Параллели в истории.

При изучении отечественной истории рано или поздно наталкиваешся на параллель, которую проводили мыслители прошлых веков между эпохой христианизации Руси и эпохой Петровских реформ. Эти периоды русской истории многократно сравнивались в трудах виднейших отечественных мыслителей и делался вывод о сходственности протекавших в эти эпохи процессов ломки сознания, отказа от прошлого, расставания с традицией предков, что в обоих эпохах приводило к созданию передового, нового, прогрессивного мировоззрения, которое обеспечило процветание державы.

Наблюдения над историей русской культуры… убеждают в отчетливом ее членении на динамически сменяющие друг друга этапы, причем каждый новый период — будь то крещение Руси или реформы Петра I — ориентирован на решительный отрыв от предшествующего. Однако одновременно исследователь наталкивается на ряды повторяющихся или весьма сходных событий, историко-психологических ситуаций или текстов. Специфической чертой русской культуры … является ее принципиальная полярность, выражающаяся в дуальной природе ее структуры. Эти глубинные структуры развития и позволяют, собственно, говорить о единстве русской культуры на разных этапах ее истории. Именно в изменениях обнаруживается неизменное[1].

Соглашаясь в целом с крупнейшими авторитетами прошлого, подкрепленными многотрудными исследованиями первоисточников, тщательным поиском старинных текстов, скрупулезным анализом содержания с трудом отысканных отрывков, обратим внимание на следующее обстоятельство.

2. Два постулата.

Одни и те же авторитеты академической науки создавали как саму историю России в целом, так и её важнейшую, но все-таки часть, в виде описания Петровской эпохи. Правомерно предполагать общность взглада и метода, который был использован в работе историков Академии наук, в середине XVIII века. Именно в этот период сформировались основные принципы изложения русской истории, сводящиеся к двум основным постулатам.

Настоящая история России и русских началась только после крещения Руси князем Владимиром в 988 году от Р.Х. а все, что было ранее, представляет собой «предполагаемые ценности» [2].

Крупнейшим российским реформатором был Петр Великий, который направил воспитание отсталого русского народа по прогрессивным европейским нормам и стандартам, позволившим в короткое время вырваться из многовекового невежества и встать в общий дружный ряд европейцев.

Сформулированные выше постулаты представляют собой весьма серьезные психологические барьеры, препятствующие всякому желающему заглянуть в глубины отечественной истории.

При этом оказывается, что данные постулаты достаточно спорны для того, чтобы вызывать неослабевающий интерес широкой публики, которая в течение двух веков после их утверждения Шлецером и Карамзиным в своих фундаментальных курсах русской истории пытается их оспорить как в целом, так и в отдельных деталях.

Одну из таких деталей рассмотрим подробнее.

3. Символ петровских реформ, ботик.

Речь идет о знаменитом символе петровской эпохи, ботике, который в настоящее время представлен двумя реинкарнациями. Редкий гость Петербурга не обратит внимание на этот кораблик (см. рис.1) , для которого в Петропавловской крепости построен свой собственный «Ботный дом».

Есть и другой кораблик (см. рис.2), бережно хранящийся в «старейшем провинциальном музее России» на берегу Плещеева озера.

Как поясняет сайт музея,

В коллекции музея собраны уникальные вещи конца XVII века - остатки первого русского регулярного флота. Главная достопримечательность музея - бот "Фортуна", по преданию дело рук самого Петра. В экспозиции "Озеро Плещеево - колыбель русского военного флота" прослеживается история флота с момента зарождения до наших дней [3].

Посетителям музея рассказывают легенду, связанную с самоличным участием Петра в постройке ботика.

Все эти подробности нужны нам для того, чтобы проследить, как вполне невинные кораблики, связанные с именем великого российского реформатора, превращаются в инструмент, посредством которого приглашенные из чужих стран русские историки XVIII века сумели создать иллюзию исторического мрака и отсутствия у русских всякой самостоятельности как в ремесле, так и в идеологии (религии) вплоть до царствования Петра, и повторно использовали этот инструмент для создания иллюзии духовного мрака в сходственный период реформ христианизации Руси.

Современную популярность Петровских ботиков, как принадлежащих отечественной истории подлинников эпохи, можно только приветствовать.

Однако за популяризацию этих корабликов взялись люди, роль которых в русской истории вполне неоднозначна. В результате получается следующее.

Петербургский ботик, построенный в Англии, объявлен «дедушкой русского флота», а озеро Плещеево, не имеющее связи с морями, объявлено колыбелью русского военного флота, не более, не менее.

Тем самым воспитывается у многих поколений молодежи убеждение, что до Петра в России не только не было никакого военного флота, но даже делать такие маленькие кораблики, как его ботики, русские не умели. Их, благодаря усилиям Петра, учили этому культурные иностранцы, которых, соответственно, надо отблагодарить за науку, что и делалось систематически.

Далее в процесс создания общепринятого сегодня взгляда на положение с русским флотом включились ученики и последователи, энтузиасты и любители истории, патриоты и западники.

В результате к сегодняшнему дню сложилась парадоксальная ситуация.

4. Последствия культа петровских ботиков, как дедушек русского флота.

С одной стороны, за прошедшие двести лет исследователями найдено невероятное количество фактов, доказывающих существование у русских разнообразных кораблей морского класса в допетровские времена.

С другой стороны, прославления Петровского ботика явно акцентируются на его английском происхождении и первородном значении для русского флота в целом, что противоречит не только историческим фактам, но и интересам воспитания подрастающих поколений российских граждан.

Определив идеологические цели мыслителей, которые сформировали «культ» почитания петровских ботиков, как «дедушек русского флота» в ущерб и затемнение исторических фактов, можно понять мотивы поведения тех, кто практически задает академическим ученым историкам направление и общую тональность исследований со времен Шлецера и Миллера.

Второй психологический барьер на пути развития русского исторического сознания в виде христианизации Руси, созданный уже не только иностранцами - историками, но и искренними поклонниками идеологии христианства, презиравшими всякие проявления дохристианского культурного народного сознания, оказывется более «упругим».

Целесообразно использовать хорошо документированное обстоятельство существования кораблей морского класса в России до Петра для того, чтобы ослабить убедительность идеи всестороннего заимствования русскими западной культуры. В самом деле, английский кораблик объявлен в всеуслышанное «дедушкой русского флота».

Достаточно представить факты, доказывающие ложность этого утверждения, как сразу возникнет следующий вопрос об иностранцах-историках, которые не увидели в русской истории эти вполне заметные факты. Что еще проглядели в отечественной истории Шлецер и Байер, на которых опирались как Карамзин, так и все остальные историки XIX века в части рассмотрения дохристианской эпохи?

В конечном итоге целесообразно осознать искусствено созданный одними и теми же идеологами прошлого психологический барьер в виде «Петровской эпохи», который несомненно способствует устойчивости психологического барьера «крещение Владимира».

5. Примеры допетровских и дохристианских русских военных кораблей и флотов.

Приведем далеко не полный ряд примеров, доказывающих, что ботики Петра, несомнено интересные для историка, как подлинные свидетели эпохи, не имеют никакого права на пышные титулы «дедушек» русского флота, поскольку русский флот, как военный, так и торговый, благополучно существовал как одновременно с забавами юного Петра на Плещеевом озере, так и в гораздо более отдаленные эпохи.

Обратимся к исторически достоверным фактам, которые рассмотрим в нисходящем хронологическом порядке.

1.Голштинец Адам Олеарий, для посольства которого в Персию в Нижнем Новгороде русскими плотниками был построен трехмачтовый корабль Friedrich, в 1637 году встречал на Волге русские суда с экипажем по 200 человек и водоизмещением до 1000 тонн, груженых солью, икрой и рыбой [4].

2.Степан Разин совершил по Волге и Каспийскому морю Персидский поход 1668-1669 годов на 30 стругах, вмещавших по 40 человек и вооруженных двумя-тремя пушками [5].

3.По приказу царя Алексея Михайловича в 1668 году в селе Дединове на р. Ока. построен корабль Орел. Водоизмещение около 250 т., длина - 24,5м., ширина - 6,5м., осадка - 1,5м., вооружение 22 пищали, экипаж 58 человек (капитан, 22 матроса, 35 стрельцов ). Этот корабль назван «Первенцем военного кораблестроения в России»[6]. Его захватили казаки Разина в Астрахани.

По логике контр-адмирала В.А.Дыгало либо казаки не относятся к военным, либо их струги не относятся к кораблям, либо Волга не относится к России, хотя и именовалась еще в IX веке персами и арабами Славянской рекой, как показано ниже. В любом случае перед нами попытка современника создать очередной психологический барьер у молодого поколения при изучении отечественной истории, сводящий представления о русских кораблях, как о результате иностранной помощи и науки, без которых русским никуда.

4.Путешественник Боплан в начале XVII века сделал следующие наблюдения над запорожцами: Опытные во всех ремеслах, необходимых в человеческой жизни, как-то: плотники, умеющие строить как дома, так и суда, экипажные мастера, кузнецы, оружейники, кожевники и шорники, сапожники, бочары, портные и т.п., они очень искусны в изготовлении селитры... Из нее сами делают превосходный порох...

Боплан так описывает сборы казачьего войска в поход: В Запорожье собирается от 5 до 6 тысяч вооруженных казаков, искусных во всех ремеслах. По 60 человек трудятся около одного челна и отделывают его через 15 дней, так что в две или три недели изготовляют около 80 или 100 судов; в каждом помещается от 4 до 6 фальконетов и от 50 до 70 казаков, из которых всякий имеет саблю, две пищали, 6 фунтов пороха, достаточное количество пуль и квадрант; туда же кладут ядра для фальконетов и необходимые жизненные припасы.

Хотя указанные свидетельства относятся к Запорожской Сечи, вполне оправданно предположить существование подобной же системы и в других казачьих войсках России [7].

5. В августе 1666 года в Соловецкий монастырь отправился для расследования челобитных архимандрит Сергий. Для этого Вологодскому воеводе стольнику Зубову было царским указом велено: К прибытию Сергия с товарищами велеть изготовить суда для следования по рекам Сухоне и Двине, к тем судам кормщиков и гребцов, стрельцов для провожания.

В Холмогоры Двинскому воеводе дворянину Чадаеву указано: Как архимандрит Сергий с товарищами приедет, дать ладью, а буде в ладье отпустить немочно, вы бы велели отпустить в карбасах или в каких судах легче и бережнее[8].

Как видим, для совершения морских путешествий царю Алексею Михайловичу, отцу Петра, не понадобилось самолично учиться у голландцев и англичан строить ботики, достаточно было приказать любому местному воеводе, и корабли нужных размеров и конструкции (время шло к осени, море начинало замерзать и быстроходная ладья могла быть зажата льдами, карбас ледового класса был в данном случае «бережнее») ждали царского посланца, чтобы своевременно выполнить царскую волю.

6.В XV веке походы из Москвы в Европу вокруг Мурманского носа «морем - Акияном» не были редкостью. Герберштейн сообщает о маршруте следования русских послов: Григория Истомы в 1496 году, Дмитрия Герасимова в 1497 году, Власия Игнатьева, на кораблях из Холмогор вокруг Скандинавского полуострова, направлявшихся в Тронхейм и далее в Копенгаген [9].

7.Летописец 1781 года сообщает следующее.

ВЪ лето 7004 князь великий ИванЪ Василъевичь посылалЪ на Каяны (северное побережье Ботнического залива Балтийского моря, ныне Финляндия) воеводЪ своихЪ , князя Ивана Ляпуна , да брата его князя Петра УшатыхЪ , да съ ними Устюжане , да Двиняне .

И ходивше извоевали Полну реку да Торнову , да Снежну ; добра поймали много, а полону безчисленно, а ходили сЪ Двины морем Акияномъ, да черезЪ Мурманский носЪ.

ВЪ лето 7005 князь великий ИванЪ Васильевнчь всея Руси послалЬ пословЪ своихЪ кЪ Датскому королю вЪ НЪмцы Дмитрея Зайцева, да Дмитрея Ларева Грека, и шли на Колывань (Таллин) , а назадЪ туде не смЪли проитти, и они пришли на Двину около Свейскаго королевства , и около Мурманскаго носу моремЪ АкияномЪ мимо Соловецкой манастырь на Двину , а с'Ь Двины мимо УстюгЪ к'Ь МосквЪ , да с'Ь ними пришелЪ Датскаго короля посолЬ имянемЪ ДавыдЪ, да сЪ собою привели Якова разбойника немчина самЪтретей [10].

Заметим, что о необходимости обучения у иностранцев, чтобы сделать морские корабли, летописец не упоминает, на кораблях русские послы и воеводы XV века плавают вполне привычно из Балтийского моря в Белое и обратно вокруг Скандинавии, мимо Германии, Норвегии, Дании, полон возят и добро из скандинавских прибалтийских местностей, имеющих русские названия. Все это говорит о давней известности рек Полны и Снежны не только среди Устюжан и Двинян, но и среди московских читателей данного летописного сообщения от 1496 года.

8.Сведения о деятельности руссов на реках и морях широко представлены в многочисленных трудах арабских ученых IX века. Цитаты арабских авторов взяты из труда професора Д.А.Хвольсона [11].

Масуди сообщает, что Черное море называется Русским, в другом месте: что Руссы живут на берегу Черного моря, на котором ходят исключительно их суда.

Из этого видно (Хвольсону), что Руссы, по крайней мере во второй половине IX века, уже жили около Черного моря; противное этому мнение гг. Погодина и Куника поэтому не имеет никакого весу.

По свидетельству Ибн-Даста, Руссы на воде и кораблях были очень опытны.

Ибн-Дастовы известия о Руссах, по крайней мере отчасти, относятся к Руссам, подвластным русским Хаганам, т.е.к Руссам, жившим на Руси, а не где-нибудь в Швеции, Ибн-Даста говорит о руссах, живущих около Волги.

Писатель второй половины IX века Ибн-Хордадбех сообщает: Что касается до русских купцов, принадлежащих к Славянам, то они из отдаленнейших стран славянских привозят бобровые меха, меха черных лисиц и мечи к берегу Румского моря (Черное море около Царьграда), где они дают десятую часть Византийскому императору.

Иногда они на кораблях ходят по реке Славян (Волге) и проезжают по заливу хозарской столицы (Итиля), где они платят десятую часть царю страны. Оттуда отправляются они в Каспийское море и выходят на берег, где им угодно. Иногда они возят свой товар на верблюдах до Багдада.

О Руссах говорится у Ибн-Даста, что они продавали в Болгаре и хозарской столице славянских рабов, и что промысел их состоял только в торговле собольими, беличими и другими мехами, которые они продавали за наличные деньги.

Хвольсон приводит весьма интересное наблюдение: Руссы, как известно, имели замечательные торговые сношения с Константинополем, и между тем у нас найдено относительно небольшое количество византийских монет. Мусульманских монет, напротив того, найдено у нас огромное количество, они чеканены от VII до начала XI века, и ввозились путем торговли с востока.

Масуди говорит об экспедиции руссов на южное побережье Каспийского моря в 913 г. и сообщает, что Руссы состоят из многих народностей разного рода. Самое многочисленное племя, по имени эль-Лудзиана, торгует с Испаниею, Римом, Константинополем и Хозариею. Многие Русские купцы поддерживают торговые связи с Болгарами.

Интересно проследить доводы Хвольсона, знатока арабского языка, в котором гласная буква алиф в виде вертикальной черты может означать самые разные звуки. Лудзиана вполне может оказаться Ладзуной, что в русском направлении чтения, обратном арабскому, практически неискаженное Суздаль. (Практически неискаженное, потому что арабская графика как нельзя более удачно приспособлена к тому, чтобы делать русские слова совершенно неузнаваемыми как по внешнему виду, так и по звучанию). Но такие прочтения в его время могли сильно подорвать научный авторитет, и поэтому Хвольсон обсуждает варианты чтения данного топонима: Лудзая, Мудана, Лодагия (вариант Френа - Ладога) и совершенно логично приходит к «единственно правильному» варианту Норманна, на котором и останавливается.

Ибн-Хаукал и Эль Балхи сообщают следующее. Русь состоит из трех племен. Одно ближайшее к Болгару и царь их живет в столице, по имени Куяба, город больше Болгара. Второе, отдаленное от них племя называется Селавия. Третье племя называется Бармания, и царь его живет в Абарке (Абарме). Приходят люди по делам торговли в Куябу. Что же касается Абарки (Абармы), то не сообщают, чтобы когда-длибо добирался туда иностранец. Сами же они приходят водой для торговли. Притом они не рассказывают ничего о своих делах и торговле. Из Арфы (sic! Вместо Абарки или Абармы) вывозят черных соболей , свинец, (и олово - добавка персидских компиляторов Ибн-Хаукала). Хвольсон понимает Куябу как Киев, Селавию как Словен Новгорода, а Барманию, после длинной заочной дискурсии с предшественниками, как Биармию, т.е. Пермь.

Около 900 г. путешественник Отер называл пермяков Beormas, в исландских сагах они названы Биармы. Народ этот, живший на Каме, имел очень древнюю культуру и торговые сношения даже с Скандинавиею. Чердынь на Колве, иначе «Великая Пермь», когда-то был значительный торговый пункт. Многочисленные курганы около этого города наполнены восточными монетами, и еще в новейшее время в пермских лесах, на берегу Камы, нашли даже драгоценные памятники греческого искусства, состоящие в сосудах из драгоценных металлов.

Некоторые найденные в Перми чаши находятся у нас в Эрмитаже, и г. академик Стефании, который описал их, уверял меня (Хвольсона), что они относятся ко II или III веку по Р.Х., и что их вывозили из Византии, так как на оборотной стороне их находятся византийские клейма.

9. Морские военные походы русских дохристианского периода.

В лето 6414 (906). Иде Олегъ на Грекы, а поимъ съ собою множество вой и Варягъ, и бе ихъ 2000 корабль. И повеле Олегъ колеса въставляти, и воспяша пре, и поидоша по полю къ граду, и възяша дань по 12 гривны на человекъ, а в корабли по 40 мужъ, и отъидоша [12].

Ранее этого описан морской поход славян на Византию. Александр Васильев с ссылкой на Эверса приводит сообщение, что за сто лет до Рюрика 2000 русских судов предпринимали поход на Византию, помогая Болгарам [13].

Готский историк Иорнанд в VI веке упоминает о Славянских племенах, Венедах, обитавших у берегов Венедского (Балтийского ) моря, от Западной Двины до Эльбы, Антах и собственно о северных Славянах.

«Slavini a civitati nova et sclavino Rumunense et laco, qui appelatur Musianus , usque ad Dana-stium et in Boream Vistula tenuis commorantur», то есть, Славяне, начиная отъ города Новаго и Славяна Румунскаго и отъ озера Муссийскаго (часть Ильменя и теперь зовется Муйским даже до Днепра и къ скверу до Вислы обитают [13, 16].

Васильев задается вопросом, для чего бы Саксону Грамматику, не признававшему себы ни Русским, ни Славянином, выдумывать целую историю русских властителей от Траннона, современника Христа, до 800 годов, обращает внимание профессионалов на легенду Рвовского, (об основании Москвы библейским патриархом Мосохом) основанию которой, было же какое –нибудь сказание, теперь, быть может, исчезнувшее.

Замечает, что Карамзин, противореча себе говорит, что Новгород построен после Р.Х., что рунические камни до-христианских времен, рассеянные по Скандинавии, высказывают не власть скандинавов над Россиею, но частые сношения Скандинавов с Россиянами. [13, 23].

6. Условия создания истории Северной России по А. Васильеву.

Александр Васильев формулирует условия, необходимые для создания истории Северной России.

Древняя история Северной России вовсе не разработанная, ждет человека страстного к родине, трудолюбивого, рассудительного, не стесненного в средствах и осененного Монаршим покровительством, каким мог пользоваться наш примеродатель Карамзин, впадший по духу своего времени в грустную ошибку оспоривать самобытность Россиян, но приучивший нас любить сказания своей Истории, заниматься ими. [13, 100]

Нетрудно заметить, что датировки литературных источников о Руси и русских ранее эпохи христианизации проявляют удивительное свойство стягиваться именно к началу X века, далее в прошлое сведения становятся отрывочными, противоречивыми, двусмысленными. Наличие на русской территори кладов с восточными монетами VII века и византийскими изделиями II века вызывает у Хвольсона явное нежелание датировать торговые связи Руси и Востока именно этими веками, он длинно рассуждает о вероятности хранения персами и арабами монет в запасах для того, чтобы рассчитаться ими со славянами пару веков спустя после чеканки. Налицо отсутствие усилий историков по систематизации сведений из дохристианской эпохи.

Это обстоятельство замечали многие искренние любители разобраться в противоречиях исторических повествований.

А. Васильев, четко мыслящий военный, сформулировал проблему в виде двух положений, соответствующих двум психологическим барьерам, искуствено созданным иностранцами, по происхождению или по убеждениям, для каждого, изучающего отечественную историю по их классическим курсам.

1.Читая в Истории Государства Российского о призвании Варягов и сличая с сказанием летописца Нестора, я был поражен ошибочностью выводов историографа. Дальнейшия занятия объяснили причину: в половине прошедшего столетия, Нестор был разобран учеными иностранцами, объяснявшими Славянскую летопись под влиянием немецкого фанатизма, небрежения ко всему Русскому и плохого знания Русского и тем более Славянского языка. К несчастью России Бирон, управлявший в то время государством, имел причину желать, чтобы Русские не считали себя самомтоятельным народом и хотя несколько благородных Россиян дерзали восставать против оскорбительных искажений и Русского слова и Русской истории: Бейерами, Миллерами, Шлецерами; но их рвение было бессильно, Немецкая партия одержала верх и немецкое объяснение русской истории утвердилось столь твердо, что Карамзин, историк новейших времен, не решился спорить с авторитетом ученых иностранцев, признанных всей Европою.

2. Греческие сочинения Арматолы и Хронографа Иоанна Антиохийского Малалы, переведенные на Славянский язык в начале X века Григорием Пресвитером Мнихом – служили основою для летописи Нестора, писавшего в XI веке, как летопись Нестора служила впоследствии основою другим списаниям и писаниям монахов же: Лаврентьевской летописи, писаной Лаврентием монахом в XIV веке, Троицкой, Ипатьевской и другим, кои все отысканы в хранилищах монастырских. Посмотрите же сказания этих монахов-бытописателей и заметьте, с каким небрежением, даже отвращением, говорят они о своих предках-идолопоклонниках. Деяния Олега и Игоря высказываются ими только потому, что оба они воевали с Цареградом, но где только могли, они клеймили и Олега, этого древнего героя славы и весь народ России званиями: безбожной Руси, погаными невежественными (невегласи). Не явно ли, что даже блистательные деяния Олега, были им, как приверженцам Греции, огорчительны. Им, фанатикам веры, казалось ничтожным, незаслуживающим забот разыскания, все касавшееся идолопоклонников, им казалось грешным даже говорить о них. Вот от чего Нестор и его последователи, отчетливы от сношений Россиян с Грециею, но все прежде бывшее набросано грубыми и небрежными чертами, которыми начата великолепная картина. И должно не воссоздать, а создать древнюю историю северной России.[13, с.27].

А. Васильев предлагает пути решения поставленной проблемы. В частности, в его время учебные заведения Российской империи обучали своих учащихся латыни и греческому, а духовные училища обучали слушателей северным языкам. Васильев высказал идею массового перевода латинских и греческих источников, а такхе северных саг, в полном существующем объеме на русский язык с целью выявления всех иностранных сведений о славянах. Такую работу вполне могли проделать студенты в рамках учебной программы, без каких-либо дополнительных затрат для казны.

Сегодня понятно, что это предложение не нашло отклика у тех администраторов, которые могли реально участвовать в организации предложенного проекта. Более того, такие авторы середины XIX столетия, как Васильев и Вельтман, критиковавшие курс истории Карамзина и его академических предшественников, сами оказались забыты к настоящему времени не менее основательно, нежели дорюриковские герои.

Обратим внимание на то, что внутренние убеждения и предпочтения столь разных категорий деятелей русской истории, немецких наемников, историков середины XVIII века из Петербургской академии наук и отечественных авторов по духовному ведомству той же поры удивительным образом совпали по отношению к обоим эпохам, христианизации Руси и реформаторству Петра.

Немцам Петр особенно нравился по своей привязанности ко всему иностранному в противовес отечественному.

7. Екатерина Дашкова о роли Петра и иностранных популяризаторах его деятельности.

Екатерина Романовна Дашкова в беседе с князем Кауницем так оценила любовь иностранцев к Петру:

За столом князь Кауниц говорил только о моей родине, и когда разговор коснулся Петра Первого, сказал, что Россия должна быть благодарна Петру, ибо он создал наше государство. Я отвергла это утверждение и возразила, что такую репутацию создали ему иностранные писатели, во множестве приезжавшие тогда к нам. Именно они из тщеславия провозгласили Петра творцом возрождённой России в надежде и самим приобщиться к его мнимой славе создателя. Задолго до рождения Петра Россия покорила Казанское, Астраханское и Сибирское царства. Русь победила наиболее воинственный народ, известный под именем «Золотой Орды», обладавший неисчислимым количеством золота и украшавший им своё оружие. Искусство древней Руси находило убежище в монастырях, где по сей день хранятся шедевры живописи, созданные в то далёкое время. Наши историки оставили больше рукописей, чем все европейские вместе взятые. Уже 400 лет назад, князь, разрушенные Батыем церкви были покрыты мозаикой.

Однако, княгиня, вы не учитываете, сказал Кауниц, что всё-таки именно Петр приблизил Россию к Европе, и мы о ней узнали лишь с этого времени.

Великая держава, князь, с такими источниками богатства и возможностями, какими располагает Россия, не испытывает нужды приближаться к чему-либо. Страна столь изобильная и хорошо управляемая, как моё отечество, сама притягивает к себе всё, что ей угодно. Если о России ничего не знали в те времена, о которых говорит ваша светлость, то вы извините меня, если я заключу, что это доказывает невежество либо беспечность европейских государств, не знакомых со столь огромной страной[14].

Духовным руководителям русской церкви середины XVIII века большие проблемы создавали проповедники старообрядчества, по странному совпадению распространенного именно в тех районах России, весьма обширных, которые известны с самых давних, доисторических времен наличием культурного городского населения. С этим, весьма образованным, но не так, как хотелось пертербургским реформаторам, населением, не получалось убедительного диалога на идеологическом уровне со времен правительственных реформ православия в середине XVII века.

Совершенно естественно было в этих стесненных обстоятельствах осудить всю эпоху до Петра по всей территории огромной России в целом, вместе со всеми культурными идеями, как религиозными, так и вполне нейтральными в идеологическом плане.

8. Выводы.

Ни в чем не виноватые русские корабли, плававшие по всем рекам и морям России за тысячелетия до Петра, оказались с XVIII века в искуственно созданном состоянии официального забвения, им не ставили памятников и роскошных дворцов с колоннами. Их не замечали в истории, которую идеологически удобно было начать от искуственно назначенного момента, до которого «ничего» якобы не было.

Нашему современнику нетрудно уловить закономерность несколько шире обозначенной выше. Многие помнят, что и в XX веке неоднократно делались вполне серьезные попытки начать историю народа с конкретной даты в 1917 году, или даже в 1991 году, до которых был «мрак», «отсталость». Само-собой, эпоха прогресса отсчитывается западниками, прогрессистами, демократами, либералами и тому подобными бойкими реформаторами всех времен именно с обозначенной невидимым перстом даты, и ни днем ранее.

1. Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры. (до конца XVIII века). В сб.: Труды по русской и славянской филологии. XXVIII: Литературоведение. К 50-летию профессора Бориса Федоровича Егорова. Тарту, 1977. С. 3–36.URL: http://www.ruthenia.ru/document/537293.html#8, (дата обращения 20.02.2010).

2. Лихачев Д. С, «Новый Мир», №6,1988, с. 257.

3. Переславль-Залесский музей-заповедник - W1039, официальный сайт museumpereslavl.ru

4. Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию. Пер. с нем. А.М.Ловягина.- Смоленск: Русич, 2003.-с.312, 335.

5. Е. KДMPFER. Записки о персидском походе Степенна Разина.. Цит. По ист.: Маньяков А.Г. 'Иностранные известия о восстании Степана Разина' - Ленинград: 'Наука', 1975 - с.189

6. В. Дыгало. Откуда и что на флоте пошло. Издательство: Крафт+, 2000 г. 384с.

7. Тушин Ю.П. Русское мореплавание на Каспийском, Азовском и Черном морях
(XVII век). М.: Наука, 1978.с.87-89.

8. Сырцов И.Я. Возмущенiе Соловецкихъ монаховъ-старообрядцевъ въ XVII веке. Магистерская диссертация. Кострома. 1888 с.164.

9. Герберштейн Сигизмунд. Московия. Пер. А.И.Малеина и А.В.Назаренко; коммент.З.Ножниковой.-М.: АСТ: Астрель, 2007. с.324-328. Ср.:Сигизмунд Герберштейн – воин, государственный деятель, дипломат и миротворец. М. «Белые альвы», 2000. с.124.

10. ЛЂтописецъ, содержащiй въ себЂ россiйскую исторiю от 6360\852 до 7106\1598 года. Тоесть По кончину Царя и великого Князя Өеодора Iоанновича. Печатанъ въ Московской тγпографiи, 1781 года.c.172-173.

11. Известiя о хозарахъ, буртасахъ, болгарахъ, мадьярахъ, славянах и руссахъ Абу-Али Ахмеда бенъ Омаръ Ибнъ-Даста, неизвестнаго доселе арабскаго писателя начала X века, по рукописи Британского музея. В первый разъ издалъ, перевелъ и объяснилъ Д.А.Хвольсонъ, профессоръ С. Петербургскаго университета. Напечатано по случаю пятидесятилетняго юбилея С.Петербургскаго университета. С.-Петербургъ. Типографiя Императорской Академiи наукъ. 1869.с.148-176.

12. ЛЂтописный сборникъ, именуемый лЂтописью Авраамки. Полное собранiе русскихъ лЂтописей, изданное по высочайшему повелЂнiю Археографическою комиссиею. Томъ XVI, С.-Петербургъ. 1889. ст.273.

13. Васильев А. О древнейшей исторiи северныхъ славянъ до временъ Рюрика, и откуда пришелъ Рюрикъ и его варяги. Санктпетербургъ. Въ типографiи Главнаго Штаба Его Императорскаго Величества по Военно-Учебнымъ Заведенiямъ. 1858. 169с.

14. Дашкова Е.Р. Записки. Письма сестёр М. и К. Вильмот из России. М.: Издательство Московского университета. 1987.- с.137.