Сирия – это не столько политический и геополитический вызов, в первую очередь доктринальный вызов. Пока идёт война, есть возможность это не замечать, но как только она закончится, а она всё равно закончится, во весь рост встанет доктринальный вызов, который гораздо жестче всех Игилов вместе взятых. Он показывает, что без доктринального оснащения наши действия вовне обречены на неуспех. Проблема в том, что все вызовы «тянут» на глобальный – и будут для нас актуальны практически по всему периметру наших границ, где нам придётся решать однородные проблемы – что в Турции, что в Средней Евразии, что в Китае - развязывать доктринальные узлы.

Штаты, позволив нам войти в Сирию (тут без иллюзий), нам бросают не столько геополитический - сколько доктринальный вызов. Если у нас логика поведения геополитическая, то они как раз работают на уровне религиозно-сектантского сознания, питая его и работая на противоречиях, загоняя нас не в геополитическую, а в доктринальную ловушку, не имея доктринальных методов выбраться из которой не представляется возможным. Логика государства с его светскими законами, с которой мы идём, здесь уже не сработает. И дело даже не в том, что тут никто не будет слушать наши мантры о мирном исламе: то, что возможно пока в России, совершенно невозможно вовне. Культ смертельной битвы с неверными никто в исламе не отменит. Вопрос в другом: а мы в состоянии решать именно доктринальные вопросы, развязывать – как мы обещали узлы – тогда как Штаты их просто рубят. Мы ведь идем как гуманисты, а они проще. Была древнейшая секта мандеев-солнцепоклонников в Ираке – теперь её нет. Нет секты - нет проблемы.

А ваша версия? – хитро прищуриваясь – говорят нам наши «партнеры».

Так в чем же суть вызовов?

Сирия, по сути, огромное скопление почти всех возможных мировых сект и всех исламских. И вопрос ставок для нас – вопрос не столько геополитического выживания, сколько докринального, точнее сначала доктринального, а потом геополитического. Не надо забывать, что наша победа – это вовлечение в сферу своего доктринального влияния – а без этого удержаться будет невозможно, - тяжелейшего наследия, которое без глобального подхода просто не разрешить. Ведь то, что Сирию утюжат до полного уничтожения, неслучайно.

Чего тут начать? Есть смысл начать с перечисления узловых проблем, по отношению к которым нам нужно хотя бы определиться.

Можно начать с сакрального для нас – с Ионана Дамаскина (из Дамаска) – мощнейшего и почитаемого Учителя Церкви. То ест Дамаск для нас «родной город». Это значит, что для других совсем не родной.

Раз головная боль.

Нечто называемое алавизмом. Мы даже плохо отдаем себе отчет, что бы берём себе в друзья. Это жгучая смесь язычества, христианства, ислама. Алавизм помнил солнечные авестийские времена, нося в усеченном названии корень «HAL», который носит ключевой город ХАЛеб (Алеппо). При этом очень мощные суфийские, то есть софистические, дохристианские философские греческие тенденции. И тут же ислам с «пророком» 9 века Бабом («Вратами»). Это для нас веселая песенка про Али Баба (у), они её, мягко говоря, не одобрят, когда поймут, что она оскорбляет их пророка. При этом Баб – 9 пророк и другой секты – Бабитов, сегодня называемых бахаистами, штаб-квартира которой, по совпадению, находится в Хайфе, в Израиле.

Два - головная боль.

Сектантская смесь, стыдливо названная светскими умниками синкретизмом, на практике таи грозную опасность – мы можем отстаивать не только тех, против которой все, но и наших же противников, который в любой момент от нас отвернутся и ударят в спину.

Допустим, мы победили. Приезжают наши священники устанавливать православие на исконно православной земле (что факт) – а тут алавизм. И что? Хорошо, допускаем алавизм, сосуществуем. Но то, что мы принимаем внутрь, рано или поздно начнёт брожение. У нас был такой опыт: в царское время, чтобы укрепиться Средней Азии, мы сделали ставку на бахаистов: построили храм в Ашхабаде – и получили множество проблем и конфликтов среди населения. А так как мы не защитили бахаистов, мы стали противниками и для них. И потом мы готовы ставит у себя алавитские храмы? Не уверен. То, что здесь хорошо, у нас будет скверно.

Далее, что нам делать с провинившимися?

Надо знать, что всё, что в Сирии происходит, имеет сугубо религиозные, а потом уже «нефтяные» причины. Это мы уже придумали – и не без основания, - что мы союзники Штатов в этом регионе против китайского шелкового пути. Но это вторично. А значит мы потащим на себе многие «вины» Сирии в прошлом. Не надо забывать, что народы (и территории) с длинной историей имеют длинную память. К примеру, надо отдавать себе отчёт, почему утюжится Халеб (Алеппо). Не только по солярным корням и по Дамаскину, но и по тому, что на Алеппо грех. В 1947 году алавитов угораздило устроить колоссальный е-погром в Алеппо и сжечь синагогу и уничтожить самый древний – с 10 века - список Танаха (е-эквивалент Ветхого Завета), так называемый Кодекс Алеппо, который там хранился шестьсот лет. Как говорится, за Алеппо после этого вы можете повоевать ещё лет сто: одолевать ИГИЛ, заново отстроить город и потом снова воевать. До скончания века.

Поэтому встает вопрос о религиозно-доктринальной легитимации.

Религиозные люди презирают светскую власть как земную. Они её – допускают. Не более того. Легитимность светской, неидеологизированной власти в религиозном сознании минимальна. Только тогда, когда коммунизм был превращен Сталиным в религию, он победил в России. Но если титульные религии как-то чтят светское государство, то секты как более экстремальные явления, вообще презирают светскую логику. Теперь вопрос: можно ли построить в религиозно-сектантской смеси светское государство, на что мы рассчитываем?

Нет.

Значит, нам придется строить на какой-то секте. И на какой? Какую выбрать? Любой выбор – драма. Именно поэтому война в Сирии не имеет конца – ставка на любую доминирующую секту вызывает волну сопротивления других сект. А так как мы деидеологизированы, полагаем, что мы выше сектантских распрей (или где-то вне), то нам кажется, что мы будем над схваткой. Болезненная иллюзия.

Религиозная логика имеет только одну формулу: Я буду тебя слушать (-ся), если меня победил Твой Бог (Высшая Сила, Идея и проч.). Других аргументов просто нет.

Это значит, что идти в это месиво без доктринально-религиозного авторитета просто рискованно.

Пример Сирии нам говорит о том, что идти вовне только с нашими государственными интересами и мандатом ООН, силу которого понимают там только несколько человек, большой риск. Но каково это должно быть оснащение?

Штаты идут в это месиво сект с важной стороной либерального направления - со своим протестантско-сектантским сознанием и колоссальным сектантским опытом – как ни странно, здесь полное взаимопонимание по формуле вы уважаете моё сектантство, а я уважаю ваше. Но можем ли мы подойти к ситуации с такой же формулой?

Хороший вопрос. Внутри мы православные фундаменталисты – вовне либералы протестантского толка? Как показала практика, раздвоение заканчивается плохо.

Тогда как?

Ответ в новом глобализме.

Глобальность конфликта требует глобального оснащения. Это аксиома. Если не будет оснащения, не будет победы. Причем Сирия – только первая ласточка в провоцировании нас именно на доктринальный конфликт. Военная составляющая только оправдание. Но если вся сектантская смесь стран-неудачников Ближнего Востока – для нас чужда, то как будет выглядеть идеологический вызов Китая? А этот вызов, если не есть, то готовится. И прокитайских воздыхателей у нас хоть отбавляй. Уже сегодня раздаются голоса сдаться на милость. А ведь коммунистический (пусть со всеми приставками «псевдо») Китай нам «ближе»! И как вы собрались с православным фундаментализмом воевать с коммунистическим Китаем, которому православие просто неинтересно. Он сделает ставку на множество коммунистов, которые «наконец-то вернутся» в Советский Союз, который Китай вполне может озвучить - правда, под своим протекторатом.

Такая версия готовится. Китай готов к идеологическому завоеванию России – где у него есть социально-идеологическая опора! А противоядия и иммунитета от китайского национализма Мао, введенного в китайский коммунизм нет! И что будет первично – вопрос открытый.

Сирия – только начало доктринального давления на Россию путем втягивая в идеологизированные конфликты. И наше деидеологизированное состояние делает нас весьма уязвимыми в этих конфликтах. Пустые пространства Сибири ничто по сравнению с пустой головой и душой наших соотечественников. Поэтому мы лакомый кусок для конкурентов. И они знают это. И ждут момента.

Мораль проста: Сирийские события должны инициировать процесс нашего доктринального рывка, который поставит одну задачу – создать глобальную доктрину из имеющегося у нас глобального наследия и новых трудов. Нужно только увязать части в Целом, несмотря на непопулярность этого процесса в самих частях. Тогда наше оснащение даст готовность ко всем доктринальным вызовам.

Большая часть работы уже сделана.

Нужна политическая воля взять это на вооружение.