Политическая элита

В современной России вполне очевидно обострилось противостояние элиты и масс. Об этом говорит, например, серия передач, о которых мы писали в статье «Антигенетические игры в историю (Кургинян vs Сванидзе) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16802, 31.08.2011.

Сванидзе в этих дуэлях представлял, по сути, правящую элиту, а Кургинян – массовые политические настроения, а они скорее левого типа. Соотношение при голосовании 3% у Сванидзе и 97% у Кургиняна поражало.

Если говорить про опросы, проводимые как официальными, так и неофициальными социологическими группами, пропорция обнаруживается примерно такая же: 5-19 % людей в стране руководят остальными 80-95%. И возникает вопрос: а почему так происходит? Ответ примерно такой: кто сильнее – 5 волков или 95 овец? То есть, на поле политике нейтральная или молчащая масса еще не есть сила. Тогда кто эти «волки»?

Это – политическая элита. Попробуем коснуться самых существенных аспектов этого понятия. Прежде всего – почему ЭЛИТА? Если брать французский первоисточник, то речь идет о «лучшем» (elite – лучшее, отборное, избранное). Впрочем, слово элитарный всем понятно без перевода, а вот в политике смысл его совсем иной. В политике элита – это особая группа людей, непосредственно осуществляющая функцию руководства властными отношениями. Признак – обладание верховно-политической властью в государственных и партийных институтах.

Если посмотреть на этих «лучших» людей поближе, на экранах и фотографиях, обычно подташнивает. Что советская «элита» в залах Дворца съездов, что современная – не очень приятная публика. Характерный блеск в глазах и неизменная способность быстро ориентироваться в верхах. Особенно удручает зрелище современной украинской политической элиты, которая варится в кастрюле с восходящим фашизмом. Там обязательным ингредиентом становится еще и ненависть, которая всегда пахнет кровью.

Кто Вы, политическая элита?

Начнем с того, что в политической жизни общества мы участвовать не приучены – почти нет у нас такой культуры, как политическая. Как ни смешно, причины при царизме и при социализме были примерно одинаковыми: авторитаризм. И важны не они сами, а результат – отсутствие у большинства веры в саму эту сферу как важную и отсутствие реальных возможностей у этого большинства хоть на что-нибудь повлиять. Поэтому правящее меньшинство обычно доходит до момента, когда начинает эту массу тихо или громко презирать. Тридцатилетний эксперимент либерастов привел их просто-таки к лютой ненависти по отношению к нашему народу. Они этого и не скрывают, достаточно открыть в Интернете «Эхо Москвы».

Ну ладно у нас, но и западные цифры не намного лучше – если на выборы всех уровней приходит процентов 30, это уже считается супер! А так – обычно четверть, и этого хватает для «демократии». В среднем, конечно.

Отсюда необходимый базис для существования в стране политической жизни – политически активная часть населения.

В западных странах это члены политических партий, которые ведут какую-то свою жизнь в этих рамках: выступают, идут на мероприятия, в группы поддержки своих лидеров, клеют и раздают листовки и т.п. И, главное, финансами помогают, ведь бюджеты партий не из воздуха берутся, а функционеров надо содержать. Тут интересы этой части населения и руководства должны совпадать в чем-то очень важном, поэтому основой всего этого консолидирующего явления являются некие руководящие идеи и общие цели. Их и удерживают партии.

Таким образом, в западном варианте мы имеем дело с организацией в политическую систему активной части населения. Она начинает действовать на политическом поле, а руководит этим процессом партия в лице ее функционеров и лидеров. Партия работает циклами, то очень активно в период выборов, то менее – в перерывах. Но работает постоянно, выражая интересы своей политически активной части населения.

Ядром партийной системы является политическая элита.

Но всегда ли было так? Партии, демократия, выборы – в истории это атрибуты общества необязательные. Куда больше правили тираны, деспоты, монархи, да еще абсолютные, императоры, цари и т.п. И как тут было с элитой? Да нормально было: в истории элита есть в любом обществе любого строя, режима, в любых формах правления. Всегда была группа влияния на власть, которая господствовала над массами. Она могла называть себя боярами или комиссарами, носить шубы или гимнастерки, называть себя господами или слугами народа, но суть ее сохранялась: эта группа обсуждала и принимала наиболее важные политические решения и тем влияла на власть.

Наличие привилегий и характерные черты элиты

Мы выяснили, что обсуждаемая здесь немногочисленная группа осуществляет политическое господство. Но чтобы его осуществлять, должен быть сильный мотив для участия в этой очень опасной группе. Почему очень опасной, потому что туда стремятся и многие другие претенденты. А почему они туда стремятся – ради привилегий.

Власть не обязательно связана с собственностью. Более того, современные исследователи показали, что в истории России, например, наблюдается постепенное отделение, отодвигание политической элиты от собственности. Уже в пореформенный период царской России правящая элита – это чиновники на жаловании, у них нет собственности. Или в эпоху Сталина, очень жесткая конструкция элиты, где потребление распределено по иерархии, и контроль за элитой такой, что идет чистка за чисткой с известными последствиями. И, тем не менее, в эту группу шли и конкурировали за попадание туда. Что так привлекало? Кроме жажды власти – наличие привилегий. Советские смешны на сегодняшнем фоне, эти дачи и служебные автомобили, но у каждого времени свои песни.

Еще Петр Первый, который знал, что делает, ввел в России Табель о рангах. А трагедия мельчайшего чиновника в «Шинели» Гоголя – это зеркало российской элиты времени Николая Первого. Ничтожнейший из клерков, тем не менее, Акакий Акакиевич несет себя высоко – куда выше прочего простого люда, ибо он – столичный чиновник из департамента! То есть, часть машины правящей элиты. И косвенно он тоже причастен к власти, поскольку его столоначальник принимает участие в выработке решений власти. А наш чиновник – он просто растворен в этой своей функции чистописания документов. А шинель – его единственный знак статуса, привилегия. Утрата новой шинели сводит его с ума.

Даже на этом простом примере мы увидели два аспекта темы: элита не только имеет право на привилегии, но и отмечена непременной психологией превосходства. Это своеобразная каста, которую характеризует закрытость или полузакрытость для прочих социальных страт. И чем выше место, уровень, тем более жестко это регламентируется.

Но вернемся к теме политической элиты в целом. Мы уже говорили, что элита вырабатывает собственную идеологию. У Платона даже существовало разведение на элиту философскую и управленческую. Он считал, что первая обеспечивает содержание (на уровне идей), а вторая – практику управления. Во многом это правильное деление, но отнюдь не достаточное. Поэтому Аристотель в дополнение говорит о большом потенциале эстетического (образов) и этического в воздействии на массы.

Для идеологии нужен привлекательный носитель, поэтому политическая элита должна выдвигать из своей среды политических лидеров. В каждой стране существует система подготовки кандидатов в лидеры, где они получают достаточно высокую культуру и через неформальные группы –доступ к закрытой информации. Это только с виду президенты иногда выглядят недоучками, а в экстренных ситуациях видна их особая и специальная подготовка. Например, когда бросили ботинок в президента Никсона, он среагировал как профи. А в Китае, например, отбор детей в раннем возрасте в такую систему подготовки элит носит характер национальной программы. Как их готовят, не знает никто.

Устройство элиты

На первом месте, разумеется, находится «правящая элита» – группа, управляющая обществом от имени государства, независимо от того, совпадает ее идеология с мнением большинства, или нет. Она просто правит, то есть, принимает ответственные решения, влияющие на жизнь страны и судьбу государства.

Разумеется, им в затылок дышат конкуренты, если таковые еще есть в стране. Это «элиты потенциальные», стремящиеся захватить власть. Они всегда рядом с властью и примером может являться наша оппозиция в Думе, не составляющая большинства, но выступающая как вариант все той же идеологии правящей элиты. Их представителей иногда перевербовывают и даже назначают губернаторами и министрами, дабы ослабить конкурентов.

В политологии иногда различают правящую элиту и контрэлиту, находящуюся в конфронтации с властью, обычно идеологической. Это оппозиционная элита, непосредственно не обладающая государственной властью. Тут много вариантов и нюансов, зависящих от истории.

Например, на основе противопоставления себя коммунистам вырос Гитлер со своей партией. Что интересно, у них даже электорат был общий и к 1930-м годам они на выборах занимались «перетягиванием каната». А иногда соединяли свои усилия по частным вопросам. Поэтому место «контрэлиты» в политическом раскладе очень выгодное. Кстати, первым это понял Мусолини, который долго редактировал коммунистическую газету (его дразнили «Мусоленин»), а, осознав бесперспективность этой позиции, перешел в противоположный лагерь, став основателем и идеологом фашизма.

Чтобы существовать, и тем и другим, нужна инфраструктура.

Политолог В. Милановски называет это «селекторат» – особые группы, подготовленные к выполнению управленческих задач. Что характерно, это самый устойчивый слой, и иногда государство само его выращивает, с целью сохранить устойчивость при смене элит. От этой супергруппы зависит гораздо больше, чем от лидеров, видимых всеми.

Особую и важную группу составляет референтное окружение элит, состоящие из авторитетных людей (чаще представителей науки и искусства, но не обязательно их). Эти выходцы из интеллигенции, способствующие укреплению или ослаблению позиций правящей элиты, особенно в моменты кризисов и на выборах. Например, на ток-шоу Владимира Соловьева есть постоянный набор ключевых фигур, в основном консультантов, раскручивающих тему, а есть кинорежиссер Карен Шахназаров, который, как ни странно, чаще всего выступает в роли эксперта по геополитике. Можно также припомнить, как выступления раскрученных рок-групп повлияли на ситуацию ельцинских выборов. И наоборот, на выборы почти не влияли мнения академиков, даже таких политически активных, как Сергей Глазьев. Это связано со спецификой соотношения науки и политики, о чем речь ниже.

Внутри правящей элиты есть «группы вето», от которых зависит окончательное принятие политических решений. Это очень авторитетные эксперты, доказавшие свое право на вето, а также закулисные фигуры, интересы которых данная элита вынуждена учитывать. Буквально рядом с ними находится «связанная группа» – активно влияющая на принятие решений теневая группировка, состоящая из разного рода «лоббистов» и т.п.

Любая правящая элита обременена своими референтными группами, группами вето, лоббистами и влиятельным «селекториатом». Поэтому считать, что некий политический лидер принимает решения сам – наивность.

Понятно, что фоном противостоящей пары (элита-конрэлита) является некое политическое поле, где барражируют «самодеятельные элиты». В большей или меньшей степени они готовятся к очередным выборам, поскольку предыдущие проиграли.

Вокруг них плавает множество крупных хищников, жаждущих занять главное место. Ну и всякая менее мощная живность, ожидающая, что вдруг гиганты сцепятся, и она проскочит во власть, как это сделал в свое время Гитлер. А ведь он пришел тогда к власти вовсе не на выборах: канцлером его назначил Гинденбург – имел такое право по конституции.

Критерии настоящей политической элиты

В определенном смысле политическая элита есть группа, прямо влияющая на Лицо, Принимающее Решения (ЛПР) в государстве, как бы все это ни называлось в истории.

Что интересно, еще Платон считал, что наилучшим образом эту функцию может исполнять наследственная аристократия. Хотя он жил в Афинах при демократии. Причиной такого выбора великого философа являлось то, что аристократия профессионально готовит себя к управлению, а демократия выбирала исполнительную власть по жребию – и нередко это дорого обходилось городу и приводило к уничтожению самой демократии.

Отсюда очень важная проблема источника, из которого происходит элита, и вопрос функциональности – в этой ответственной сфере нужны профессионалы-управленцы. Показателен пример М.М. Сперанского, по проекту которого был запущен Царскосельский лицей, и его выпускник А.С. Пушкин вышел оттуда как чиновник по особым поручениям. Наследственная власть, например, русских царей и императоров, имела в данном аспекте как преимущества (профессиональная подготовка с детства, прикрепление лучших учителей), так и недостатки биологического и психологического происхождения – например, болезнь сына Николая II возвысила Григория Распутина, а сам Николай не обладал необходимой в кризисе сильной волей.

Еще один аспект, не менее важный для политической элиты – морально-этическая устойчивость. Временщики при власти способны уничтожить государство, а потому здесь нужны ответственные «государственные мужи». В Китае Конфуций видел общество, состоящим из «благородных мужей» (правящая элита) и «низких людей» (масса, простолюдины) на основании их отношения к моральным заповедям предков. Для первых есть только долг и закон, и отсюда требовательность прежде всего к себе самим. Для вторых позволительна личная выгода.

Сегодня у политических элит личная выгода нередко стоит впереди закона и долга. Это неизменно ведет к кризису – и вот мы в нем.

Идеология как инструмент элиты

Когда разные элиты из разных групп ставят и достигают свои цели, они создают проект, при помощи которого и управляют массами. Результатом этого проекта является политическая идеология. Мы постараемся показать, что за этим стоит внерациональный способ управления людьми в обществе.

Два типа управления в обществе

В обществе существуют два контура управления. Их суть сводится к формуле Христа: «Кесарево – кесарю, богово – Богу».

Двойной контур управления хорошо известен в истории как духовная и светская власть в обществе.

Начнем по М. Веберу. Проявлением первого контура является Лидер, который осуществляет не прямое «управление» путем команд, а оказывает влияние – в основном на уровне подсознания. Отсюда «харизма» и прочая иррациональная специфика этого управления, невербальная коммуникация и другие характеристики. Харизматический способ влияния на уровне подсознания формирует язык Лидера – невербальный, скорее художественный, иногда близкий к разговорному.

А вот второй тип управления – это управление в рамках «машины из людей» (по Л. Мэмфорду), и М. Вебер недаром сводит его к понятию «бюрократии». Это управление полностью рациональное, коммуникация здесь вербальная, тут нами управляют значки. То есть, говоря в современных терминах, это семиотический тип управления.

Противостоит Лидеру Менеджер – деятель бюрократического типа. Он опирается прежде всего на право и прочие рациональные нормы. Менеджер как фигура этого типа управления, имеет собственные отличительные признаки, и они легко определяются. Менеджер есть особая функция, место в структуре организации. А всякая организация есть машина из людей. Это машина, часть технического мира, техносферы. Например, цивилизация – самая крупная по масштабу организация, самая большая машина из людей. А вот государство – это уже более сложный тип двойного управления, что хорошо видно в теории геополитики.

Место менеджера в организациях массово появляется как особая функция в условиях рынка, особо в период восхождения индустриальной цивилизации. Важно, что исполняет он машинную функцию удержания и реализации поставленной ему цели. Эта цель ставится ему извне, а ему нужно достичь поставленной цели и использовать организацию и внешнюю среду как ресурс для ее достижения. Отсюда назначение менеджера – держать цель организации. А функции менеджера, отрефлектированные еще в начале ХХ века практикующими менеджерами и НОТовцами, можно описать технически.

Менеджер есть и в политике, поскольку партия – это манна из людей.

Для менеджера, особенно сильно рационализированного, всегда есть проблема лидерства. Это проблема переключения с машинного контура – на лидерский, где нужна принципиально иная социальная «маска» (роль) и другие инструменты управления. Основной вопрос в конкретике любой организации состоит в мере, в пропорции влияния этих двух контуров. Отсюда тема «стилей управления», довольно бессистемно освещаемая психологами. А в нашем случае она предельно проста, поскольку речь идет о пропорции пары: Лидера и Бюрократа (Менеджера).

Перемещение доминирования в сторону рациональности рождает машинный, и обычно «диктаторский» стиль управления. Настоящий Лидер в такой организации невозможен, а человек с задатками лидера должен здесь укрываться в тени («забивается под плинтус»).

Перемещение доминанты в сторону лидерства рождает отношения «гуру-ученики» и обычно – закрытое сообщество со своими ценностями. Так называемый «демократический» стиль управления возможен только для подобных организаций. При этой ситуации неизбежные «менеджерские функции» нередко выполняют приближенные из первого круга (что нередко порождает коррупцию), и это бич юных политических партий.

Идеология как система убеждений

В работе «Ментосфера» мы рассматривали состав и структуру менталитета. В отличие от базовой и нейтральной системы убеждений, ценностей и позиций, которые есть в менталитете, идеологические системы убеждений всегда векторизированы и направлены на действие. А чтобы произошла векторизация (появилась цель в категориях «есть – надо»), должен существовать чей-то проект. Отсюда первый вопрос: а кому надо? То есть, если вы с чем-то солидарны, то почему это надо именно вам?

Ведь одно дело – видеть мир таким, какой он есть, а другое – каким он должен быть. Системы убеждений второго типа и называют идеологиями. Идеологии обладают рядом удивительно неприятных свойств, и сейчас мы их обсудим.

Идеология как полуправда, или же ложь

Идеологии с неизбежностью искажают реальность и навязывает сторонникам нечто однобокое, искаженное и уже поэтому – лживое. Но политика – это не менеджмент, здесь рациональные критерии и левое полушарие не работают. Зато здесь по полной работают иррациональные (внерациональные) механизмы управления. Политика использует управление харизматического типа. Это иррациональное управление значительно древнее современного рационального (менеджмента).

Так что в определенном смысле политические идеологии всегда строятся на принципе обмана масс элитами. Умалчивание, селекция, полуправда предполагают, что человек достаточно глуп, чтобы надеть самому себе на голову идеологию, наподобие лошадиных шор (по модели Карла Манхайма).

Как придать этому унизительному обману иллюзию значительности? Массы должны верить, что это они влияют на мир через идеологию. Задача массы в политике проста – принимая ту или иную идеологию, усиливать позиции партии, для которой данная идеология является официальной. Постольку, поскольку голосуя за ту или иную партию или ее представителя, мы голосуем и за определенную идеологию. При этом мы действуем так, как будто приняли идеологию в целом, даже если принимаем ее лишь частично.

В идеологии, утверждал В. Парето, есть идейное содержание, а есть эмоционально окрашенная упаковка. В совокупности идеологии оформляют побуждения, которые руководят нашим поведением, «языками чувств». Грубо говоря, роль идеологии сводится им до упаковки. Это сомнительно, поскольку предполагает на первом месте некие «идеи», которые надо отстаивать и заворачивать в упаковку. А идея в политике только одна – власть, ее вектор направлен на взятие власти. Остальное – инструменты.

Идеология – инструмент элит для управления и в целях достижения власти. Здесь можно рассмотреть два вопроса: первый «как», и второй – «зачем»?

На вопрос «зачем» пока что лучше всех ответил Маркс.

Как известно, он отличался немалым ехидством, и потому в вопросах идеологии не стеснялся. Маркс определил ее как систему политических иллюзий, создаваемую социальным опытом класса. Слово «иллюзия» (не помню, как в подлиннике) требует уточнений. Хотя его употребляли многие.

Но дальше Маркс низводит все до опыта (член определенного класса представляет картину мира на основе опыта этого класса). Может когда-то картина мира и формировалась на этом основании, но сегодня путь, которым личность приходит к принятию ценностей общества или группы, куда сложнее. Он не столь жестко очерчен местом личности в структуре общества.

Иначе мы имели бы дело во время последней мировой войны не с фашистами, а с сознательными рабочими. Их в немецкой армии было большинство. И часто это были «бифштексы» – правоверные коммунисты, вступившие в партию Гитлера (снаружи коричневые, внутри красные).

Абсолютизация «опыта класса» – источник многих наших бед, но это разговор особый. Тем не менее, классовый (стратификационный) подход к пониманию идеологии все еще неплохо работает в беднейших странах.

Но дальше вопрос: проект целей создают партии и их элиты, а где гарантия, что эти профессиональные манипуляторы не поступят с рабочим классом как наша родимая элита, приватизировавшая СССР?

За исключением Китая, Кореи, Вьетнама и Кубы все прочие коммунисты и европейские «народные демократии» поступили абсолютно также: все приватизировали и распродали. Так значит, целью элиты является даже не сама власть, а возможность ее наследовать и конвертировать в деньги. Чего Запад с его идеологическими машинами никогда и не скрывал. А провозглашение там в праве принципа частной собственности дает эту возможность всем. Но только потенциально, как показал опыт.

Итак, идеология изначально есть ложь, инструмент манипуляции. Для политической элиты это способ достижения личных целей: власти и денег.

Но если все так ясно и даже очевидно, почему работает?

Почему идеология обладает способностью к сплочению людей и аккумуляции их политической энергии? Что это напоминает?

Идеология – это разновидность «корпоративного» (и т.п. термины) сознания. Ну а раз так, то это не что иное, как групповой эгрегор.

Стоит встать на эту точку зрения, как поведение элиты и несуразность конструкций идеологии мгновенно получают объяснение. Но об этом мы поговори подробнее и на моделях в специальной статье. А пока по теме.

Добровольная мистификация

Л. Сарджент считает идеологию системой верований, принятых группой людей как истина, навязываемая всему обществу. Но тогда чем эта система верований отличается от религии? Бывает, что и религиозная система навязывается обществу, и еще как навязывается, возьмите исламский фундаментализм или ИГ, хотя тут мы имеем оборотку: где политика «косит» под веру.

Карл Манхайм считал идеологию системой «добровольной мистификации», системой убеждений, которая фильтрует получаемый нами массив информации; идеология позволяет нам иметь только ограниченный взгляд на мир. Идеология преобразует сверхсложный мир в нечто ущербное, но зато достаточно простое, структурированное и потому понимаемое. Приверженцы получают картину мира: каков он есть и каким должен быть. Отсюда вектор цели, требующий активно преобразовывать «есть» в «надо».

Это первое, и второе – примитивизация и упрощение дают критерии оценки политической реальности. И возникает нормативная модель, через которую происходит селекция восприятия реальности. Как ни прискорбно, но любая идеология отличается предвзятостью оценок. А оценки (в системе + и -) не подчиняются разуму. И В. Соловьев зря тратит на укров свое красноречие. Он имеет дело с совокупностью ценностных образований, отражающих групповую точку зрения на ход политики и истории.

Забавно, но Зигмунд Фрейд тоже считал идеологию системой убеждений иллюзорного типа. Подобно Марксу, он рассматривал идеологии как иллюзии, что держат нас (обманутых, но довольных), в трудных, почти невыносимых условиях. В случае, когда иллюзия становится слишком болезненной, Фрейд лечил психоанализом.

Идеология живет в пространстве ценностей и потому ее содержание не может рассматриваться с позиций «истинности». Не в научности ее функция, а в способности служить в качестве особой психической картины, приемлемой структуры для объяснения мира. И это – условно говоря, конструктивное свойство идеологии: приобщенность такого рода делает мир отдельного человека психически комфортным: я уже не дурачок, у меня есть норма, мнение, разделяемое многими. Я – уважаемый человек.

Отторжение любых других идей – главное свойство идеологии как ценностного механизма. Если идеи не наши, то это изначально фальшивые представления о мире. Это обманки, применяемые политиками. Отсюда формула: только моя идеология правильная. И переубедить меня вам не удастся никакими фактами. На ваши факты у меня есть мешок контр-фактов, и т.д. Иначе ж рухнут его ценности и самоуважение.

Идеология как нарративная доктрина

Идеология есть система взглядов (доктрина). И если кто захочет найти в ней научную стройность, логику построения и т.п., тот впадает в а ересь. В данной системе взглядов не просто всегда полно противоречий, они обязательны. Например, в христианской религии в Евангелиях масса противоречий, а есть еще неканонические тексты. И что? Это кого-то смущает? Предназначение и религии, и идеологии единое: а) объяснительное и б) мобилизационное. Чтобы объяснить, требуется хороший нарратив. Чтобы мобилизовывать, нужна направленность, которую обеспечивают ценности. Непротиворечивость есть, но она тут скорее композиционная (нарратив же), а накалять ценности может только чувство (образы). Поэтому укры в пропаганде беззастенчиво воруют все, что работает на этот накал чувств, у всех, в том числе у нас, у немцев, у американцев и т.д. Мы поговорим об этом в последней статье подробнее.

И напротив, умничанье, попытка ортодоксальных марксистов построить идеологию на марксистском же научном основании, кончилась тем, что обучавшийся в семинарии тов. Сталин почти самолично был написан «Краткий курс истории ВКПб» – credо, ядро идеологии.

Куда важнее, что кроме всякого рода «объяснительных» возможностей для приверженцев данной идеологии, она нужна, чтобы «обосновать» притязания данной группы людей на власть. Поскольку в случае захвата власти, возникнет система подчинения общества этим идеологическим идеям. Чем это чревато, показал опыт экспансионизма идеологии в ХХ веке.

Проектная идеология недавно была опробована на Украине. И оказалось, что не обязательно даже иметь ментальные основания (как немецкие «почвенники»), чтобы стать укрофашистом. Нужен простой захват власти и запуск системы промывания мозгов. И адептов пруд пруди.

Таким образом, любая идеология – это род духовной экспансии. И более того, агрессивной экспансии, поскольку где есть плюс, там и минус. И если церковь борется с врагами Господа, то идеологии – с идеологиями.

Идеология всегда выступает как квазиэтика, поскольку это образование ценностное, расставляющее плюсы и минусы, непременным атрибутом идеологии является трактовка категорий добра и зла. Понятно, что содержание этих категорий у фашистов и у советских людей прямо противоположное. А исходит это из конечных целей.

Меня поразил недавний материал, где украинская мать из Полтавщины, из тех, что я знал в селах сотнями, приезжает в ДНР, где ее сын умирает от ран и причитает – куды ж я твоих шестерых диток теперь дену? А как он попал на фронт? Оказалось, этот молодой еще парень пошел добровольцем. Ему пообещали отнятый дом в Донбассе и пару-тройку рабов. Хотелось бы заплакать, но по кому тут плакать? Разве что по его матери.

Политическая идеология является инструментом элиты. При помощи идеологии она осуществляет описанный тип духовного управления, консолидируя группы или все общество. При помощи этого инструмента политические цели группы во-первых, выносятся в разряд символов, а во-вторых, приданные им значения переводятся в индивидуальные смыслы людей. Поведение становится «осмысленным», то есть, наделенным смыслом. И этот несчастный доброволец, при всем его моральном жлобстве, действовал осмысленно. Так возникает ловушка идеологической иллюзии: некая группа навешивает ему привлекательную за счет искажений картину мира, заставляя поверить в идеалы «евроукраины», а выливаются эти идеалы в то, что он убивает теперь чужих детей в Донбассе, чтобы жизнь его детей, видимо, была как в Европе. А теперь, с оторванными руками и ногами, он умирает в ДНР и даже его семья не получит компенсации – так он же доброволец! Элита свое дело сделала: мобилизовала массы и направила энергию масс на реализацию своих целей, выдав их за общие.

Исходя из сказанного, по отношению к политической идеологии всегда актуален главный вопрос: кому выгодно? На Украине выгодно элите, которая приумножила свои богатства, но загнала страну «на самое дно самого глубокого ущелья».

Птичку жалко.