В эти дни Варшава и Вильнюс отмечают 150-летие начала Январского восстания 1863 года

Пора дать оценку польским «повстанцам» 1863 года – варварам, зверям и убийцам, заявил на днях в интервью ИА REGNUM председатель витебской общественной организации «Русский дом», член Союза писателей Белоруссии, член Союза писателей России Андрей Геращенко.

В эти дни, напомним, в Польше и Литве официально и с размахом, а на Украине и в Белоруссии – в узком кругу местных русофобов отмечается 150-летие начала польского восстания 1863 года против российского самодержавия, организаторы которого ставили целью восстановление независимой Польши в границах Речи Посполитой 1772 года.

«Думаю, у нас (в Белоруссии. – Прим. КМ.RU) ограничатся дежурными фразами прославления «революционеров» и вряд ли решатся на официальном уровне сказать населению правду о тех событиях, – сказал Геращенко. – Возможно, даже откроют пару памятников мятежникам. Между тем польской интеллигенции и Ватикану следовало бы встретить юбилей покаянием за те зверства, которые были совершены шляхтой при участии католического духовенства в 1863 году, в том числе и в отношении собственного народа, потому что никакое стремление к свободе не может оправдать совершенные тогда преступления и жестокость».

«Давно пора дать моральную и историческую оценку действиям польской шляхты и так называемым повстанцам, которые сразу проявили варварскую жестокость с момента первых же нападений на русские гарнизоны и русских людей начиная с ночи с 10 на 11 января 1863 года: они резали ни в чем не повинных спящих солдат, которые были выходцами из простых крестьян, сжигали пытавшихся оказать им сопротивление заживо, отрезали части лица и тела у еще живых», – убежден Геращенко.

«В советский период, – продолжает писатель, – эти, с позволения сказать, «повстанцы» обелялись, а факты их зверств сознательно скрывались только на том основании, что они выступали против русского самодержавия. На самом же деле они, рассчитывая на поддержку ряда европейских стран, пытались восстановить Речь Посполитую. Михаил Николаевич Муравьев-Виленский (виленский губернатор. – Прим. KM.RU) проявил себя в тот период как настоящий патриот и мужественный политик: благодаря его действиям была остановлена бойня, развязанная польскими националистами. Польские публицисты прозвали его «Вешателем» только за то, что он казнил несколько десятков бандитов и убийц, чьи руки к этому времени были по локоть в крови. Если бы не его решительные действия, не мужество русских солдат, офицеров, казаков и простых белорусских и польских крестьян, то жертв было бы значительно больше».

«По сути, восстание 1863 года является жестокой вспышкой крайнего польского шляхетского сословного национализма, которую, к сожалению, российские власти просто проспали, – продолжает Геращенко. – Понятно, что если дать объективную оценку действиям генерала Михаила Муравьева и других патриотов, придется сказать и о «методах» «повстанцев», и о том, что они призывали к убийству генерал-губернатора Муравьева, обещали за это крупное вознаграждение. А также о том, что крестьяне не поддержали шляхту и снабжали восставших продуктами питания, кормом для лошадей и т. п. только под угрозой смерти. При первом же случае поляки Августова и ближайших районов попросили Муравьева о присоединении к непосредственно русским территориям. Вот что писал тот же великий князь Константин Николаевич о действиях восставшей шляхты и их приспешников: «Зверство их, особенно к крестьянам, превосходят всякое воображение! Они их вешают и режут беспощадно, даже жен и детей. Чрез это крестьяне совершенно терроризированы». Публикация подобных документов неминуемо разрушит тот миф, который создан в Польше вокруг событий в 1863 года», – убежден Геращенко. В Белоруссии, впрочем, на официальном уровне события 150-летней давности, по сути, никак не комментируются. «К сожалению, и в официальных, и в оппозиционных СМИ прочесть правду о событиях 1863 года практически невозможно», – сетует Геращенко.

Парадоксы Польского восстания 1863 года

Январское восстание, начавшееся в Польше ночь с 22 на 23 января по новому стилю и продолжавшееся несколько месяцев, полно парадоксов, отмечал несколько лет назад на страницах «Независимого военного обозрения» историк Александр Широкорад. Польша, напоминает он, утратила независимость и была поделена между Россией, Австрией и Пруссией на исходе XVIII столетия. Но России тогда не отошло ни пяди земли собственно исторической Польши. Лишь после окончания наполеоновских войн большая ее часть была передана Российской империи, после чего в ноябре 1815 года Александр I подписал Конституцию образованного в ее составе Царства Польского. Высшую законодательную власть осуществляли сейм, собиравшийся раз в два года, и Государственный совет, действовавший постоянно.

Все административные должности в Царстве Польском могли занимать только поляки. Конституция вернула многие польские исторические традиции: деление на воеводства, коллегиальность министерств (их функции выполняли правительственные комиссии) и воеводских властей.

В Царстве Польском, продолжает историк, правом голоса обладали около 100 000 человек, то есть больше, чем было избирателей во Франции времен Реставрации. Польская Конституция в ту пору оказалась самой либеральной в Европе. В 1815-1831 годах Царство Польское было дотационным регионом Российской империи.

И, тем не менее, там вспыхивает восстание 1830-1831 годов. В чем же дело? А может, паны из принципа не желали быть под властью русского царя: мол, подавай короля-поляка? Увы, Речь Посполитая с конца XVII века управлялась саксонскими курфюрстами из Дрездена, которые по совместительству являлись и польскими королями.

«Подлинная причина, – отмечает историк, – это лишение польских панов самодержавной, то есть анархической, свободы. Пан мог безнаказанно отчеканить золотые монеты с изображением польского короля, где вместо подписи «Божьей милостью король» красовалось: «Божьей милостью дурак». Пан мог явиться на бал к королю в кафтане, сшитом из листов пергамента с текстом приговоров королевских судей, суливших ему тюрьму и изгнание. Пан мог напасть на своего соседа-помещика и ограбить, да что соседа – мог и начать свою частную войну с соседней державой. Несколько панов, объединив свои частные армии, могли организовать конфедерацию и объявить войну собственному королю. Ну а о таких мелочах, как казнь крестьян, и говорить не приходится. Ясновельможный пан мог повесить своего холопа, посадить на кол, содрать с живого кожу. Еврей-шинкарь или ремесленник формально не был крепостным пана, но зарубить его саблей или утопить не только считалось не зазорным, а наоборот – проявлением особой удали. И всего этого панство лишили проклятые москали. Да кто они такие?»

Формальным поводом для восстания 1863 года стал очередной рекрутский набор в российскую армию, напоминает Широкорад. Но истинные причины очень четко сформулировал тайный советник В.В. Скрипицын в письме военному министру Д.А. Милютину: «Дворянство польское составляло тогда (в период существования Речи Посполитой. – Прим. KM.RU.) род коллективной царствующей династии, а теперь оно представляет коллективного претендента, который, подобно всем претендентам, никогда не откажется от утраченного им права и не подчинится искренно никакой верховной власти, не исходящей из него самого».

Русское командование учло уроки 1830 года, отмечает историк, и все крепости и большие города Царства Польского в течение всего восстания 1863-1864 годов оставались в руках правительственных войск. Не удалось повстанцам и организаторам нового выступления и устроить «польскую Варфоломеевскую ночь». Даже небольшие группы русских солдат и чиновников храбро защищались. Успехи повстанцев были ничтожны. Например, в окрестностях города Седлица им удалось заживо сжечь два десятка солдат, запершихся в деревянном доме. Восстание превратилось в борьбу больших и малых партизанских отрядов с регулярными войсками.

Говоря о том восстании, продолжает историк, не нужно забывать, что оно происходило в самый разгар реформ Александра II. В 1861 году в России было покончено с крепостным правом (в Польше к 1863 году оно только начало отменяться), шли судебная, административная и другие реформы. Объективно говоря, в ходе восстания 1863 года в роли революционеров выступили не паны и ксендзы, а Александр II и его сановники. Так, 1 марта 1863 года Александр II объявил указ сенату, которым в Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской губерниях и в четырех уездах Витебской губернии прекращались обязательные отношения крестьян к землевладельцам и начинался немедленный выкуп их угодий при содействии правительства. Вскоре это распространилось и на другие уезды Витебской губернии, а также на Могилевскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую губернии. Таким образом, царь резко ускорил ход реформ в губерниях, охваченных восстанием. Подавляющее большинство польских крестьян оставалось в стороне от восстания, а многие помогали русским войскам.

Вдобавок повстанцы отбирали у польского населения под «квитанцию» лошадей, подводы, одежду и продовольствие, напоминает историк. Деньги приобретались сбором податей за два года вперед, вымогательством у состоятельных лиц, грабежом и другими подобными способами. Сначала повстанцы набрали 400 000 злотых (1 злотый = 15 коп.), потом, в июне 1863 года, в Варшаве из главной кассы Царства было похищено три миллиона рублей и в других местах – еще около миллиона.

В результате повстанцам приходилось сражаться не только с царскими войсками, но и с собственными крестьянами. К примеру, 13 апреля 1863 года из Динабурга в Дисну был отправлен транспорт с оружием. Телеги сопровождал конвой из восьми солдат. Польские помещики собрали челядь (свыше ста человек) и овладели транспортом. Местные крестьяне, узнав об этом, напали на помещичьи усадьбы и привели панов к властям. Среди мятежников оказались даже два графа – Александр Моль и Лев Плятер (их повесили 27 мая 1863 года в Динабургской крепости).

В районе Владимира-Волынского свыше полутора тысяч крестьян с косами и рогатинами присоединились к русским войскам, проводившим зачистку местности от повстанцев.

Русское командование не только не понуждало крестьян бить панов, но, наоборот, всячески окорачивало их. Генерал-адъютант И.И. Анненков испуганно доносил военному министру: «К сожалению, ненависть народа к полякам переходит иногда меру и при вкоренившихся в массе преданиях о гайдамаках, о кровавых борьбах с поляками увлекает их до своеволия, буйства и неповиновения. Были уже примеры того, доходившие до жестокости и зверства».

Запад не помог

30 июня 1863 года, в самый разгар восстания, напоминает Широкорад, британская газета Morning Standart проболталась: «Польский мятеж прекратился бы сам собой, если бы его вожди не рассчитывали на военное вмешательство западных держав». Что ж, паны в конфронтациях с Россией каждый раз были уверены: «заграница нам поможет». Они надеялись то на короля Карла XII, то на Людовика ХV и Людовика ХVI, то на императоров Наполеона I и Наполеона III.

В конце концов нашим генералам и адмиралам надоела финансовая и военная поддержка Запада польских мятежников, а также наглые дипломатические демарши Лондона и Парижа. И вот пока канцлер Горчаков отвечал им уступчивыми нотами, 24 сентября 1863 года в нью-йоркском порту бросила якорь эскадра адмирала С.С. Лесовского, а еще через три дня эскадра адмирала А.А. Попова прибыла в Сан-Франциско. В Средиземном море фрегат «Олег» и корвет «Сокол» вышли на британские коммуникации. А еще раньше оренбургский губернатор, генерал от артиллерии А.П. Безак приступил к формированию экспедиционного корпуса для движения в Афганистан и Индию. Держалось сие действо в секрете, но каким-то образом произошла утечка информации в британскую прессу.

На западных биржах началась паника. Судоходные компании резко подняли стоимость фрахтов, страховые компании начали менять правила страховок. Затем общественность Англии и Франции перестала призывать к нападению на Россию. Унялись и буйные паны. На целых 50 лет, напоминает Александр Широкорад.

Казалось бы, для современной России восстание 1863 года – дела давно минувших дней, которые могут представлять интерес разве лишь для историков. Но то, как «вспоминаются» сейчас эти события в Польше и Литве, свидетельствует о том, что это далеко не так. Вызовы, которые бросала тогда польская шляхта России, уж очень напоминают нынешние претензии к РФ со стороны Польши и Литвы.

Со стороны последней, кстати, это выглядит как-то особо нелепо. «Национальное становление литовцев стало возможным только благодаря усмирению поднявшей в январе 1863 года это восстание польской шляхты», – напомнил на днях агентству NewsBalt белорусский историк и политолог Николай Малишевский. 25 августа 1866 года вышел царский указ, гарантировавший литовскому языку (тогда его назвали жмудским) правовой статус в школах Сувалкской и прочих т. н. литовских территорий. Одновременно с этим многие молодые люди из зажиточных семей, включая Йонаса Басанавичюса, Антанаса Сметону и других будущих основателей литовского государства, отправились за образованием в вузы Российской империи. Обучался в Московском университете и создатель «Грамматики литовского языка» Й.Яблонскис. Этот язык, кстати, был впервые нормирован им с помощью профессора Пермского университета К.Буга в 1901 году благодаря введению оригинального, основанного на латинице, алфавита, напоминает Малишевский.

Но обо всем этом в современной Литве, разумеется, предпочитают не вспоминать. Зато литовский сейм объявил 2013 год Годом восстания 1863 года против Российской империи, «учитывая историческое и культурное значение восстания на литовских, белорусских и польских землях», напоминает Малиновский. В официальном заявлении указывается: «Январское восстание связало воедино судьбы трех народов, поляков, белорусов и литовцев, и этим показало им направление развития…».

Ну а уж в самой Польше юбилей восстания 1863 года отмечается и вовсе как общенациональная дата скорби и памяти, когда самое время чернить Россию, предъявлять ей претензии, задумываться о реванше.

«Сегодня в определенной части польского политикума, – предвидел в преддверии юбилея восстания публицист Владислав Гуревич, – нелепые сравнения 2012 года с годом 1863-м – не редкость, как не редкость и рассуждения о том, что «дух рабства и сегодня виден… на улицах Петербурга и Москвы», что поляки теряют свой «боевой дух», проявленный в борьбе с «царизмом» в 1863 году, что сегодня русские чувствуют эту слабость и используют ее во вред Польше... «Тени ушедших предков» будут использованы для того, чтобы создать винегрет из российской внешней политики, «январского восстания», Путина и «прав человека».

Собственно, все это мы сейчас и наблюдаем.

KM.RU