От Редакции АТ

То, что описывает Платон Беседин, и есть элемент фашизма, когда жителей какого-либо государства переформатируют с помощью государственной машины под выдуманный образ. На Украине – это образ, сформированный сектой свидетелей Бандеры, называемый «украинец». Никакого отношения к реальной жизни он не имеет. Более того, для Украины он смертелен. То, что из этой затеи ничего не получится, подтверждает историческая тенденция глобализации, которая идет не к нации, а от нации. Но сколько будет душевно больных, прошедших через воздействие этой секты.

То, как развиваются события в Украине, лишний раз демонстрирует: выхода из затянувшегося конфликта нет. Я, конечно, говорю о конфликте не только военном, но и об экономическом, культурном, социально-бытовом.

Режим, в котором существует нынешняя Украина, — режим тотального непонимания, где люди все больше отдаляются друг от друга. И чтобы выйти из него, необходимо ответить на извечный вопрос: «Кто виноват?».

Принято осуждающе кивать в сторону политиков. Это справедливо. Однако политика вторична. Идеи управляют миром, а, значит, те, кто за них отвечает. И вина за украинские события, прежде всего, лежит на так называемых деятелях культуры.

Я хорошо помню, с каким восторгом интеллигенция — назовем их так по старой привычке — восприняла Евромайдан. Не тот благой, справедливый порыв, с которым люди вышли на площади, уставшие от вороватости и бездарности власти, а именно разрушительный майданный эффект. Они — эти писатели и художники, актеры и музыканты — очаровывались демонами и валькириями, вырвавшимися наружу, с упоением оправдывая и погромы, и убийства. Им нравился этот хаос, в нем они старались поймать большую рыбу.

Да, это стандартно для людей творческих. Они черпают энергию, сублимируя ее в произведения, из психологических и социальных разломов. Так, например, Александр Блок упивался «красной» революцией, а после разочаровывался. Но в случае Украины, боюсь, порыв был не искренним, не душевным, а сугубо эгоистическим, меркантильным.

Фокус в том, что люди культуры планомерно работали над дроблением и разделением Украины, над видоизменением самого кода нации. И подавалось это под видом рождения нового украинца, новой украинской нации.

После Евромайдана долгожданный пассионарный взрыв, действительно, состоялся, но привел он к пассионарному хаосу, во время которого украинцев решили «перепрошить» чуждыми кодами.

Предтечей незалежности, напомню, стало движение РУХ, созданное в первую очередь не политиками, а писателями.

Именно они закидывали украинцев лозунгами вроде «Москаль съел наше мясо» и ратовали за независимость. Именно с ними вел переговоры тогдашний ответственный секретарь, а позднее президент Леонид Кравчук. Сначала он говорил, что «украинский буржуазный национализм» разрушителен для Украины, а после поставил его во главу угла, дав и поле для деятельности, и месседжи для новой украинской интеллигенции. Но кто ей стал?

До половины XVII века культура Московской Руси и культура Западной Руси развивались разными путями, однако общерусское единство заставляло смотреть на них скорее как на две редакции одного и того же. После же присоединения Украины стал вопрос о слиянии двух культур и создании одной единой. То, что родилось в итоге, содержало в себе немало украинских (или малоросских) элементов. Собственно, есть мнение — оно устойчиво, — что родившаяся из слияния культура была более малоросской (киевской), нежели русской.

Однако затем вновь вмешалась политика, но уже с другим акцентом. Для создания и поддержания новой волны украинского сепаратизма стало необходимым продуцирование некой специальной украинской культуры — той, что будет отличаться от единой общерусской культуры. И данным вопросом всерьез занялись.

Занялись те, кто имел реальный интерес к обособлению. Ясно, что этими культурными сепаратистами оказались далеко не лучшие — наоборот, люди либо тщеславные, предубежденные, либо стесненные. Те, кого пугала конкуренция. То есть, в основе новой украинской обособленной культуры находились, прежде всего, политический фактор, тщеславие и провинциализм.

Бездарности создали свою игру со своими правилами, чтобы всегда выигрывать.

Новая культура изначально строилась на антитезе тому, против чего шла — против русского, и основой ее стала русофобия, сдобренная западными (преимущественно польскими) идеями.

Собственно, аналогичное продолжилось и расцвело после обретения Украиной независимости в 1991 году. В литературе, например, родился так называемый укрсучлит, созданный на польские и немецкие гранты. Да, он дал ярких авторов (Жадана, Прохасько, Дереша и других), но по большей части был вторичен, непродуктивен, и набор авторов туда происходил по принципу вербовки. Человек отказывался от русского языка, чтобы быть изданным. То же происходило и в музыке, и в кино.

Это привело к тому, что украинские творцы (назовем их так) занимались не поиском и развитием подлинно украинского, которое беспросветно осталось в прошлом, а обслуживанием политических интересов, густо замешанных на русофобии. При этом национальные силы растрачивались, идя на удовлетворение эгоистических интересов.

Такой подход родил целое поколение новых украинцев, во-первых, воспитанных на ненависти к русской культуре, которая, повторяю, изначально содержала в себе подлинно украинское, а, во-вторых, испытывающих иллюзию, будто они и являются носителями истинной украинской культуры. Это похоже на то, как человек, обманутый этикеткой и рекламой, покупает, так ему кажется, элитный алкоголь, но в результате приобретает суррогат, итог потребления которого единственно логичен — отравление.

То, что происходит сегодня в Украине, и есть тотальная интоксикация, в основе которой лежит яд искусственно созданной, по факту чужеродной «специальной украинской культуры».

Именно она является первопричиной бедствий в Украине. И соответственно именно с нее необходимо начинать исцеление — с признания и осознания того, что в бесконечной погоне за личными выгодами уничтожается подлинно украинская культура, которая не только способна примирять и объединять с Россией, но и создавать особую среду для самой Украины, которая в таком случае становится не суррогатной периферией и плацдармом для обкатки сепаратистских идей, а точкой сборки украинского и вместе с тем общерусского пространства.

Русская весна