От Редакции АТ

36% россиян неодобрительно относятся к введению в школах экзаменов в форме единого государственного экзамена (ЕГЭ), одобрительно же воспринимают его лишь 18%. К таким результатам привел опрос, проведенный фондом «Общественное мнение» в 100 населенных пунктах. Год назад распределение ответов было принципиально иным: 28% одобрительных и 23% неодобрительных суждений. Тухлецу и ядовитость ЕГЭ для образования наше общество заметило сразу.

К чему привел ЕГЭ, например, во Франции и США известно, но не всем, и результаты тщательно скрываются. В этих странах победившего потребительства уже не нужны логически мыслящие люди, а нужны потребители, которыми можно легко манипулировать, которые покупали бы товары только услышав о них рекламу. Чем меньше выпускники школ думают и анализируют, тем лучше для мира потребительства. Именно на создание такого мира в России работают тайно или явно, сознательно и бессознательно большинство тех, кто под надуманными предлогами вталкивают в ЕГЭ как в концлагерь наших школьников, в концлагерь, в котором нет выбора, в котором только дрессировка некоторых рефлексов дает что-то на прокорм, и который сам является пыткой. Как пояснил эксперт центра независимых судебных экспертиз Виктор Панов, проведение эксперимента под названием ЕГЭ без согласия испытуемого есть «частный случай пытки».

Одной из задач ЕГЭ было побороть коррупцию. Однако, ввиду исключительно высокой значимости результатов ЕГЭ как для школьников, так и для самих школ, по мнению криминаловедов, начнут формироваться целые преступные синдикаты по фабрикации фальшивых, прежде всего завышенных, итогов экзаменов. Уже сейчас местная проверка, когда работы, выполненные школьниками одного региона, проверяет комиссия из того же региона, приводит к завышению результатов и способствует коррупции. Так из кавказских республик, например из Дагестана, приезжают дети с блестящими результатами, поступают в вузы и через полгода вылетают. Коррупция лишь сместилась и теперь объявление «Готовлю к ЕГЭ» заменило «Готовлю в вуз». Субъективность учителя сменилась возможностью за деньги получить готовые ответы на тесты во время экзамена. При высоком уровне хакерства расшифровать шрих-коды тестовых бланков уже несложно, и практики говорят, что любые новейшие технологии и в будущем вряд ли обеспечат безупречное проведение и объективные результаты ЕГЭ.

И это тогда, когда в нашем Уголовном кодексе в отличие от тех стран, где существует что-то похожее на ЕГЭ, отсутствуют статьи об ответственности должностных лиц за подсказки и списывания при проведении ЕГЭ, равно как и за фальсификацию экзаменационных оценок. То есть, вскоре, вузовская коррупция, панацеей от которой и был провозглашен ЕГЭ, плавно перетечет в школы и многократно приумножится хотя бы потому, что школ у нас почти в полторы сотни раз больше, чем вузов. А коррумпированная система образования неминуемо распространяется на все общество. За что боролись на то и напоролись.

Казалось бы, что ЕГЭ дает возможность детям из глубинки поступать в ведущие ВУЗы страны. Но мы знаем, что это, по жизни, фикция. Школьники из глубинки прислать результаты своего тестирования в приемные комиссии, конечно, могут, но не могут потом приехать учиться, если у их родителей не хватит средств на их содержание в городах.

Подготовка потребителя качественно отличается от подготовки творца, того, кто должен совершать инновационное развитие, обогащать культуру и науку. Поэтому ЕГЭ глубинно противоречит той политике, которую решило проводить государство в области науки и промышленной политики. Пока шизофрения политики налицо: с одной стороны ЕГЭ, проталкиваемое государством и не способствующее развитию и выявлению талантов, с другой, — требование того же государства инновационного развития, заказ на творцов, которые могут воспитываться и выявляться только при индивидуальном подходе. Система обучения должна стремиться вложить в ребёнка максимум знаний с учётом его возможностей — это правильный дух, и истреблять его с помощью ЕГЭ — преступно!

Уже сейчас в ходе аппеляций выяснилось, что ЕГЭ начинает диктовать, как преподавать математику. Как сказал зампредседателя предметной комиссии по математике г. Москвы Андрей Семенов: «На мой вопрос к ребятам, по каким учебникам они занимались, все называли пособия по подготовке к ЕГЭ, рекомендованные ФИПИ. ФИПИ у нас уже заменяет Министерство образования, а любая книга со словами ЕГЭ на обложке сметается с прилавков магазинов».

Учителя считают, что с введением ЕГЭ школы, перестанут развивать у детей творческие способности. Для заполнения теста творческие способности ни к чему, нужен только достаточный объем формальной информации. Как считает Семенов, оценка выпускника реально складывается наполовину из его знаний и наполовину из везения в выпадении варианта. А сами учащиеся ориентируются на быстрое отыскивание, угадывание, списывание или подсказку (по мобильному телефону) ответа на простые задачи вместо анализа их содержания. А также на поиск «обходных путей», позволяющих, не решая задачу, догадаться, какой именно ответ имел в виду составитель задания.

При этом большой вопрос к достоверности результатов ЕГЭ. Зарубежные исследования говорят о том, что для получения надежной на 90 процентов оценки знаний по математике нужно около 200 заданий. Выполнить такое количество даже самых примитивных тестов за 4–5 часов просто невозможно. Реальный тест должен содержать не больше 50 заданий. Действующие КИМы по математике содержат 30. Почувствуйте разницу, а, следовательно, оцените результат. И он не заставил себя долго ждать.

По мнению специалистов Московского института открытого образования (МИОО) достоверность объявленных результатов по математике ставит под сомнение неравнозначность вариантов заданий: процент «двоек» по различным предложенным выпускникам вариантам колеблется от 16% до 25%. Однако, как следует из представленного МИОО сравнительного анализа вариантов, с теми заданиями из разных вариантов, которые дословно совпадали, учащиеся справлялись одинаково (разница составляла менее 1%), а в тех же случаях, когда задания существенно различались, в полтора раза отличались и результаты. Не лучше обстоят дела и с пятерочниками. Как следует из статистики, результаты ЕГЭ слабо коррелируют с результатами олимпиад городского уровня. ЕГЭ – это смерть талантам.

Сегодняшние результаты, когда у каждого пятого выпускника «двойка» по математике, ненормальна.

По мнению председателя комиссии Мосгордумы по образованию Евгения Бунимовича, такой нормой можно было бы считать 5-7%. И дело здесь вовсе не в качестве образования, а в самом экзамене. «Все годы эксперимента, — по его словам, — по ЕГЭ споры велись вокруг «пятерок», хотя с самого начала было ясно, что основной проблемой станут именно «двойки». Ключевую проблему не только не решали, ее даже не ставили, это и возмущает больше всего. Тоталитаризм ЕГЭ – это ошибка: нельзя проводить единый экзамен для всей страны, он должен быть независимым, но не одинаковым, — считает Евгений Бунимович. – Сейчас надо говорить уже не о большей объективности, а о большей адекватности, ведь не все получают одинаковое образование. И нельзя требовать от выпускников гуманитарных классов знаний по математике, которых им просто не давали в их базовом курсе. Кроме всего прочего, такие экзаменационные задания для детей еще и колоссальный стресс. Наши школы сегодня сильно дифференцированы, и спрашивать с детей тоже надо дифференцированно».

По словам бывшего главы Рособрнадзора, вице-президента Российской академии образования (РАО) Виктора Болотова: «Если ЕГЭ останется единственной формой внешней оценки, то это угробит и ЕГЭ, и систему образования в целом».

Участники «круглого стола» «ЕГЭ: панацея или катастрофа?», прошедшего в Госдуме, признали: введение единого госэкзамена в качестве единственного способа итоговой аттестации и конкурсного отбора при поступлении в вуз породило конфликтную ситуацию как в образовательном сообществе, так и в обществе в целом. Предлагается внести изменения в закон, суть которых сводится к добровольности сдачи единого госэкзамена и исключению сдачи экзаменов в форме ЕГЭ по литературе, истории и обществознанию. Что касается вузов, то им должно быть разрешено проводить собственные экзамены, однако при желании абитуриента у него должны принять вместо такого экзамена результаты ЕГЭ. Кроме того, предусматривается предоставление ряду вузов права принимать абитуриентов только по результатам собственных экзаменов.

Но почему такому очевидному сопротивляются чиновники от образования? Почему не учитывают мнение учителей, родителей и детей? Или как горько пошутил Андрей Семенов: «Я согласен с Министерством образования, что система ЕГЭ прекрасна. Ей только мешают ученики и их родители, да еще учителя путаются под ногами». Потому что ЕГЭ – это кормушка чиновников сегодня и завтра. Сегодня в виде бюджетных денег, завтра – в виде взяток. Как заявил президент Всероссийского фонда образования, академик РАЕН, профессор, доктор педагогических наук Сергей Комков, 27 тыс. из 59 тыс. российских школ не пригодны для того, чтобы в них проводились занятия, в то время как на проведение ЕГЭ за 7 лет был потрачен $1 млрд: «Лучше было бы потратить эти деньги на школы, в которых протекают крыши, а не вкладывать их в крупнейшую финансовую аферу века».

Считается, что якобы обратной дороги с ЕГЭ нет, что возможна только его корректировка. Это – неправда. Необходимо, чтобы по желанию ученика, ЕГЭ могло бы стать Единым Проверочным Тестом (ЕПТ), который дает самому ученику примерную оценку его знаний. Необходим свободный выбор свободной личности.

Мы полностью солидарны с выводом председатель Совета Федерации Сергей Миронов о том, что ЕГЭ - это инструмент коррупции среднего и высшего образования сверху донизу.