «То, что я увидел, совершению меня потрясло… Впервые я понял, что такое свобода, жестокость, насилие… Я увидел человека, полностью низведенного до животного состояния. Мир, в который я попал, был ужасен. В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировкой и насиловали коз. В этом мире убивали за пачку чая. В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим… Кругом происходили жуткие вещи. Люди превращались в зверей. Мы теряли человеческий облик - голодные, униженные, измученные страхом… Тут действовало нечто противоположное естественному отбору. Происходил конфликт ужасного с еще более чудовищным. В штрафной изолятор попадали те, кого даже на особом режиме считали хулиганами... - Всякую падаль охраняем!.. Сами хуже зеков!».

За десяток лет жизнь заключенных изменилась до изуверства. Прямота суждений осужденных экобастузкого периода Солженицына сменилась раздвоенностью понимания во времена Довлатова. Хрущев и Суслов с энтузиазмом пожимали руку Солженицыну, а в 1982 году беглый писатель Довлатов в США создавал свою «Зону» периода заката Хрущева. Но и это не являлось пределом жестокости. У Довлатова на зоне заключенные ещё в качестве наказания практикуют «темную», тогда как вскоре её заменит процедура «опускания», представлявшая собой гестаповскую экзекуцию. Предел жестокости ввел «общаг» на зоне, выдаваемый чем-то вроде кассы взаимопомощи. В действительности это был аналог недавно просочившемуся в СМИ сбора средств в АУЕ (арестантское уркоганское единство), выдержанное в современном политическом языке и с которым стали успешно бороться. Тем не менее жизнь зеков проходит под колпаком надзора своих смотрящих: шаг вправо, шаг влево и процедура «опускания».

Предел жестокости на зоне смогли в полной мере показать авторы периода горбачевской перестройки, сами прошедшие опыт заключенных. Они безо всяких переживаний довольно свободно писали о всех тюремных процедурах, включая дележ зеков на три категории: «воров», «мужиков» и «опущенных», что позволяло видеть в авторах пособников «паханов». Примерно так ныне выглядят пособники олигархов из «пятой колонны».

Но сама «пятая колонна» от уголовного мира стала ничем иным как партизанским движением в экономике Советского Союза, сегодня рвущегося занять это место в экономике России. Для получения проходного билета в подобную «оппозицию» требуется уголовный опыт, который можно приобрести либо на зоне, либо входя в круг смотрящих на зоне, которые всегда готовы поделиться опытом работы на «общак» и научить профана ответственной работе. На этой «науке» «пятой колонны» и держится разрушительное партизанское движение на всём постсоветском пространстве.

Для простого советского человека тюремное заведение либо не представляло никакого интереса, либо представляло собой место неприятное и отталкивающее. Но для диссидентского движения – это был высшее учебное заведение, дающее экономическое образование на базе тюремного «общака» и защиты «общака» от внешних взглядов, а также объединения интересов «общака» с другими «общаками», защиту экономической мощи «общака» и т.п. Поэтому внутреннее диссидентское движение в СССР делало всё, чтобы эти «тюремные университеты» прошли как можно больше людей, получающих диссидентствующее образование по экономическому развалу страны. «Тюремные университеты» в СССР оказались на редкость четко выстроены по лекалам западных спецслужб по форме агрессивного капитала.

5

ГУЛАГ и Анти-ГУЛАГ начинались в 30-е годы как аналоги борьбы за мировоззрение. После того как НКВД удалось адаптировать бездомных детей в жизнь всего общества, они смогли приступить к выработке системы исправления трудом для осужденных к различным срокам наказания. Начало всему положило строительство Беломорско-Балтийского канала, протяженностью 227 километров, начатого в сентябре 1931 года. Местом прокладки канала стали ориентиры бывшей «Государевой дороги» Петра I, проложенной от побережья Белого моря до Повенца на Онежском озере. (Тогда «дорога» представляла собой волок по которому протащили два боевых корабля, изготовленных на архангельской верфи братьев Бажениных, и прошло войско Петра в несколько тысяч человек, чтобы выйти к устью Невы, где заложили новую столицу).

Показательный пример такого исправления был продемонстрирован на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Его представили ведущие писатели СССР во главе с Максимом Горьким в книге: «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства» под редакцией М. Горького, Л. Авербаха, С. Фирина.

Жили заключенные в бараках и других подсобных помещениях, одновременно строя дома для будущего персонала, обеспечивающего эксплуатацию канала в условиях судоходства. Женщины-заключенные работали рядом с мужчинами. Основную женскую массу составляли профессиональные проститутки. И это была наиболее трудно перевоспитуемая категория работников. Прежде всего, эта масса осужденных не привыкла работать, предпочитая паразитировать на предоставлении сексуальных услуг. Но, как покажут этапы строительства канала, профессиональные проститутки были вынуждены меняться, приспосабливаясь к экономическим условиям лагерного режима.

Через два года, в мае 1933 году, по Беломорско-Балтийскому каналу пройдет первый корабль класса «река-море». Заключенные, строившие этот канал, показали невиданные до того времени темпы производительности труда, ибо трудились они в данном случае не за страх, а за совесть. Страх было просто некому нагонять, поскольку охрану заключенных выполняли сами заключенные, формируемые в ВОХР (вооруженную охрану).

Эксплуатационным персоналом по обслуживанию канала могли стать и бывшие заключенные, каждый шестой из которых, после окончания строительства в мае 1933 года, получал амнистию и переходил к самостоятельной жизни. Почти 60 тысяч заключенных, строивших этот канал, получили значительное понижение сроков. Их уже зазывали предложения на строительство канала имени Москвы, соединяющего реку Москву с Волгой, а также стройки Электростали и Криворожья. Построить за два неполных года такой канал – было уделом правильно организованных работ, обеспечивших резкий взлет перевыполнения установленных норм выработки на одного человека. Причем, заключенные мужчины и женщины не разделялись по половому признаку, а работали сообща, что не исключало и решение вопроса создания семьи. Большинство амнистированных, составивших контингент обслуживающего персонала Беломоро-Балтийского канала (ББК), как раз и представляли собой такие семьи, начинавшие свободную жизнь с чистого листа. Однако такой взлет энтузиазма заключенных с тачками для перевозки грунта был далеко не всем приятен. Книга по Истории строительства канала содержит такое повествование: «Одна из женщин, проходя мимо тачки, плюёт на неё с таким страшным выражением злобы и ненависти, что пораженный конвойный неофициально говорит: "Ну, тетка… Ну, тетка…" И больше ничего сказать не может».

Максим Горький так писал о заключенных Беломорско-Балтийского канала: «Там было порядочное количество деревенских кулаков. Это были наиболее «трудновоспитуемые» люди. В сопротивлении законным требованиям государства они доходили до мрачной жестокости. Один из них, спрятав 450 пудов зерна, допустил умереть от голода двух детей своих и жену, и сам отощал до полусмерти. Но и в этих полулюдях, идолопоклонниках частной собственности, правда коллективного труда пошатнула зоологическое индивидуальное». Система исправления наказаний в 30-е годы была выражена литературным языком коллектива авторов, представлявших собой элиту советских писателей того времени. Им удалось на месте изучить и вынести на широкое обсуждение саму систему исправления, как высокую мораль отношения к труду.

Комментарии этой книги по истории строительства канала весьма поучительны: «За текст книги отвечают все авторы. Они помогали друг другу, дополняли друг друга, правили друг друга. Поэтому указание индивидуального авторства было нередко затруднительным. Мы указываем здесь авторов основных частей, вошедших в ту или иную главу, еще раз напоминая, что действительным автором всей книги является полный состав работавших над историей Беломорско-Балтийского канала имени Сталина: Л. Авербах, Б. Агапов, С. Алымов, A. Берзинь, С. Буданцев, С. Булатов, Е. Габрилович, Н. Гарнич, Г. Гаузнер, С. Гехт, К. Горбунов, М. Горький, С. Диковский, Н. Дмитриев, К. Зелинский, Зощенко, Вс. Иванов, Вера Инбер, B. Катаев, М. Козаков, Г. Корабельников, Б. Лапин, A. Лебеденко, Д. Мирский, Л. Никулин, B. Перцов, Я. Рыкачев, Л. Славин, А. Тихонов, A. Толстой, К. Финн, З. Хацревин, B. Шкловский, А. Эрлих, Н. Юргин, Бруно Ясенский».

6

Но «партизанское движение», формируемое в экономике Советского Союза, с начала 60-х годов к середине 80-х представляло собой систему головорезов, созданную на мировоззрении советского вора в условиях действующих зон по «исправлению» нарушителей советских законов. Экономически эта система держалась на «общаке» как системе сбора средств в каждой зоне, которую кокетливо именовали «кассой взаимопомощи», работа которой поддерживалась на кастовом разделении в зонах на «воров», «мужиков» и «опущенных», по своему характеру напоминавшую кастовую систему рабовладельческого строя. Воровское сообщество как высшая каста на зоне держали всё в своих руках. Охрана каждого лагеря по «исправлению наказаний» всё хорошо знала, но ничего изменить не могла, тем более, что простые охранники сами принимали участие по товарообороту с внешней средой зоны, чем помогали наполнению «общака».

Такая система помогала держать основную трудовую массу из «мужиков» в повиновении. «Мужики» были обязаны выполнять план по выпуску зоной установленной продукции. Поэтому эта категория людей была вынуждена работать по установленному графику, иногда подменяя смотрящих за ними воров как бы при их «болезни». А «болели» они часто и подолгу, поскольку сами себе были врачами. Если кому-то на зону приходила посылка, он был должен сразу поделиться лучшими кусочками с присматривающим за ними «вором», «пахан получал свою долю и с других воров. Кроме того, по ночам вместо сна «мужики» были вынуждены подрабатывать по прихоти других «воров», занимаясь , например, изготовлением браконьерских рыбацких сетей, нити для которых выдавал смотрящий вор. Потом через охранников сети переправлялись за пределы зоны, откуда поступала оплата товара, приобщаемая сразу к «общаку».

Всякое непослушание «мужика» могло привести его в категорию «опущенных», занимавших самое низкое положение. Решение на «опускание» принимал «пахан», как непосредственный вершитель судеб. Тут даже рядовой «вор» мог оказаться в числе «опущенных», если, скажем, не выполнил команду «пахана» всадить кому-то в спину нож, поскольку порядки на зоне устанавливает «пахан», как и то, какую защиту обеспечить своему подчиненному если тот попадает под увеличение срока заключения.

Процедура «опускания» по описанию авторов отсидки тюремных сроков в 80-е годы сводилась к тому, что наказуемого за руки подвешивали к какому-то креплению на потолке и начинали избивать тяжелыми предметами. В основном били по почкам, что не оставляло синяков на теле до тех пор, пока из мочеканала не начинала поступать кровь. Процедура сводилась к опусканию внутренних органов, после чего наказуемый подвергался изнасилованию. В результате «опущенный» переходил в категорию тюремных проституток и был вынужден находить себе пропитание на оказании сексуальных услуг.

Таким путем «воры» устанавливали по форме свой железный диктат на зоне, для общего развития борясь с наследием «тирана Сталина», превращая заключенных в безропотных исполнителей своей воли. По своему содержанию тюремный порядок соответствовал всем требованиям установления террористического фашистского режима. Чего и добивались западные кураторы спецслужб по установлению нужных им порядков в экономике страны, к ресурсам которой они протягивали руки своих финансовых хозяев. Во время горбачевской перестройки и ельцинских реформ вся эта бандитствующая уголовщина показала себя во всем блеске верности западным покровителям в лице своих олигархов. Сказать, что Солженицын не приложил руки к этому возведению отечественной уголовщины в ранг бандитствующего «партизанского движения» в экономике на постсоветском пространстве, значило бы не сказать ничего.

7

Команда писателей под руководством М. Горького в книге «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства» интересно представили зарождение научной школы при строительстве канала

«Саботаж заключенных специалистов с высшим образованием выражался своеобразно и приводил к обратному результату. Тут весьма показателен пример с профессором В. Н. Масловым, бывшим вредителем, работавшим в своё время над проектом канала и участвующим в изобретении способа постройки деревянных шлюзовых ворот».

На строительстве канала он числился инженером Масловым: «Инженер Маслов работает в отделении затворов. Разумеется, он ни в какой степени не верит в возможность создания гигантского канала где-то на краю света, при полном почти отсутствии механизмов, металла, квалифицированной рабочей силы. Но он — человек подневольный. Он согласен предоставить этим людям свои знания, свой мозг — но ничего более. Ни единой эмоции. Ни единой улыбки. Ни единого лишнего слова. Совершенно неожиданно для инженера Маслова и помимо его воли это напряженное — моральное ощущение общего строительного плана исторгает из него несколько эмоций. Согретый эмоцией, чуть расторможенный мозг начинает показывать более высокое качество работы. Теперь инженер Маслов сам подбрасывает немного топлива в этот разгоревшийся костер. Затем он теряет счет эмоциям. Ему не до того. Пять, десять, пятнадцать вариантов! Он никогда за всю свою жизнь не знал такого непрерывного, такого буйного творческого праздника. А какие темпы! Он уже нащупывает правильное решение. Еще два-три варианта, и задача может считаться решенной. Во всяком случае, ему уже сейчас непререкаемо ясно, что проектированные им деревянные ворота и затворы ничуть не уступают железным. В 1932 году инженер Маслов был освобожден досрочно от отбытия наказания, но остался на работе. Все в той же своей скупой, сдержанной манере он пытался «обшутить» свое досрочное освобождение и свое решение остаться на работе до окончания канала. Когда канал, наконец, был отстроен, инженер Маслов по постановлению ВЦИКа был награжден орденом Красного знамени за свои исключительные заслуги по конструированию деревянных ромбовидных ворот и затворов для шлюзов. Он был сильно смущен и получение ордена «обшутить» не решился. Это было бы уже слишком неискренно и безвкусно. Пора было кончать эту сложную психологическую игру с самим собой. В конце концов, она довольно утомительна и отнимает много душевных сил. А силы нужны для работы. Ведь инженер Маслов имел достаточно времени убедиться, что при социализме работать можно. И не только работать — можно создать новую главу в новой науке: социалистической гидротехнике».

В 70-е годы автор этих строк уже жил в Ленинграде и где-то на подходе к году 80-ому имел возможность поразиться одним репортажем на местном телевидении. Журналистка вела репортаж с одного из гидроузлов Беломорско-Балтийского канала, негодуя по поводу того, что ворота шлюзовых проходов выполнены из дерева. Она негодовала в том смысле, что разве нет металла, чтобы сделать эти ворота металлическими, Удивление вызывало то обстоятельство, что эти деревянные ворота проработали почти полвека и теперь требуют своей реконструкции. Ай-да Маслов! Ай-да молодец!

Солженицын в «анализе» ГУЛАГа выполнил роль наставника российского преступного мира, обеспечив ему политическое прикрытие в застойной экономике СССР, такое же, какое на Украине профессор М.С.Грушевский путем приватизации истории страны обеспечил местным нацистам фашиствующий разгул в наше время.

В телефильме того же Глеба Панфилова «В круге первом» по роману А.Солженицына, выпущенном в 2006 году, автор романа в образе своего прототипа Глеба Нержина продемонстрировал отказ перспективного инженера работать в приемлемых условиях в НИИ НКВД на советскую науку, назвав презрительно это заведение «шарашкой». А поскольку события с «шарашкой» происходят в декабре 1949 года, то следующим этапом его тюремной добровольности должен был стать лагерь Экибастуз. Это никак не вяжется с атмосферой научного заведения, в которой пришлось поработать таким гениям технической мысли, как ракетостроитель Сергей Королев, будущий создатель Останкинской башни Николай Никитин, авиаконструктор Андрей Туполев, итальянский коммунист-авиаконструктор Роберт Бартини, опередивших свое время на десятки лет.

Теперь, когда туман величия Солженицына рассеялся и его труды потеряли всякий интерес у масс, из поведения Солженицына напрашивается только один вывод: он ненавидел свою страну и жил этой ненавистью. Вся его деятельность была посвящена сбору слухов и сплетен по истории ГУЛАГа, которые он собирал в наиболее реакционной по отношению к Советскому Союзу среде. Он вряд ли представлял весь градус ненависти, который приобретет уголовный разгул в качестве своеобразного фашистского натиска в стране, подменившего собой националистический всплеск власовского закваса. А, по сути, дела боролся с ГУЛАГом так, что Россия имела все шансы поравняться с Украиной в создании фашистского режима на приватизации истории ГУЛАГа, за которую ему Запад услужливо дал Нобелевскую премию.

В связи с вбрасыванием фильма «Иван Денисович» в нашу жизнь, где он оказался очень некстати, а время неумолимо ставит вопрос: к какой экономической модели мы движемся, борясь с нацизмом на Украине, - к благородной Сталинской индустриализации или к империалистическому вихлянию на грани возможного выполнения «Национальных проектов» или совсем невозможного их выполнения из-за отсутствия массового подъема. Время даже для капитализма неумолимо ставит вопрос: Сталин или Солженицын?

Современный российский олигархат может удержаться в сферах своего влияния только в форме американского империализма, опирающегося на фашиствующие слои своего общества. Солженицын оттого так не во время и понадобился, что плохо нынче с фашиствующими слоями в России и приходиться вкладывать большие средства в реабилитацию диссидентского движения, чтобы приподнять планку обучения в тюремных ВУЗах науке насилия в экономике. Вот и приходится демонстрировать поступок Солженицына по прохождению аналогичной школы в лагере Экибастуза.

Для получения какой-то ясности остается дождаться празднования Дня Победы 9 мая, чтобы определиться - будет ли Мавзолей Ленина задрапирован и стыдливо укрыт от взглядов праздничных масс или будет таким же как в День Парада Победы 24 июня 1945 года, когда к его подножию побросали всю нацистскую свастику для её последующего уничтожения. Если же Мавзолей окажется задрапирован, тогда опасность солженицынской идеологии нависнет над всеми.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]