Александр Бородай не нуждается в представлении, его имя знакомо любому, кто следил и следит за событиями на Донбассе. Алексей Чеснаков поговорил c Бородаем о сценариях развития событий в республиках, столичных «патриотах» и о том, кто до сих пор остается нашим общим врагом.

Александр Юрьевич, ты продолжаешь внимательно следить за событиями в Донбассе и на Украине. Какова твоя оценка происходящего?

Может, ответ и покажется протокольным, но все же рискну ответить так: обстановка крайне сложная, как внутренняя, так и внешняя. Внутри республик идет непростая, но правильная работа по структуризации власти, восстановлению экономики и созданию хоть какого-то подобия нормальной жизни. Естественно, есть эксцессы, идет борьба с коррупцией и преступностью, которая не могла не возникнуть в ходе революции. Да и к тому же в Донбассе эти процессы естественные. Ведь он хоть и отколовшаяся часть Украины, но все таки более двадцати лет существовал в условиях украинского государства, характерной чертой которого был запредельный, по-настоящему африканский уровень коррупции. Ну и самое главное – бои пока, вроде, окончены, а война – еще нет. Причины, которые ее вызвали, не ликвидированы. Да и задача нынешней киевской власти – продолжение войны.

Да, ответ действительно протокольный. Такое впечатление, что ты не хочешь ссориться с некоторыми людьми. Или надеешься на политическую карьеру. Ладно, оставим так. Согласен ли ты с мнением, что республики, несмотря на минский процесс, продолжают процесс строительства своих собственных государств?

Конечно. И это правильно. Несмотря на вопли псевдопатриотов, которые, сидя на диванчиках в России, пытаются «качать» военную тему и требовать максимальной милитаризации конфликта. Процесс госстроительства идет параллельно Минску и от Минска не зависит. И я рад, что республики за прошедшие два года только укрепились. Редко какие настоящие государства возникают без войн. Но война не может быть смыслом существования. При этом не стоит забывать, что смысл существования обеих республик – возвращение в Россию. Пусть даже этот путь будет трудным и небыстрым.

Как ты видишь роль Александра Захарченко в этом процессе? Нет ощущения что ему пытаются помешать?

Захарченко был и остается моим товарищем. Он сильный лидер, хотя и оказался в не совсем привычной для него роли. Продолжаю считать, что предлагая его в качестве преемника, нашел лучший из возможных вариантов. На нем чудовищная ответственность. Он на самом деле с нуля создает страну. Страну, которая вынуждена вести войну и одновременно пытается наладить мирную жизнь. Конечно, такое дело не может обойтись без ошибок, но кто способен без них обойтись? Тем более, что Донецкая область еще разделена, конфликт не завершен и существуют различные сценарии выхода из него.

Сейчас все, в том, числе и я, стали заниматься прописыванием всяческих сценариев. Работа такая. Максимум возможностей при минимуме ресурсов. И какой же сценарий, по-твоему, наиболее вероятен для Донбасса?

Донбассу предопределено быть с Россией. Это хорошая судьба. Это правильная судьба. Есть два пути разрешения нынешнего конфликта. Либо украинская власть решится на размораживание конфликта военным способом, после чего получит по зубам и нынешние договоренности станут невозможными и даже нелепыми. И тогда республики будут воевать, пока не вернут свое. Территории, людей. И потом объединятся в политический союз с Россией уже без оглядки на всякие внешние договоренности. Второй вариант – если что-то изменится в так называемой украинской «государственности». Распадется она или внутри возникнут условия для сосуществования с Донбассом? Неважно, в какой форме решится этот вопрос. Он не может не решиться. Украинское государство пока не распалось только благодаря ресурсам Запада. Оно живет противостоянием России и Донбассу. И если этот смысл будет потерян, то это станет концом киевского режима. И тогда Донбасс изменит всю Украину.

А ты не жалеешь, что сейчас не на передовой этой борьбы? Не жалеешь, что в свое время что-то сделал не так или не сделал важное, когда был в Донбассе? Может, тогда и сценарии сегодня были бы другими?

Я сплю спокойно. Во сне не вскакиваю и под подушку за пистолетом не лезу. Я много чего сделал. Какие-то решения были ошибочными. Но был жуткий недостаток информации. Особенно в вопросах кадров. Я не мог знать того, что знаю сейчас. Я действовал честно. Хотя и не всегда правильно. Своей чести, чести преданных мне людей и России я не замарал. Вот так.

Кадровые вопросы, говоришь. Давай по кадрам. Один твой бывший кадр, министр обороны, на днях создал довольно специфическую организацию, союз почему-то 25 января. Ты в нем ошибся или нет? И как ты думаешь, что для него важнее: спутник или погром?

Не могу сказать, что не испытываю некоторого злорадства. Нет пророка в своем отечестве. Так уж получилось, что уже довольно давно я говорил, что больше терпеть его безобразия нельзя и попытался, скажем так, открыть завесу над личностью Игоря Гиркина. Что он движим собственным самолюбием и психической неадекватностью. Более того – он обязательно полезет в политику. Неоднократно говорил. И что мы видим? Полез. Еще как полез. Даже начал с правильного политического хода – создал свою пресс-службу. О том, как говорить, думают те, кому нечего сказать. В итоге – смешное и жалкое зрелище. И сам Гиркин, и весь его союз. Для меня там единственная интересная фигура – писатель Эдуард Лимонов. Экзотический человек со специфической биографией, но надо признать – он серьезный русский писатель.

Остальные члены союза – это какие-то блогеры. Честно говоря, Игорь тоже больше блогер, чем политик или военный, а его актерская натура проявляется в попытках играть роль белого офицера. Он так и остался реконструктором. Я и некоторых других членов этого комитета неплохо знаю. Например, Максима Калашникова. Мне представляется, ими движет чувство колоссальной неудовлетворенности, огромные комплексы. Они почему-то считают, что должны – не могут, а должны – получить свой кусок властного пирога. Они ненавидят, но боятся власть.

Ненависть к власти пока еще не преступление. Плохое чувство, но не статья в уголовном кодексе. Судя по твоим оценкам, получается, что они ненавидят власть не из-за каких-то высоких идейных принципов, а из банальной зависти – потому что «эти смогли а мы нет»?

Естественно. Это движение – рыхлое сборище профессиональных неудачников по линии патриотизма. Не представляю, как они могут реализовать какую-то политическую программу. Я же помню, как «белогвардейца» Стрелкова передернуло, когда он первый раз увидел сталиниста Калашникова. Политические перспективы у этого союза близкие к нулю. Пару-тройку раз этот комитет заявит что-то громкое, а потом исчезнет за полной ненадобностью.

Слушай, вот еще вопрос. Кадровый. И тоже связанный с этим твоим кадром. На этот раз последний о нем. Обычно такие люди, как Гиркин, редко оказываются в одиночестве. Их окружают боевые товарищи, люди, с которыми они воевали. Вот я по тебе сужу. Вы же до сих пор все вместе.

Я с теми людьми, с которыми заходил в Донбасс, до сих пор встречаюсь, дружу и работаю в Союзе Добровольцев Донбасса. За небольшим исключением. К сожалению. Два месяца назад умер Арсений «Бревно», вчера Леша «Гусар». Во время войны люди как-то не болеют. Держатся на адреналине. Но она здоровья не прибавляет. Заканчивается, и человек начинает «сыпаться». Сегодня звонил Слава «Сармат». Отличный боец, здоровенный мужик. Нужна операция… А почти все друзья и однополчане Игоря от него отошли. Он неадекватен психически.

Хорошо. Пусть играет свою роль. В политике все играют роли. Да и в жизни тоже. Ты вот какую роль играешь?

Я себя политиком не ощущаю. Мое амплуа – эксперт, который, насколько это возможно, служит интересам государства. Я не стремился никогда к ролям первых лиц.

Хорошо, попробуем с другой стороны. С экспертной. Ты давно знаешь людей из патриотического лагеря, не «так называемого патриотического лагеря», а настоящего патриотического. Вот в чем разница между патриотизмом Проханова и Лимонова – ты, как эксперт, можешь сказать?

Их многое объединяет.

А что разъединяет?

Проханов – действующий политик, который пишет книги. Непонятно, кого в нем больше, политика или писателя. Ему интересна страна. Ему нужен результат. Лимонов в первую очередь писатель. Ему интересны люди. Со своеобразной стороны. Он рассматривает людей как букашек или бабочек. Ему важен процесс. Как сейчас говорят: «движуха».

Проханов тоже вроде бабочек собирает.

Лимонов собирает людей как бабочек. А Проханов – бабочек как людей. Проханову бабочки интересны. Как существа. Может, потому, что он слишком хорошо знает природу человека. Поэтому его и не заносит в крайности. Он жесткий человек. Для Проханова Россия – все. Проханову куда интереснее Захарченко, чем Гиркин. А Лимонову хочется наблюдать за тем же Гиркиным как за бабочкой: наколоть, посмотреть, как она будет трепыхаться на игле, потом покрыть лаком и описать процесс.

То есть ты ведешь к тому, что среди патриотов существует два лагеря. Одни готовы положить за Россию кучу русских. Другие готовы отказаться от России, чтобы русские жили комфортно…

Проблема в слове комфортно. В той упрощенной дихотомии, которую ты предложил, у вторых Россия – какая-то абстракция. Для меня Россия – не абстракция. Для меня это «не геополитический проект» и не «территория с родными березками и рябинами». Для меня Россия – это русские люди. И главной задачей русского патриота является создание комфортных условий для русских. Только я по-другому понимаю слово комфорт. Есть жизнь комфортная с точки зрения материальных благ, а есть – комфортная потому что достойная. И она чаще всего материально менее комфортная и менее обеспеченная. На Донбассе мы не обещали комфортной жизни. Мы обещали достойную жизнь. Или достойную смерть. Да и сейчас, если посмотреть с точки зрения материальной – жизнь там стала хуже и тяжелее. Но она стала достойнее и свободнее. Достоинство и свобода – это ценности, которые напрямую не одно и то же с обычным комфортом и материальным достатком. Но война за них важна, и ради них можно многим пожертвовать, и, само собой, материальным достатком и даже жизнями русских людей.

Знаешь, за эти два года мимо меня прошло огромное количество людей. Кто-то ушел. Кто-то остался. Но самое важное – среди них было много настоящих русских, о которых сто-двести лет назад писали романы и которые в современной московской суете кажутся несуществующими. А они есть. Честные, чистые русские люди. Часто наивные, но очень искренние. Их много. Они и есть Россия.

Ты говоришь как политик. Причем как политик, чувствующий свою моральную правоту и, извини, играющий роль идеолога. Ну допустим, в твоем случае это не предосудительно. Вот эти русские люди и объединились сейчас вокруг тебя в союз добровольцев Донбасса?

Они объединились не столько вокруг меня, сколько вокруг идей взаимопомощи и русского мира. Во-первых, мы являемся гуманитарной организацией, которая заботится о российских добровольцах, пришедших с этой войны. Их очень много. В составе союза порядка 6 тысяч. Но мы поддерживаем связи и с Донбассом. Для многих из тех, кто вернулся, Донбасс – главное событие в жизни. Для кого-то это только Донбасс. Для кого-то это Афган, потом Донбасс, для кого-то Чечня – Донбасс, для кого-то Грузия – Донбасс, для кого-то Таджикистан – Донбасс, для кого-то Приднестровье – Донбасс. Это люди с опытом.

И ты утверждаешь, что вы не идете в политику? Судя по всему, многие ваши требования – политические или способны ими стать. Заметь, ты даже об общественном союзе говоришь в полувоенных терминах типа «состав»…

Даже кружок любителей макраме по-своему участвует в политике. Но у нас политической программы нет. В этом наше преимущество. Нас объединяет патриотизм как государственническая позиция. А вот политические взгляды у членов союза могут быть разными: есть монархисты, правые, есть и довольно радикально левые, может даже либералы где-то затесались. Не тестировал. Не на детекторе лжи проверялись люди. По-другому. В окопах политические предпочтения утрачивают значение.

У нас – общий враг. Вернее, общие враги. Один из них в данный момент – на Западе. Другой – на Ближнем Востоке. И мы будет бороться с террористами. ИГИЛ (запрещенная организация в России) – наши враги. Киевская власть – тоже наши враги – как террористы, которые уничтожают свой народ.

То есть члены союза все еще на войне?

Для нас эта война не закончилась. Она имеет особое значение. Это война за идею в чистом виде. С одной стороны – сторонники русского мира, с другой – западники. С одной стороны – русские, с другой – предатели Руси и ее тысячелетней истории. Основной поток добровольцев Донбасс покинул, но связи остались. Крепкие связи. Жизнь в Донбассе должны строить местные жители. Они сами должны создать страну. Мы можем и хотим им помогать. И если какой-нибудь киевский «ястреб» попытается подавить республики силой, мы все готовы вернуться в Донбасс

Актуальные комментарии