Интервью с выдающимся европейским экономистом Ричардом Вернером, который в своих работах убедительно показывает, что японское чудо и немецкое чудо состоялось благодаря институту продуктивного кредита, когда Центробанк Японии печатал деньги под проекты развития промышленности. Термин «количественное смягчение) — модное словечко 2008–2009 года, взятое на вооружение главой ФРС США Бернанке и означавшее безудержное печатание денег для спасения финансово-банковской системы США, было взято из работ Ричарда Вернера и существенно извращено.

Более того, с именем Вернера также связан один из самых модных жаргонизмов 2010 г. QE2 — quantitative easing 2, означавший второй тур предоставления наличности Центробанками финансовым организациям. Вернер утверждал, что Центробанки «количественным смягчением» стали называть наращивание денежной массы и открытый рынок для покупки ценных бумаг банков. Для него же «количественное облегчение» (по-японски — ryōteki kinyū kanwa / 量的金融緩和/) было связано с печатанием денег в рамках процедуры продуктивного кредита, кредита, гарантированно обеспечивающего создание новых продуктов, технологий и институциональных решений. Поэтому он считает, что для преодоления финансового кризиса Центробанки должны приступить к QE2 — quantitative easing 2 с восстановлением функции продуктивного кредита.

— Товарищ Вернер, расскажите об истоках Японского экономического чуда, изучению которого вы посвятили так много времени. Как небольшой аграрной стране удалось стать одной из самых эффективных экономик мира?

Возникновение японского экономического чуда относят к послевоенным десятилетиям, в период невероятно интенсивного экономического развития. В 50-х и 60-х годах фактический прирост ВВП колебался между 10 — 20%. Вопреки различным трудностям 70-х, экономический рост оставался стабильным по сравнению с мировым. Кроме того, японцам удалось достигнуть низкого значения доходно-имущественного расслоения, высокого уровня жизни, высокого и очень стабильного уровня трудоустройства и, что особенно важно для большинства людей, уровня долгосрочного трудоустройства.

В эти годы развитие отраслей японской экономики было настолько успешным, что в рамках мирового развития, запросто превосходило развитие других мировых отраслей, практически уничтожило судостроительную отрасль США, затем сталеплавильную, автомобильную.

Когда японская электронная промышленность на полном ходу вытеснила американскую потребительскую электронику, давление со стороны США на японскую экономику стало усиливаться. Формально считается, что американцы «дали свои рекомендации " японцам с целью дальнейшего „улучшения“ японской экономики.

Но в сущности, это были требования, направленные на то, чтобы притормозить экономический рост Японии, и, как результат, понизить значения активного сальдо торгового баланса.

Но, поскольку экономика Японии является единой, целостной системой, эксперимент по урегулированию существенно на ее состояние не повлиял. Таким образом, необходимо было предпринять более радикальные меры. Отсюда стратегии Банка Японии, принятые в 70-х, но особенно со второй половины 80-х годов.

Они были использованы для разрушения успешно выстроенной экономической системы, в основе которой лежало японское экономическое чудо послевоенного периода, а также для того чтобы создать так называемые „свободные рынки“.

— Способна ли сегодня Россия повторить рывок в развитии аналогичный японскому, и что для этого потребуется?

— Разумеется. Модель успешного развития экономики Японии была использована в Корее и Тайване (частично еще до 1945 года, когда эти территории входили в состав Японии, и, частично, в послевоенные годы). Более того, Дэн Сяопин был увлеченным сторонником японской экономической системы. До начала принятия в Китае его радикальных реформ в начале 80-х, он посетил Японию, где изучал механизмы ее успешного развития. В Китайской модели развития он использовал эту механику.

Есть еще одна очень важная причина, опираясь на которую, мы утверждаем, что японская модель наверняка может быть применена другими странами с целью совершенствования экономики: такая модель не опирается на „японские культурные ценности“ или какие-либо уникальные исторические вводные.

Наоборот, для самой Японии эта модель была абсолютным новшеством! Япония приняла ее, изучив работы конкретных немецких экономистов 19 и начала 20-го века. Впервые, концептуальные принципы развития были внедрены военачальниками японской армии, проходившими военную подготовку в Германии, в Маньчжурии, и отработаны там, в преимущественно аграрной экономике. В течение десяти лет, Маньчжурия стала самой промышленной страной в Азии, уступая позицию только самой Японии.

Основные черты этой экономической модели описаны в моей книге „Принцы Йены“. Здесь же я бы хотел сделать акцент на важности централизованного управления системой кредитно-денежного обращения, работающей по принципу „сверху-вниз“ по отношению банковского кредитования к промышленному сектору экономики.

— Можно ли реализовать этот принцип без механизмов государственного регулирования (как этого требуют рыночные фундаменталисты? Без государственного планирования, стратегического мышления и целеполагания на десятилетия вперед?

- Едва ли. Современные банковские структуры находятся в западне собственной выгоды.

Согласно Количественной Теории Кредита, описанной мной около 20 лет назад, на сегодняшний день в экономике капиталистических стран около 97% потока денежных средств выпускается коммерческими банками (так называемое кредитование).

Центральные банки обеспечивают всего лишь около 3% потока денежных средств. Решение банков о том, сколько денег создать и кому их выделить в кроткие сроки преобразует экономический ландшафт.

К сожалению, свободные рынки не гарантируют того, что кредитование предоставляется наиболее эффективным и выгодным отраслям. Наоборот, на примере любого банковского кризиса, мы видим, что крупные банки склонны к нерациональному распределению огромных средств, что даже негативно влияет на сами банки.

Количественная Теория Кредита отражает, что кредитование неэффективных отраслей нецелесообразно, и приводит к проблемам, чаще всего инфляции.

Существует два общепринятых в экономике сценария:

Первый: Кредитование в пользу неэффективных финансовых операций, составляющих часть ВВП, приводит к потребительской активности, что выражается в увеличении спроса благодаря выпуску денег, но не приводит к росту товаров и услуг, и таким образом, провоцирует инфляцию потребительских цен.

Второй сценарий: кредитование банками финансовых операций, совершенно не обеспечивающих прирост ВВП, не эффективных по умолчанию, — приведет к инфляции активов, то есть переоценке финансовых вложений, движения имущественных средств и основных фондов. Когда бы ни представился банковский заем на финансирование этих операций, деньги выпускаются лишь с целью получения явной выгоды при торговле правом собственности. Такая политика не создает новых товаров и услуг. Таким образом, также приводит к инфляции.

В случае если банки выделяют большое количество средств на такого рода операции с активами, а банки, как мы знаем, склонны дублировать политику друг друга, быстро образуется „пузырь фондового рынка“.

Это всегда нерационально и приводит к безнадежным долгам. Сначала эти проблемы не очевидны, пока из этого процесса всеми извлекается привлекательная прибыль, включая самими банками, и политические деятели склонны зачастую поддерживать именно второй сценарий развития.

Как бы там ни было, увеличение стоимости активов произойдет только при условии, когда совокупная способность банков выдавать больше денег для финансовых операций будет продолжать расти.

Когда она замедляется или сходит на нет, рост стоимости активов на этом заканчивается. Банки начинают экспериментировать с не приносящими доходы активами. Затем снижают ставку общего кредитования, что приводит к резкому падению ВВП на пике спада рынка активов.

После этого, следует безработица и снижение доходов от налогообложения, приводящие к окончательному тотальному кризису.

Существует ряд очень простых и не затратных действий по урегулированию такой ситуации, а тот путь, которому следуют центральные банки, вновь и вновь повторяя один и то же сценарий, показывает их незаинтересованность в смене основополагающих принципов системы. Но это уже другая история, которую я описал в своей книге „Принцы Йены“.

— Как обеспечить деньги реальной стоимостью? Можно ли это сделать прямыми средствами — например, начав их делать из золота и серебра, как уже было в России после экономических реформ конца 19 -начала 20 века?

— В истории России существует много примеров разумных экономических стратегий, сюда относятся и длительные периоды, когда в России существовал центральный банк, не являвшийся частной собственностью и, политика которого, не определялась частными интересами, а работала на благо общества и жестко контролировалась государством. Даже Милтон Фридман однажды порекомендовал, что денежная политика должна вестись из министерства финансов, и это возможно даже без участия центрального банка, который может преследовать затем свои интересы.

— Какую роль играет золото сегодня? Является ли привязка бумажных или иных абстрактных денег к золотому стандарту анахронизмом, как говорят современные экономисты?

- Золото и серебро неплохо использовать в качестве поддержки финансовой системы. Собственно говоря, современная финансовая система в них не нуждается.

— В 2011 году в американском Конгрессе прозвучало фантастическое заявление главы ФРС США Бен Бернанке, о том, что золото это просто металл, который не имеет отношения к деньгам. Спустя 4 года с этого заявления изменилась ли роль золота в мире? К чему еще можно „привязать“ бумажные деньги?

— Значение золота не изменилось с 1971 года, когда экономика США отреагировала дефолтом на свое намерение конвертировать доллары США в золото.

— Насколько реализуемы предложения создать так называемый „энергорубль“, т.е создать жесткое равенство рубля определенному количеству нефти, определенному объему добытого газа, определенной норме выработанной электроэнергии?

— Я думаю, имеет смысл оценить предложения по созданию привязки денежной эмиссии к контрольным ориентирам (бенчмаркам) и, таким образом, обеспечить стабильным выпуск денег для достижения желаемых результатов. Под этим уже подразумевается связь с энергозатратами. Также в данные контрольные ориентиры уже может быть заложена пропорциональная связь с качеством жизни и рациональным использованием ресурсов.

Энергия, как экономический фактор, сама по себе является очень востребованной, кроме того она поддается количественному измерению. Более того, всю деятельность можно оценить с учетом возможных энергетических последствий (условий). Разумеется, есть и другие факторы помимо энергии, которые необходимо принимать во внимание.

— Существует ли в мире банковский заговор — согласованно действующая группа финансовых структур или проблемы в мировой экономике вызваны стихийными процессами и далеки от конспирологии?

— О заговорах нужно говорить очень осторожно. Когда-то давно я, конечно, верил заявлениям центральных банков и их публичному обсуждению стратегий развития, в частности, касавшихся стабильного ценообразования, стабильного роста и валютной политики. Как бы там ни было, можно заметить, что их действия шли в разрез заявленным намерениям. Получается, что эти действия необходимо подвергать более детальному анализу, и приводить научно обоснованные заключения. Я постарался это сделать в своей книге Принцы Йены» и «Новые парадигмы в макроэкономике». Я пришел к выводу, что реальные цели центральных банков могут разительно отличаться от того, что они публично заявляют. Как говорят политологи, центральные банки представляют собой бюрократическую структуру, преследующую свои собственные (шкурные) интересы.

К сожалению, исторически, центральные банки спекулируют на экономическом кризисе, в большинстве случаев увеличивая свою власть и влияние. Такой «подзаконный риск недобросовестности» означает, что управляющие центральных банков не заинтересованы соответствующим образом обеспечить стабильный рост и ценообразование. Я думаю, что человеческая природа во многом одинакова вчера и сегодня, в России и США, Германии и Японии. Все вертится вокруг создания подходящих структур стимулирования, благодаря которым правильные действия будут оценены, наконец, по достоинству.

— Как вы относитесь к потребительскому кредитованию и к такому явлению как «долговое сознание»?

— Да, важно спросить о том, имеет ли система кредитно-денежного обращения, основанная на долговых обязательствах негативные побочные последствия. Особенно, когда система налогообложения сочетается с ростовщичеством.

Ростовщический процент представляет собой плату за перевод платежа, то есть налог, увеличивающийся в геометрической прогрессии (так называемый процент на процент).

Нам необходимо оценить все неизбежные последствия существования подобной системы. Разумеется, ее создатели, жители древнего Вавилона, понимали все негативные последствия лучше нас, так как они не только изобрели процент и заем, но также придумали день прощения долгов, в который все имевшиеся долги «отпускались», и это было торжество, отмечавшееся раз в несколько десятилетий. Таким образом, признавалось, что расслоение в обществе, особенно имущественное расслоение, являлось серьёзной социальной проблемой, а также то, что такая денежно-финансовая система может допускать иную несправедливость.

Беседовал Сериков Артем
Перевод: Серикова Таисия

Биографическая справка:

Ричард Вернер (Richard Andreas Werner)

Британский учёный немецкого происхождения, профессор Университета Саутгемптон (University of Southampton), ведущий специалист в мире в сфере валютно-финансовой и кредитно-денежной политики. В частности, он ввёл понятие «количественного смягчения» (англ. — Quantitative easing, QE), основной термин руководства Федеральной резервной системы США. Является руководителем организованного им центра Банков, финансирования и устойчивого развития, также организатором европейских конференций по банкам и экономике (European Conference on Banking and the Economy) . Приглашался с лекциями на Давос, консультирует банки Великобритании, Германии, Франции, Японии.

Национальный контроль