Мне пришло в голову, что по отношению к живому существу – русскому эгрегору – американцы ведут себя как киллеры, которые поняли, что убить его нельзя, а покалечить можно. Хотя эгрегор и невидим для нас, но мы видим результаты их проектных действий. По делам их узнаете их.

Но тогда мы должны вести себя как его врачи. Ментальные врачи.

Вот только нам придется стать врачами из будущего, поскольку сам метод лечения эгрегоров еще не изобретен. Хотя многое в наработках из этой области уже есть.

И вторая проблема – это наш собственный русский эгрегор. Поскольку он заболел с краю (у краины), то фактически болеет уже все ментальное тело народа. Когда разрезали государство – это все равно, что панцирь тысячелетней черепахи разрезали. Сначала даже не больно, тем более что эгрегор все равно не режется на части, он всегда есть целое. Примером тому курды, искусственно поделенные на несколько зон проживания в разных государствах. И смотрите – они сейчас как ртуть снова собираются в свое целое. Так и наш «русский мир», разорван, но жив. И сейчас тело гиганта мучится, поскольку по нему заструились реки живой русской крови.

Нам с Запада кричат на это – а вы живите каждый сам по себе, так оно и лучшее. Потребляйте! Потребляйте и потребляйте! Катайтесь, летайтесь, играйтесь, ни в чем себе не отказывайте, и прочая. И никаких проблем, понимаешь ты. Как мы. Полная тебе свобода.

Свободы, конечно, хочется. И свобода у них прогрессивная, вот только какая-то уж больно агрессивная. Сильно ущемляющая чужую свободу. А своды за чужой счет русской душе не хочется, она другая. Оно основана на «МЫ», а не на «Я». У нас когда приходит «свобода» клеток, в ментальном теле начинается рак, оно распадается. И сейчас видны метастазы.

Что характерно, пошли они первоначально через нашу интеллигенцию, видимо, обиженную при советской власти. А теперь еще и униженную вконец, поскольку зарплата профессора даже в крупном городе у нас равна зарплате дворника низшего разряда, прямо идеал всеобщего равенства нищеты 1920-х. Но это равенство как-то не распространилось на всех, пока только на нищих.

А у них как? А изначально иначе. Идеология «Я» может быть соединена в целое только «кольтом» у каждого, шерифом в городе и сильным государством. Что и было понято проектировщиками как исходное условие проектирования государства. А государство – это машина из людей. Так что у них сильная машина, и производят они машинность во всем.

Этот тезис главный.

Машина на человеческом ресурсе

Вот ведь что меня всегда поражало, потрясающую музыку, на которой мы вырастали в 60-80-х производила такая же специализированная машина из людей. И действие само по выжиманию этой музыки из людей тоже было машинным. В общем даже не на нас ориентированным. Из истории The Beatles я знаю, что они смолоду много раз пытались участвовать в конкурсах – и без толку. А конкурсы были частью машины, которая запускала однодневных «звезд». Им повезло, они туда не протиснулись. И уже находясь практически в тупике, с перспективой всю жизнь на танцах играть в депрессивном портовом городе, они прорвались, но не сами, а благодаря двум тогда второстепенным людям чуть постарше, их менеджеру и продюсеру. На самом же деле все они попали в ментальный резонанс с поколением, поэтому эффект был невероятный. Ничего подобного они сами никогда не ожидали даже в самых смелых мечтах, хотя постфактум заявлений было много. И вскоре они поняли, что попали в машину поп-культурки. The Beatles дважды разбегались, пытаясь из машины сбежать, но двое оставшихся трудятся на эту машину по сей день, выпуская альбом за альбомом.

Эта машина контрактов выдаивала из них в месяц по ведру гениальности. Но ребята оказались закаленные, прошли тренировку в гамбургских портовых кабачках и подземных «пещерах» без вентиляции. И назад им никак не хотелось. Они условия игры приняли и 8 лет вместе отпахали. А если считать с ранним периодом, как раз солнечный цикл в целом получается. Это обычный предел для группы.

Этот пример здесь зачем? А вот зачем: гениальность не спрячешь, но нужно кое что еще – нужна машина трансляции, СМИ-СМК. В случае с The Beatles сработал эффект накопления качества, а затем помещения их в точку всемирной трансляции: Лондон. И в итоге на фоне тогдашнего скучного послевоенного мира это был прорыв. Благодаря живой природной гениальности четверки, прорыв развивался ровно 11-летний цикл. Я все еще слушаю все концерты The Beatles. Как-то я сел и собрал все лучшее из музыки нашего времени за все десятилетия – тетрабайт забил музыкой. А через пять лет я обнаружил, что все равно слушаю только The Beatles и функциональные инструменталки.

Вот здесь, в момент их явления в 1963-64 годах как бы историческая точка прорыва. Полетели первые коммерческие спутники с трансляторами и видно начало всемирных «сетей». Простейший механизм – винил и далее самотиражирование звука на магнитофонах – так неконтролируемая более никакой идеологией лавина музыкальных образов стала течь по новым руслам. И сколько у нас это ни придерживали дефицитом магнитофонов и пленки, ничего не помогло. Видео появилось как раз в момент распада СССР, так что борьба с ним не успела войти в острую стадию.

Но вот все есть. Передо мной стенка, плотно забитая лучшей музыкой и кино всего мира.

С упорством, достойным лучшего применения, я искал и пересматривал все эти годы всю голливудскую и европейскую киноклассику. Хотелось понять, что мы пропустили. Но понять умом – это одно, а принять чувствами впервые, когда тебе 12-18 – совсем другое. Насмотревшись, я многое понял про американцев, по немцев, про англичан и французов. И еще я понял, что рос на советской фантастике, а также Жюле Верне и Уэллсе, а вот американской тогда не было. Потом пошла. Когда мы стали ее так много потреблять. И она невидимо перешла в фентези, и теперь это заполонило все экраны. Переход – это эпоха саги «Звездные войны» – когда смотришь трехчасовой фильм о том, как это делалось, смех разбирает – кукольный театр. Но образное воздействие самого фильма таково, что тут уже не до смеха. Ужасно рад, что его не было в нашем прокате в момент выхода: трещина в сознании молодежи пошла бы еще раньше. Ибо это – Америка, вынесенная в космос. Как это ни смешно, теперь Америка откровенно превращается в галактическую империю из данного фильма, прикрываясь лозунгами республики и демократии. А ведь это Рейган нас называл «империей зла», используя этот фильм как образную опору.

А вскоре возникли компьютерные игры – это интерактивное фентези. Все завершила «паутина». Вот уж где название совпадает с сутью.

Много – это мало

Поскольку я циклист, и мое понимание цикличности многоуровневое, относиться к происходящему я предпочитаю, меняя «оптику» масштабов для описания циклов. Отсюда возникает понимание ситуации как очень сложное, но вполне упорядоченное. И чтобы его излагать в таком многослойном виде, все время приходится писать книги.

А между тем я начинаю думать, что реального смысла от этого все меньше и меньше: книги всегда были объектами долгопериодного действия, а в нынешней реальности все давно стало короткопериодным, даже книги. В былые времена я начинал освоение новых городов с книжных магазинов и лавочек, теперь обхожу их как чумные бараки. Трех тысяч книг в моей домашней библиотеке, которые навсегда съели все пространство квартиры, да трех тб-дисков собранных электронных библиотек из интернета, оказалось для меня достаточно, чтобы никогда более не посещать современных книжных магазинов, где лежит невиданное ранее изделие века ХХI – крайне дорогостоящая «короткопериодная» макулатура.

Не знаю, откуда конкретно ноги растут, но теперь от студентов требуют использовать литературу «не старше пяти лет». Ничего бредовее придумать невозможно, поскольку в этой литературе, да будет Вам известно, доминирует «перепост». Вся ранее не издававшаяся «мировая классика» была у нас издана в пространстве 1990-х и 2000-х, а потом пошел ее пересказ и компиляции, а потом это «пережеванное, но подсохшее», пережевали еще раз те, кому довелось захватить монополию недавно. И теперь они отрезают нас от более ранних первоисточников собой, любимыми. Степень бездарности и формализованности этого новодела просто удручает, а его последствия для образования чудовищны.

Хорошо представляю себе, как вскоре весь это хлам будут сдавать в макулатуру возами, как в свое время сдавали бравурные издания «Политиздата» и иже с ним. А хлам-то очень недешевый, студентам не по карману, преподавателям тоже. Почему? Кому выгодно нас сюда толкать и этим заваливать?

Так что со своими книгами сегодня выходить на рынок изданий полный бесполезняк. Теперь их некому издавать, некому читать, да никто и не пустит на этот рынок, будь даже автор семи пядей во лбу и с явным литературным талантом.

Пост на полторы страницы – это сегодняшний максимум подавляющего большинства авторов: твиттер-культура. Ругайся не ругайся, а ускорение процессов налицо и сокращение контактов тоже.

И потому моя дневная норма в 12 страниц и то многим кажется слишком объемной. Но это не значит, что всем пора переходить на посты на порядок меньше. Если на то пошло, я могу и афоризмами излагать суть дела, мне-то и строки хватит. Буду бежать впереди прогресса.

Но с другой стороны я не верю, что у всех моих читателей, как у Буратино – мысли «маленькие-маленькие, коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые». Тем не менее, непрерывно идущий на нас сегодня поток новостей есть «пена дней», короткопериодные пузыри.

Кстати, в поисках информации по Донбассу я с удивлением обнаружил для себя, что наличие сегодня десятков информагенств – явление совершенно бессмысленное, поскольку они хором говорят одно и то же, занимаясь только перефразированием информации (рерайтинг) и обычно не в лучшую сторону. Свою позицию, как и раньше, держит пара-тройка изданий, да и то в комментариях. Их позицию можно не принимать, но следует уважать хотя бы за это. Остальные – очевидный мусор, существующий для создания иллюзии выбора. Но сколько этот мусор поглощает деревьев на бумагу и мозгов на разжижение! То же и в телевизоре – сплошной «перепост» и рерайтинг.

Наше информ-пространство забито этим информ-мусором. На свалке мусора вести информационные войны очень уж расточительно. Тут нужно срочно что-то думать, нужен проект с ориентацией в будущее.

Есть такой закон в инженерной психологии «7 плюс-минус два». Пять – оптимальное количество источников, которые способен удерживать человек без напряжения. А лучше вообще три. Скажем, Правда, Известия и, типа, Гудок. И три известных советских сорта колбасы – все равно остальное – «перепост» этих трех. Три вида хлеба: белый, черный, серый; три сорта мороженного, и т.д. Уверяю Вас, это грядет, и покажется Вам даже желанным разнообразием очень скоро. И даже я не прикалываюсь, я в этом уверен. Это современные дети не помнят, как на грани 90-х были такие ларьки с названием «Еда», а любимой шуткой из передачи «Оба-на» – «похороны еды». То есть, доходило и до единицы выбора после точки бифуркации, а она, эта самая бифуркация, нам предстоит в ближайшие годы – но куда большего масштаба. Предстоит смена ментальной картины мира.

Существующее «разнообразие пустоты» есть известный метод манипуляции. Нам он, по большому счету, ни к чему – в России любой избыток всегда был искусственно навязанным явлением и ни к чему хорошему не приводил. Это элиты всегда стремились у нас выглядеть как на Западе при весьма скромных доходах с северной территории. А сегодня торговать своими недрами, чтобы жить хоть с виду «как баре», – это торговать будущим внуков по принципу «после нас хоть потоп». Изобилие пластмассовых помидор и быстрорастущей свинины с запада из того же разряда, что и «пластмассовой информации» репостов – это способ манипуляции, с которого они еще и прибыль получают.

Пора убирать это пластмассовый фундамент «ельцинско-гайдаровской» цивилизации и строить или восстанавливать настоящий фундамент. На наших естественных основаниях, где полноценная свинья растет порядка трех лет, а не месяцев, а «вечнозеленые» местные помидоры имеют хотя бы вкус помидорный, к осени покраснеют. А то пока нас на том же Западе дразнят «колосс на газовых ногах». Что вполне соответствует видимой действительности. Весь этот «газ в обмен на помидоры» – настоящее свинство в бывшей великой сельскохозяйственной стране.

Неча не зеркало пенять, коли рожа крива

Итак, в середине ХХ века образуется скоростная ментальная воронка, из которой с Запада на нас бьет постоянно растущий поток образов. До этого поток тоже шел, но медленный. Особенно у нас. Информационные фильтры были что надо и работали на пределе. А это хорошо или плохо? В той ситуации и в той идеологии это было единственное условие выживания страны. Но это в той, а сегодня, при «паутине»? Управления при сетях какое-то другое, многие чувствуют перед ним растерянность. Так учитесь у китайцев отстаиванию своих интересов: нужно уметь и быть открытыми, и жестко регулировать то, что тебя разрушает.

Мы говорили о фильтрах времен СССР, а еще более жесткая фильтрация шла в третьем рейхе. На что описанное так похоже? А похоже на зеркальную ситуацию Украина-Россия сегодняшнего дня. Чтобы мобилизоваться, это государство закрывается и идеологически, и фактически. Как при этом идти в Европу, которая исповедует на словах обратное, не понимаю. К тому же закрывается оно, чтобы построить нацисткую диктатуру – подарок Европе из Канады и США.

Зеркальность ситуации состоит в том, что укропы даже из этой войны делают пародию. А фарс они производят практически из всего, что было в сталинский период у нас и рядом с нами.

Абсурдность нынешней ситуации – это когда Стрелков в форме царской армии (она мне тоже очень импонирует) воюет с бандеровцами, а те в касках со свастиками и знаками СС. Чтобы воевать образами, их надо или иметь как устойчивые образования в сознании народа, или воровать (что тупо), или же – придумывать новые. У нас багаж символов устойчивый, плюс советские наработки. Украм приходится выворачиваться наизнанку, чтобы про белое теперь говорили черное, и наоборот. Если следовать примеру Стрелкова, то украм следовало бы воевать в одеянии и вооружении Тараса Бульбы. Так нет же, наше общенародное советское оружие шароварники в вышиванках не побрезговали использовать супротив своего же народа, уроды!

Кстати, за этот период примерно в полгода на форумах было придумано неисчислимое количество комических образов и обидных остроумных кличек. Филологи – шерстите, пригодится. Телевизоры уже раскалились от всякого рода дискуссий по Украине, и участники еле сдерживаются от мата и мордобоя. Пора ставить водометы в студии.

Появилась и нотка нового. Смотрю новости об ополченцах по «русской весне», а фоном идет забойный бандитский ритм со словами «мы ребята из простых, «без цепочек золотых» и далее не совсем литературно, но с чем рифмуется Европа, и так все знают.

Музыка вроде как явный блатняк, но не блатняк, имитация. А прямолинейность весьма знакомая – почти Маяковский.

Мне тут же вспомнилось, что первые красноармейские песни возникали так же – старая музыка, новые слова. Благодаря либеральной культуре, которая строилась на бандитской экономике, ухо слушателя привыкло к тошнотворному упа-упа-блатняку.

Но слова-то тут обратные ему – если кто и стремился к цепям из золота, то это «братки» 90-х. А не эти реально простые донбасские ребята допевают припев: «Радуйся Россия и танцуй Европа, Украине …., Украине ….» повторяют они. Чисто частушки Маяковского, без изысков футуризма. Так что «ряженные» укропы скоро отойдут туда, откуда явились – в прошлое.

Тем самым я говорю два тезиса:

- для политики и «массовой культуры» прошлое стало каменоломней символов и героев, у двух противоположных лагерей;

- в одном из лагерей – Новороссии – возникает культура грубой и сильной энергии, а это всегдашний признак присутствия в этой общности будущего.

В менталитете Украины все смешалось в этом прошлом. И возникает политическая фантастика с очевидной целью – построить ретро-утопию. Но история назад не ходит. Особенно в 14-е годы каждого века. Она ужасно болезненно ходит только вперед. А так болезненно постольку, поскольку здесь происходит разрыв ментальных времен. Мне иногда кажется, что именно это имел в виду Аристотель, когда говорил о «сбрасывании» накопившегося времени: время – синоним порчи, оно старит людей, поэтому Вселенная периодически освобождается от «накопившегося времени» и снова оказывается на «пороге времени».

Этот самый «порог времен» находится буквально в шаге от нас. У него есть характерный признак: человеческая масса на определенной территории вдруг начинает действовать как целое, даже при очень неразвитых и вообще отсутствующих технических средствах коммуникации. И тут обнаруживается, что «общество» не абстракция, оно является неким надорганизмом со всеми атрибутами «подсознания» у данного организма – пониманием, поведением, целенаправленностью и т.д. Феномен подобной незримой коммуникации – проявление «групповой психики» как атрибута «рассредоточенного живого организма», по Г. Спенсеру. Это и есть эгрегор.

По В.М. Бехтереву, в таких исторических условиях происходят эпидемии, где проявляется «одушевление народных масс и фанатизм». Такая масса становится очень внушаемой, и внушение держится в ней долго. Он пишет, что в «периоды тревоги и ожиданий» обычными явлениями становятся «коллективные опасения и подозрительность» и т.д. Это очень точно совпадает с поведением «коллективного организма» и его особой «психики». Например, на Украине. Только накачка искусственной одушевленности, фанатизма и тревоги, очевидной подозрительности к вчерашним братьям по крови здесь происходит проектно и на технической основе.

Итак, что делается на Украине: в момент, когда эгрегор территории по своему историческому циклу вошел в состояние естественного возбуждения, были заблокированы все внешние информационные воздействия (отключение российских каналов, жесточайшая цензура, преследование инакомыслящих, политические похищения и убийства и т.д. – весь арсенал фашизма) и сконструирован мифический «мир снаружи», полный страшилок и несуразностей. Единственным позитивом в этой картинке остается Европа и западный мир, который в реальности принимать Украину в объятия не намерен – это будет страшный сон для Европы, но она пока играет в поддавки и таки доиграется до волны преданно любящих ее нищих укропов с оружием в зубах.

Паническое состояние людей канализируется в войну, где ему дают «выход»: такого количества зверств на Донбассе не было даже во времена немецкой оккупации. Но мир молчит, а безнаказанность окрыляет садистов. Система накачки ненависти вошла в резонанс с естественным эгрегором Украины и теперь все пошло вразнос – реально страна теряет управляемость. Ее разрывает изнутри скопившийся в ней ментальный гной ненависти.

Но объединить народ на основе ненависти еще никому не удавалось – только разъединить. Ибо ненависть деструктивна по своей природе, она разрушает и человека, и народ одинаково. Примеры Югославии и ряда стран Востока вот они, рядышком. Итог – хаос и отбрасывание назад в истории.

Характеристики нынешней фазы

Менталитет – это совокупность устойчивых значений и смыслов, причем конкретно во времени речь идет о доминантах в парах.

Как ни парадоксально, лозунг нашего времени – человекоцентризм.

Но человек есть Бог и Зверь. И предельным состоянием человекоцентризма по мере разворачивания цикла становится не просто отдельность человека, а то индивидуально-биологическое в нем, что при доминировании порождает извращенный животный гедонизм, садизм, мазохизм и т.д. Рестораны, еда и алкоголь, мода и тряпки, тусовки, путешествия, курорты, игры и развлечения – вот набор «позитивных» тем из современного телевизора. А его оборотка – наркотики всех степеней легкости и тяжести.

Этико-нормативная характеристика этой фазы: преобладание интересов личности над интересами общества, что и ведет к распаду сообществ, ибо ослабляются общественные связи, запутывается и перестает эффективно действовать нормативность: рациональные нормы вроде и ужесточаются, но больше не выполняются, а ценностные нормы девальвируются (причем в случае с Россией – целенаправленно девальвируются извне). Общество слабеет, распадается и гибнет на фоне безмерно «самостийных» его членов. Разумеется, если не сдерживать эти процессы искусственно и сверху – что и делает Путин, убедившись, что либералам этого сделать не удалось. Отсюда его установка на консерватизм, ведь обратная установка – революционное разрушение – не его цель.

Ментальное пространство уменьшается от масштаба нормального городка (типа средневекового или античного) до зоны досягаемости рук человека, то есть становится малым, даже мизерным. Академик А. Раушенбах удачно назвал его «обезьяньим пространством», располагающимся в пределах досягаемости жадных рук. Мизерное пространство можно видеть как доминанту в ювелирке и в доминирующих гаджетах: лекция – это триста гаджетов, по которым тихо скребут ногтями юноши и девушки. Молодежь уже сбежала в этот микромир иллюзорной свободы от мира взрослых, но не сама же она туда сбежала, ей помогли с Запада.

Ментальное время – прошлое: современная культура живет только ценностями прошедшего. В обществе фигурирует масса «сказок о золотом веке» и регрессивных утопий, что, по сути, одно и то же. Одни рассказывают про древнюю Русь или про царя, другие про СССР – но суть одна, прошлое. Общество лишается в менталитете и проективности, и интереса к будущему, становится все более вялым и анемичным к концу цикла (хотя и старается выглядеть все таким же мощным и вечным, как Рим времен Христа).

Темп этого времени замедляется, становится тягучим и скучным. Все слабеющее болеет компенсационным культом личной силы, потому популярнее всех становятся безмозглые гладиаторы (спорт), культуристы и культуристки, а потом еще и эротические стриптизеры и стриптизерши.

Доминирование в паре «содержание – форма» выражено очень отчетливо. Это время наивысшего формального расцвета искусств, но безмерно декоративного и формального. Из искусства уходит социальное – ценно только личное, из искусства уходит ценность гармонии, форма в нем властвует безраздельно. «Красивое» теперь понимается как исключительное и чрезвычайно редкое (яйца Фаберже), а также красивое лично для меня (эксклюзивное). Безвкусица стала вкусом нуворишей и они просто не видят со стороны, насколько на самом деле унифицирована их стилистика жизни.

Ментальность этого времени иррационалистична, причем субъективно-иррационалистична. Это – пресыщенные времена, когда на Западе обращаются к экзотическому Востоку, отчего в западной культуре в целом наблюдаются «восточные перекосы» и интерес к чужой древности.

Доминирует правое (унаследованное нами от животных) полушарие, «правополушарная культура». А значит, интуиция важнее разума.

Герои этого времени – женщины. И если в трагическом женщины демонстрировали свою мужественность («Оптимистическая трагедия»), то в эти эпохи, напротив, мужчины феминизируются. В пределе мужчины приобретают те самые «низменные» животно-женственные признаки, которые и задают неприятный оттенок данному времени. Нетрадиционная сексуальная ориентация рвется к власти и диктует миру свои правила и требования, да и к тому же это времена оргий и ничем не сдерживаемых половых извращений самого массового характера. Трансвеститы – это новое в истории извращение хирургии над телом, смакуется и превозносится. На конкурсе Евровидения побеждает «бородатая женщина» – в пику всем.

В архитектуре повсеместно расцветает синтетическое искусство загородного дома. Отдельным видом искусства становятся сады и парки. Можно даже вывести закономерность: чем дольше существует цивилизация, тем изощреннее становится в ней это оригинальное искусство садов и парков и тем большее значение оно имеет. Это хорошо описал Д. Лихачев в последних работах («Поэзия садов» и др.).

Из пространственных искусств расцветают мелкая пластика, и ювелирное искусство, и прочие предельно личностные жанры декоративно-прикладного искусства (модный костюм, модный дом, модный парк, моднейшие средства передвижения, экзотические звери и птицы, и так далее и тому подобное). Это, конечно, очень многоцветное время, но, увы, по содержанию это время «чернухи и порнухи», некрофилии и разврата.

На что произойдет смена в ближайшем будущем

Индикатор «свобода общества – свобода личности». Поскольку это этико-нормативная характеристика, то речь идет о преобладании общественного над индивидуальным. Здесь появляется герой, жертвующий собой ради общества, несущий всеобщую идею жертвенности. Поскольку он один как бы замещает собой всех людей, то приобретает поначалу черты божественные (титанические, гигантские, постепенно очеловечивающиеся), а затем – полубожественные (как Геракл). В этом отношении «легенда о Ленине» в советской мифологии ничем не отличается от легенд о Гильгамеше, Геракле, а он сам как персонаж – от героев скандинавского или древнеиндийского эпоса: все они полубоги. Сталин знал, что делает, и умел это делать как выпускник семинарии.

Это фаза мощного давления «общественной машины» на личность, вплоть до нивелировки последней. Общество на данном этапе имеет все признаки тоталитарного и тиранического (в виде ведущей тенденции, потому что может и не быть таковым прямо). Но в любом случае это – коллективистское общество. Что характерно, оно сплачивается перед некой внешней угрозой, в качестве которой могут выступать как реальные враги-конкуренты, так и выдуманные, а также силы природы и трансцендентальные силы. Характерно, что в подобный момент социальной сплоченности «образ врага», неважно какого по типу, является идеологически цементирующим. Мощь общества выражается в покорении пространства и времени («мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор...»).

Отсюда – преобладающая пространственная характеристика: огромное пространство в менталитете (космичное по масштабу). Общество как огромный организм живет и борется за существование в агрессивной (или неизвестной ему, или очень сложной) внешней среде.

Преобладающая временная характеристика данной фазы – вера в будущее этого сообщества, без которой нет возможности выжить. Она должна поддерживаться долговременной (а лучше всего вечной и трансцендентальной) идейной опорой, в качестве которой в Средние века выступала вера в Бога, а после Нового времени – вера в философско-научные учения Просвещения. Такая ориентация дополняется проективностью: это – жизнь идеей будущего (с активным отбрасыванием прошлого), уверенность в завтрашнем дне и всесилии коллектива, это вера в коллективный разум и всеобщие ценности данного общества. Проективность ХХ века воплотилась в концепцию «жизнестроения», наиболее точно выражающую особенность «века реализованных утопий».

Культура теперь будет перекошена в сторону «рационализма».

Ментальность данного времени предельно рационалистична, и в свете функциональной асимметрии полушарий мозга это – доминирование левого полушария в культуре (и в менталитете в целом). Левополушарность культуры выражается в ее системе символов и способов выражения. Рационализм – свойство и язык всех, и он обязательно будет претендовать на всеобщий язык общества и человечества.

Если обратиться к половому диморфизму, то обнаружим, что герои этого наступающего времени – мужчины, а культура настолько мужественна, что даже женщин она наделяет мужественностью (вспомним графический лист Ф. Гойи «Какое мужество!»). В эротической сфере этому соответствует либо абсолютный аскетизм, либо отчетливые попытки подчинения этой сферы общественному нормативному регулированию. Хороший пример такого рода – утопия Платона, положенная в основу «научного социализма».

В искусстве наблюдается примат содержания над формой; следовательно, содержание предельно уплотнено в предельно бедной форме. Отсюда – такая колоссальная роль символов в эту эпоху. Отсюда и загадочность ранних культур и ранних этапов культуры, будь то таинственность ранней египетской культуры, с ее пирамидами и Сфинксом, мистичность основателей религиозных учений средневековья, недоступность для большинства первооткрывателей философии и науки Нового времени или всеохватность «Черного квадрата» К. Малевича. Избыточность содержания в предельно бедной форме невозможно ни имитировать, ни подделать: такого рода произведения и учения обладают колоссальной художественной энергетикой, соответствующей масштабу выражаемого ими ментального хронотопа. Можно построить еще большую пирамиду и написать более изысканную Библию, но это никогда не сравнится с архаической мощью первоисточников. Новое и только приходящее в истории всегда грубо, но энергично и примитивно выражено. Но важно, что выражает форма нового, и почему так режет ухо ее варварская экспрессия?

В истории ближайшей к нам части человечества культурами подобной окрашенности были: египетская (в раннецивилизационной ментальной формации), византийско-романская (в средневековой ментальной формации), раннекапиталистическая культура. Многие черты этого унаследовало искусство первых 11 лет после революции 1917 года.

Здесь возникают громадные тиранические империи, эпические произведения в литературе, грандиозная архитектура, творимая как послание в будущее или в вечность: это – египетские пирамиды, Собор Св. Софии в Константинополе, футуропроекты Просвещения, а у нас – супрематизма и конструктивизма и сталинского Дворца съездов.

Если искать общую интегральную характеристику для искусства, то ею станет «искусство от ума», что в ХХ веке вылилось в «аналитическое искусство», модернизм. Искусствоведы и философы ищут здесь возросшее влияние науки на искусство, едва ли не поглощение одного другим. Между тем ничего нового в этом нет, за исключением исторической эпохи, в которую модернизм существует: по мере приближения к концу конуса истории (к итоговой точке на конусе истории) возрастает не только ускорение цивилизационных процессов, но и их зависимость от накопленных знаний. Человек все больше «роботизируется», средства связи и массовых коммуникаций все более глобализируются, а потому искусство приобретает немыслимую ранее окраску «технологии» (аналитическое искусство).

* * *

Но увы, нам пора завершать. Итак, от чего и к чему мы переходим на этом разрыве времен:

От доминирования Я к доминированию Мы; от атомарного общества к коллективистскому обществу.

От повернутости в прошлое к смотрению в будущее.

От мизерного Я-пространства к Мы-космизму.

От преобладания формальности – к доминированию содержания.

От правополушарного иррационализма – к левополушарному рационализму (ноосферизму).

От стриптизерш – к настоящим героям-мужчинам.