В начале XXI века Россия отказалась иметь идеологию. Вместе с потерей идеологической «оптики» политическая система России утеряла и способность отличать главного врага России и человечества — идеологию фашизма

В фильме «Иди и смотри» режиссёра Элема Климова, вышедшего на экраны в 1985 году, есть фрагмент в финале, где партизаны допрашивают взятых в плен карателей — бандеровцев и немецких офицеров.

Думается, в этом фрагменте и упакована, как игла с Кощеевой смертью в яйце, разгадка тех странных «шатаний» сегодняшнего властного субъекта России, которые мы наблюдаем вокруг важнейшего исторического феномена XX века — противостояния коммунистической и фашистской идеологий.

Взятый с поличным после сожжения белорусской деревни с жителями майор SD из 15-й айнзацкоманды, Вальтер Штайн, организовывавший сожжение женщин и детей, прикидывается невинной овечкой:

«Я старый, больной человек, я никогда никого не обижал. Я и мой отец — всегда придерживались определенных принципов. Я не питал плохих чувств к вашему народу. Я никогда никого не убивал, даже мухи не обидел. Я хочу заботиться о детях и внуках, у меня много внуков, таких, как вы, но теперь война - и никто не виноват», — извивается он.

Второй нацист презрительно и надменно говорит с первым и заявляет в лицо ненавидимым «унтерменшам»:

«Да, это я сказал, без детей — выходи [перед сожжением здания с людьми]. Я так сказал, потому что с детей начинается все. Вас не должно быть. Не все народы имеют право на будущее. Низшие расы плодят заразу коммунизма. Вас не должно быть. И миссия будет исполнена, сегодня или завтра», — говорит он.

Вот именно существование этого «второго», идейного нациста не хочет признавать сегодняшняя политическая система России.

Она его просто не способна видеть, вместе с коммунистическими «рецепторами» ушла и эта способность. Именно поэтому властная вертикаль не видит, к примеру, подлости поступка подростка, «покаявшегося» за наших предков в Бундестаге.

Открытие мемориальной доски Маннергейму

Не чувствует омерзения при виде памятной доски Карлу Маннергейму, одному из палачей Ленинграда, повешенной было в городе на Неве. Для системы что Маннергейм, что плененные под Сталинградом немцы — лишь обманутые, желающие «заботиться о внуках» и «не обидевшие мухи» несчастные.

Разумеется, как только была утрачена способность отличения настоящего врага — система стала искать пути примирения с прежним противником, одновременно отрицая существование именно идейного фашизма. Она стала определять фашизм не как абсолютное зло, а лишь как политический строй, нацеленный на получение каких-либо выгод военным путем.

Гитлеровский план Ost, с немецкой четкостью регламентирующий уничтожение «недочеловеков», и знаменитая фраза «Der Russe muβ sterben, damit wir leben» (нем. «Русский должен умереть, чтобы мы жили» — ИА REGNUM ) — были отброшены и забыты.

Фактически говорится: «И вы, и мы — лишь пострадавшие от страшных режимов, коммунистического и нацистского. Поэтому давайте заключим скорее друг друга в капиталистические объятия и начнем жить выгодой! Мы вам нефть и ядерный «зонтик», а вы нам — заводы «Фольксваген» и Ниццу». Все песни про «Европу от Лиссабона до Владивостока» — песни именно об этом.

Однако поскольку российский народ до сих пор в существенной степени «держится» за советские (читай — традиционные) ценности, то «в лоб» система не может решить свою «примиренческую» задачу. Поэтому ею и используется «обходной маневр». Создается специальный эмоциональный перегрев российского общества различными медийными провокациями в сфере мифологизации российской и советской истории — для последующего «сброса» энергии общественного сопротивления вмешательству в «культурные коды» народа. Эдакий медийный «рауш-наркоз» — это когда в Средневековье пациента, нуждающегося в операции, били по голове дрыном, а пока тот лежал без чувств — быстро-быстро ампутировали всё то, что нужно ампутировать.

Как же реализуется этот способ в сегодняшней реальности? С помощью постоянно следующих друг за другом острых «сшибок» в информационном поле. Ведь стоит задуматься, за счет чего и, самое главное, для чего может поддерживаться такая высокая энергетика эмоций участников медиаконфликтов?

Попробуем разобраться на конкретном примере.

Десятки политических экспертов и тысячи политических «любителей» ежедневно возгораются от поводов, любезно предоставляемых «ньюсмейкерами» самых разных пошибов, и выливают через телевизор и интернет свои эмоции на граждан.

А поскольку историческая точка под названием «Победа советского народа в Великой Отечественной войне» — просто кладезь энергии, то именно в эту точку нацелены информационные «орудия», с периодичностью раз в несколько дней «стреляющие» в медиапространство.

Схематически это выглядит так:

Закипает бурная реакция в СМИ и соцсетях по поводу хамства в ток-шоу очередного украинского «эксперта» в адрес того или иного события российской истории — затем включаются польские медиа, смакующие демонтаж монумента Благодарности бойцам Красной Армии в одном из польских городов — по окончании этого бурления следует «отлуп» неблагодарным отныне потомкам благодарных польских отцов (в виде грозного писка из российского МИД, мол, мы продолжим следить за ситуацией).

Следом возникает уже новый информационный катаклизм на той же почве. К примеру — «мальчик Коля» с поддержкой девочек в парламенте ФРГ, кающийся за наших общих «нецивилизованных» предков, уморивших в плену «не желавших воевать» нацистов, как-то случайно, по-видимому, забредших аж к самой Волге, в Сталинград. И далее, далее, далее.

Нет ли за такой выверенной атакой на 9 мая желания системы добиться информационного пресыщения с последующим «сбросом» способности общества отвечать на вызовы именно в этой «атакуемой» сфере? Вопрос риторический. Сможет ли такой тип сброса энергии сработать?

Очевидно, да. Украинские события — живой тому пример.

Потребовалось три года показа специальным образом сконструированных политических ристалищ, чтобы стала обыденной, пресной, и, в общем, интересной достаточно узкому кругу людей тема антифашистского сопротивления на территории некогда братской страны, ставшей теперь пристанищем нацистов всех мастей.

Собирательного «Ковтуна» можно уже смотреть «под попкорн» именно потому, что этот образ — фальшивка, и зритель это чувствует. Зрителю же навязывают точку зрения, что этот условный «Ковтун» — и есть враг. Не последователи Бандеры, присягнувшие фашистским идеалам, а крикливый болванчик.

«Ну и зачем с таким всерьез воевать?» — подумает зритель и расслабится.

И тут стоит вернуться к вопросу, чем же был феномен «покаяния Авеля перед Каином» в парламенте ФРГ, «взорвавший» в очередной раз медийное поле? Почему властная вертикаль стала жестко «гасить» волну общественного возмущения подростком, зачитавшим написанный потомками вермахта специальный «примиренческий» текст в бундестаге?

Думается, на защиту «невинного школьника» грудью встали и глава Министерства образования РФ Ольга Васильева, и детский омбудсмен Анна Кузнецова, и мэр Уренгоя, и даже пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, потому что налицо те самые две причины.

Первая, как уже говорилось, заключается в нежелании по-настоящему признавать существование именно «второго» типа фашистов, фашиста-людоеда, даже перед лицом смерти не изменяющего своей идее.

И вторая причина, вытекающая из первой. Никакого «идейного» фашизма нет? Нет. Нужно примириться (очень уж лакомо и выгодно, все мысли, капиталы, детки — там, у них) с западными братьями-капиталистами? Нужно. Культурные коды населения пока не позволяют топтать красное знамя Победы? Не позволяют. Значит, тем хуже для этих культурных кодов.

Ну и получите. Включаем механизм перевозбуждения психики, запустив вакханалию ток-шоу по теме, параллельно выхолащиваем само значение Победы, убираем из нее «красный» цвет, оборачиваем 9 мая в голубую обертку с белым голубком (явный символ того же самого примирения), закрываем фанерой Мавзолей, к подножию которого швыряли нацистские знамена.

А с народом, впавшим после перевозбуждения в последующее состояние апатии, сможем расправляться, как бог с черепахой, одновременно решая и свою задачи — хоть чучелом, хоть тушкой, но вползти на желанный Запад.

Электорат

Итак.

Сегодняшняя российская политическая система сущностно пропитана духом примиренчества с Западом. Основным камнем преткновения на пути в «братские капиталистические объятия» является народная память о том, что именно западные «партнеры» из века в век творили на нашей земле. Самой горячей точкой этой памяти является Победа 9 мая 1945 года. Без выхолащивания памяти о ней не получится и слиться с Западом в «Европе от Лиссабона до Владивостока», и сохранить хоть какую-то связь с народом.

Именно для выхолащивания памяти, не отвечая сущностно на вызов гитлеровского плана «Ост», политическая система являет невиданный доселе феномен «бундестагского Коли». Это интегральный феномен, объединяющий доски Маннергейму, памятники Краснову и Шкуро, «Штрафбаты» и «Сволочей». «Коля» сущностно — это Авель, кающийся перед Каином за то, что «соблазнил» того взять в руки дубину и проломить себе голову. Just interests, ничего личного.

Нужно, однако, иметь ввиду, что на Западе уже стряхнули пыль с понятия «недочеловек», и на Россию идет реальная охота. Допинговый произвол, киберугрозы, рутений — это не шуточки. Кто знает, где грань перехода холодной войны 2.0 в горячую фазу?

Что же должно произойти, чтобы власть поняла: разрушая историческую память российского народа любыми способами, в итоге можно получить не примирение с Западом, а фактическую капитуляцию перед новым 22 июня 1941 года?

К грёзам об уютном «шале» во Франции нужно прибавить еще и миллионы трупов сограждан в России? Или такая цена грёз — уже вполне себе допустима?

ИА REGNUM.