Дискуссии - Публицистика

Некрасов С.Н.

Опора на концепции Н.Кузанского и В.И.Вернадского изначально составляла основу работы знаменитого Московского методологического кружка. К двум «священным именам» для «методологического движения» следует добавить имена Г.П.Щедровицкого, Э.В.Ильенкова и П.Г.Кузнецова. Классическое мышление сегодня, в начале III тысячелетия открывает возможности определения перспектив и организации развития постсоветской России как новой индустриальной системы, использующей все стратегические формы расширения производительных сил: включение скрытых возможностей сложившейся в советский период образовательной системы, широкое образование взрослого населения, формирование мировоззрения народа, ограничение вакханалии медиа-концернов, преодоление энтропийных тенденций деградации массового сознания, а также расширение работы гуманитарных научно-исследовательских институтов.

Разработка концепции неоиндустриальной системы в отличие от западной концепции постиндустриализма нацелена на теоретический и практический отрыв как от нынешней разрушенной производительной системы, так и от советской экономико-политической модели потребного социума будущего. Известна позиция либералов-западников, полагающих, что только активная монетаристская политика в интересах богатого меньшинства и, связанные с ней финансовые манипуляции, могут спасти Россию. Либералы тем самым в совершенного недемократическом духе оправдывают колоссальные потери промышленности, народонаселения, образовательных учреждений и научных институтов страны. Именно такое понимание называется членом-корреспондентом РАН С.Ю.Глазьевым «геноцидом».

Вторая позиция связана с работой так называемых «крепких хозяйственников», направленных на разработку новых программ. Это нелиберальная и нереформистская установка. Однако она не отвечает на вопрос о том, как следует строить всю систему жизнеобеспечения постсоветской России. В сущности, данная позиция стремится вернуться к старой советской индустриальной системе, поскольку надеется на взятие в руки реальной политической власти для претворения в жизнь выработанных идей. При этом забывается, что само население России нуждается в понимании миссии страны в мире, в создании новой системы отношений между научной, образовательной и индустриальной системами страны, выполняющей функцию континента Евразии.

Третья позиция носит технологический характер. Она исходит из того, что современный промышленный комплекс страны возник исторически и тесно связан с двумя другими системами — образовательной и научной. Существует единый промышленно-образовательно-научно-исследовательский комплекс, компоненты которого не могут быть в ходе «открытого заговора» произвольно и по отдельности реформированы в качестве очередного «апгрейда» в духе информационного постиндустриального общества, нацеленного на финансово-информационное развитие.

Четвертая позиция связана с процессом инновационного развития науки, образования и промышленности. Авторы четко отвечают на вопрос о сущности нового индустриализма в России, о содержании и формах организации нового индустриального труда в постсовременности в контексте взаимодействия неоиндустриальной, образовательной и научно-исследовательской систем. Постиндустриалистское понимание постсовременности полагает, что так называемое «информационное общество» целиком строится на высокой технологии и компьютерах. Действительной же задачей для настоящих реформаторов оказывается соединение информационных технологий с индустриальным производством и машинным парком в целях образования передовой промышленной системы городского типа. Новый тип промышленной организации строится в зависимости от передовых научных технологий и структуры подготовки и образования рабочей силы.

Возможны три типа проектов развития российской социальности в контексте динамики единого комплекса. Первый тип проектов основан на традиционных отраслях промышленности и может быть назван консервативным вектором, замораживающим отсталость. Второй тип направлен на создание новых форм промышленности и таких ее отраслей, которые ныне находятся в эмбриональном состоянии в лабораториях по оптоэлектронике, лазерной технике и выращиванию кристаллов, созданию умных роботов. Третий тип ориентирован на создание метапромышленности как основы метаэкономики, связанной с циклами инновационной деятельности в рамках корпоративных университетов и технопарков. Все это позволит обнаружить реперные и бифуркационные точки в советском индустриальном комплексе в качестве опоры развития технологических инноваций ХХ1 в. Источники развития извлекаются при таком развитии событий из сферы человеческого потенциала как важнейшего отечественного интеллектуального ресурса — мышления и образования. При этом предполагается использовать единственный критерий развития — физическую экономику, экономику производства потребительских товаров и услуг. Какое же знание необходимо в такой интеллектуальной ситуации? Прежде всего, это знание в области предвидения будущего развития.

Важнейшим направлением такого предвидения выступает предположение об исключительно северно-уральском и арктическом направлении российского мультицивилизационного развития. После 1991 г. несомненна характеристика России как преимущественно северной цивилизации, а потому невозможно представить будущее страны без принципиально новой программы возрождения и освоения Севера, в том числе дальнего арктического Севера — нашего Заполярья. Российское Заполярье прирастать будет технополисами и технопедиаполисами, и возможно, техноандрагополисами. Идеи Вернадского о создании новых типов энергетического обмена и новых материалов в своем жизненном воплощении позволят создать достаточную для интенсивного развития плотность населения в доселе необжитых и невыносимых для жизни регионах.

Нелибералистские способы организации экономики средствами культурной динамики уже позволяли достигать значительных успехов в ряде исторически важных ситуаций:

• — американская система политэкономии (от А. Гамильтона после войны за независимость) через Кэри во времена Гражданской войны, через мобилизационную экономику Второй мировой войны вплоть до экономической политики Д.Ф. Кеннеди,
• — германская экономическая традиция, идущая от Ф. Листа. Она применялась в период первого мирового экономического кризиса, а также в период реконструкции в первый послевоенный период (политика и реформы Л. Эрхарда),
• — экономическая политика Французской республики перед Первой мировой войной, экономическая политика возрождения и развития страны при президенте Ш. де Голле и его экономическом советнике Ш. Рюэ (1958-1969 гг.).

Все перечисленные практически реализованные модели характеризуются методом «культурно-административного управления» (по-немецки это звучит характерно: Planvolle Entwicklung) экономикой во имя стимулирования научно-технического развития и формирования стратегически важных отраслей народного хозяйства. Планирование здесь означает промышленную политику, стоящую вне политики невмешательства капитализма и вне чрезмерной социалистической регламентации. Фундаментальной особенностью неолиберализма является «примитивное накопление», обеспечивающее разрушение производительного потенциала экономики и истощение человеческих ресурсов. Главной проблемой экономики примитивного накопления служит дефицит инвестиций в развитие материальной инфраструктуры: строительство мостов и дорог, производство энергоресурсов, благоустройство городов, машиностроительную промышленность. Примитивное накопление разрушает образование, медицину, культуру, сохраняя редкие островки высоких технологий. Очевидно, что лишь крах реального социализма дал последний шанс либеральным финансовым магам, вуду-экономистам на проведение губительных экспериментов в духе постиндустриального общества в начале III тысячелетия. Процветание развитых западных стран первого мира наблюдается лишь в финансовом измерении — их внутренняя экономика и инфраструктура полностью разрушены. Так, в Англии на протяжении последнего десятилетия шли дебаты по вопросу о том, нужда ли стране какая-либо промышленность или нет. С 1992 г. группа политических манипуляторов объявляет новый мировой порядок — скрытую военную диктатуру по образцу поздней Римской империи. Начинается интенсивный процесс глобализации формирования новой глобальной империи олигархического (нереспубликанского) типа. Этим процессом руководят люди 35 — 55 летнего возраста, явно уступающие в моральном и интеллектуальном отношениях своим предшественникам. Такой новейший мировой порядок уже был на планете короткое послевоенное время — этот порядок предполагает мир и национальный суверенитет. Система свободной торговли, напротив, заставляет народы производить продукты по низким ценам и при помощи низкооплачиваемой рабочей силы. Деформированный подход к соотношению экономики в политики установился в период «консервативной революции Тэтчер-Рейгана» в начале 80 гг., в результате чего неолиберализм стал неоспариваемой аксиомой. Возникла «религия денег и внешнего блеска», как говорил перебежчик из либеральных рядов Ф.Рогатин. В рамках этой религии, т.е. при помощи разброда финансов, легкости получения кредитов и отказа от регулирования на фоне деградации системы культурных ценностей финансовые маги, вуду-экономисты превратили Америку и весь мир в «гигантское казино» — глобальное Монте-Карло. Сейчас народы мира ждут спасения от катастрофы постиндустриального общества. Они нуждаются в избавлении от свободного рынка, информационной эры, от свободной торговли. Здесь необходимо применить силу и политическую волю — вернуться средствами стратегического планирования к развитию сельского хозяйства и промышленности, улучшению качества образования и повышению жизненного уровня. От разрушения «авторитарной личности» к «концентрационному лагерю разума»

Проекты постиндустриализма были дополнены в 1961 г идеями О.Хаксли. о «фармакологически манипулируемых рабах», живущих в «концентрационном лагере разума», организованном пропагандой и психотропными средствами. Эти рабы должны любить хозяев — такова «финальная революция», завершающая историю человечества. Вспомним советский «блокбастер» — «Мертвый сезон», где разведчик Саушкин в исполнении Р.Быкова опознал нацистских медицинских преступников в современном исследовательском центре. Не так уж и далека была советская пропаганда образца 1965 г. от реальности фармакологического концентрационного лагеря. Хаксли настаивал на безболезненном концентрационном лагере, где человек любит хозяев и превращается в скотину. Предполагалось промывание мозгов («брейнвошин») фармакологическими средствами и без боли отданная свобода становилась благом для людей нового общества. Доктор Т.Лири в это время экспериментировал с наркотиками и полагал, что главным препятствием на пути распространения идей Хаксли является Библия. Он полагал, что следует истребить иудео-христианскую приверженность одному Богу и одной религии. Наркотики откроют уму много реальностей, что неизбежно приведет к политеистическому взгляду на Вселенную. Должна возникнуть новая религия, основанная на плюрализме и научном язычестве (буквально, «паганизме»). Такие чудовищные проекты социальной инженерии масс представляли гуманистическую альтернативу мировой войне в период опасности атомной и водородной бомбы и привели нас к ужасному миру «Нового насилия», выросшему из игр Дум, Квейк и иных форм домашних развлечений пресыщенных отпрысков цивилизации «золотого миллиарда».

Проект исследования авторитарной личности стал реализовываться в январе 1943 г. группой социальных психологов из Калифорнийского университета в Беркли. В команду исполнителей входили Эльза Френкель-Брюнсвик (основатель Франкфуртского института социальных исследований, известного как «Франкфуртская школа»), Р.Невитт Санформ и Даниэль Д.Левинсон. Все началось с использования крохотного 500 долларового гранта, выделенного на исследование корней антисемитизма, который вырос в самый грандиозный проект управления массовым сознанием. из доселе реализованных в США и Западной Европе. Предыстория этого проекта не описана в отечественной литературе: специалисты по Франкфуртской школе (Ю.Н. Давыдов, А.В. Гайда) сохраняют полное молчание в вопросе о социальных корнях столь интересующей их школы. В мае 1944 г. Американский Еврейский Комитет сформировал Департамент Социальных Исследований, возглавил который директор школы Макс Хоркхаймер. Первым делом он утвердил проект, названный «Исследование предрассудков», обязанность финансировать выполнение которого взял на себя упомянутый выше Комитет и Фонд Рокфеллера.

Этот проект позволил привлечь к работе тех членов школы, которые по ряду причин не принимали участие в выполнении военных заказов. Известно, что Г.Маркузе и Ф.Нойман ранее были привлечены к работе отдела исследования и анализа Офиса Стратегических Служб (ОСС), который стал предтечей современного Центрального Разведовательного Управления (ЦРУ). Происхождение ЦРУ из ОСС в свое время было подробно описано в знаменитой книге историка Н.Н.Яковлева «ЦРУ против СССР» (М. 1984). Гедда Массинг, Мария Ягода, Моррис Янович и Теодор В Адорно начали работу позднее под патронажем Хоркхаймера, в результате чего произошло полное восстановление Международного Института Социальных Исследований, в котором реинкарнировала Франкфуртская школа социальных исследований из Веймарской Германии.

Авторитарная личность — самоосуществляющееся пророчество

Самое значительное из проведенных исследрований было оформлено как изучение Авторитарной личности (Нью-Йорк, 1950), в котором Адорно, Френкель-Брюнсвиг, Левинсон и Санфорд обобщили материал исследований общественного мнения в Беркли и выявили глубинные тенденции американцев к тоталитаризму, предрассудкам и антисемитизму. В исследовании участвовал доктор Вильям Морроу, протеже К.Левина, который стал исполнительным директором проекта «Авторитарная личность» и функционировал как опосредующее звено между Франкфуртской школой и Тавистокским Институтом.

Сутью проекта было формирование «само-осуществляющего пророчества» относительно распада американской культуры, для ускорения которого предлагались фрейдо-марксистские методы. Задолго до составления первого вопросника для интервью, Адорно и Хоркхаймер вдохновенно утверждали авторитарный характер американской «нуклеарной семьи», но то же утверждалось относительно веры американского народа в трансцендентного монотеистического Бога, а также о глубоко фашистском характере всех форм американского патриотизма. В обосновании этих предвзятых выводов использовалась группа шкал для измерения тенденции американского населения к антисемитизму, этноцентричности, антидемократической идеологии и главное — к фашизму.

В результате Америка была обвинена в скрытом фашизме, народу был вынесен заочный приговор, выяснилось, что превращение Америки в Четвертый Рейх станет неизбежным, если не произвести серьезные изменения в массовой культуре. Иначе говоря, американский истеблишмент пугали неизбежностью американского Гитлера и призывали уничтожить традиционную Америку. Уничтожению должен быть подвергнут невроз, национализм и делинквентность американского народа, которые были поняты как продукты тотальной организации общества и могли быть устранены только с изменением этого общества. Любопытно отметить, что исследования авторитарной личности франкфуртцев в 30 гг. показывали прямо противоположные результаты. Вот уж действительно, белое есть черное и наоборот. Так, изучение немецкого населения в 30 гг. показывало, что антисемитизм не является фундаментальной характеристикой немцев и, что Германия не является нацией антисемитов, более того антисемитизм не является фундаментальной чертой национал-социализма! Остается только развести руками перед столь высокоучеными изысканиями франкфуртцев...

В США перед франкфуртцами была поставлена практическая задача изменения общества и она была поставлена перед всеми социальными учеными. Психологи не могут изменить структуру предвзятой личности, наполненной предрассудками: фашистский потенциал искореняется только тогда, когда люди учатся быть собой и видеть себя — когда они пройдут трудный путь к самим себе и будут жить для себя. Все это не может быть достигнуто манипулятивными практиками психологов. Техники преодоления сопротивления, разработанные в поле индивидуальной психотерапии, должны быть возвышены до уровня техник управления массами. И если страх и деструктивность являются предпосылками фашизма, предпосылкой демократического развития является Эрос. Здесь реанимируется спекулятивная схема Фрейда, по которой существуют два импульса человека: Танатос и Эрос.

Эрос стал оружием Франкфуртской школы на протяжении полувека, в течение которого происходил культурный сдвиг от авторитарной матрицы человека как живого образа Бога (imago viva Dei), святости семейных уз, верховенства республиканского принципа и формы национального государства к эротической перверсивной культурной матрице с политически корректной диктатурой толерантности по отношению к наркотикам, сексуальным извращениям и культом насилия. Эротика стала окончательным средством фрейдо-марксистких революционеров для уничтожения ненавистной им иудео-христианской цивилизации. Возникло поколение некрофилов, которое получило название по аналогии с Бэби-бумерами, Бэби-думерами.

В 1948 г. в работе «Философия современной музыки» Адорно настаивал на том, что музыка должна освобождать человека, поскольку современное общество — место зла и порока, авторитаризма и потенциального фашизма и, следовательно, освобождение возможно только в результате разрушения этого общества посредством культурной перверсии и культурного пессимизма. По Адорно, музыка не воплощает в себе шизофрению, но она созвучна душевной болезни и в музыке человек обнаруживает собственную дезинтеграцию, он обращается к магическим средствам исполнения желаний, в результате шизофренические черты проявляются в эстетическом сознании и безумие становится истинным здоровьем. Поэтому некрофилия является выражением настоящего здоровья индивида в больном обществе. Вспомним песню Егора Летова «Некрофилия» в исполнении его группы «Гражданская оборона». Летов завывает и срывает голос, но исполняет ее он в больном брежневском обществе позднего социализма — песня датируется 1982 г. В 90 гг. Летов уже был на стороне левой оппозиции и его протест стал полностью осмыслен, но было поздно: масса бывшей советской молодежи приобрела и интериоризировала рокнаркосексконтркультуру Запада.

В докладе Римского клуба 1991 г. «Первая глобальная революция» сэр А.Кинг, советник по науке и образовательной политике королевской семьи и лично принца Филиппа, писал, что новые возможности коммуникационной технологии значительно расширят мощь медиа. Именно медиа становятся самым могущественным оружием и агентом изменения в борьбе за установление «одномерного» неомальтузианского порядка. Осмысление роли медиа вытекает из работы Тавистокского института. Тавистокский институт был утвержден как исследовательский центр в конце 1 Мировой войны под патронажем герцога Георга Кентского (1902-1942), а Тавистокская клиника руководилась Д. Ролинзом Рисом в качестве центра психологической войны, координированной Интеллидженс Сервис и Королевской фамилией. Результатом работ в период между мировыми войнами было создание теории массового «промывания мозгов» («брейнвошинг») в целях изменения индивидуальных ценностей и скрытых господствующих социальных ценностей, управляющих социальным развитием. В 30 гг. Тавистокский Центр установил тесные и симбиотические отношения с Франкфуртской школой, созданной в свою очередь европейской олигархией для разработки критического анализа культуры с неофрейдистских позиций. Уже после переезда лидеров школы из Германии в США во второй половине 30 гг., школа получила первый заказ и выполнила его на базе Принстона в виде «Проекта Исследования Радио». В ходе войны деятели школы и центра координировали свои усилия в рамках американских структур психологической войны таких, как Комитет по Национальной Морали и Стратегические Бомбардировочные Службы.

«Картинки в твоем букваре»? — «Картинки в твоей голове»!

«С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре» — пело наше советское поколение. А дальше было «Со старой отцовской буденовки, что где-то в шкафу мы нашли». Другой вариант: «С той самой березки, что во поле, под ветром, склоняясь растет. А может она начинается с весенней запевки скворца, с той самой дороги проселочной, которой не видно конца». Но в целом смысл песни в том, что Родина начинается не с картинки, а с «клятвы, что ты в своем сердце пронес». Вот оно — русское сердце! Запад дает другой ответ — все начинается с картинки в голове.

Специалисты по промыванию мозгов мечтали перенести картинку в голову — предел мечты манипулятора: то, что ты создал, сразу же пересадил в чужую голову, от чего она перестала быть чужой. Произошла приватизация чужих голов как у первобытных охотников за головами. Дикари были добрые, но головы соседей отрывали и сушили до размеров лимона, а затем предъявляли будущей жене как доказательство своих серьезных намерений жениться, ибо в загробном мире у жениха уже наличествуют слуги. Современные манипуляторы тоже понимают все слишком буквально, как в определении Маркса, где «идеальное есть материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». И это высказывание вульгарные материалисты-манипуляторы поняли буквально.

В годы первой мировой войны и впоследствии британские психологические военные службы координировали проект разгрома американского флота в Перл-Харборе в виде шоковой бомбовой терапии. Этот проект был сохранен в деталях Японским генеральным штабом и воспроизведен 7 декабря 1941 г. Идея японского блицкрига была заимствована из арсенала психологической войны. Еще в 1922 г. В. Липпман (1889-1974) в культовой для журналистов книге «Общественное мнение» определил его следующим образом: картинки внутри голов человеческих существ, картинки самих себя и других, потребностей и целей, отношений. ¹ Эти картинки и есть Общественное Мнение с заглавных букв. Липпман страшно боялся европейского тоталитаризма и страшился угрозы новой мировой войны, он был уверен, что национальное планирование — прямая дорога к рабству, а потому интересовался манипулятивными практиками, при помощи которых можно изменять природу человека. Липпман первым перевел фрейдовские сочинения на английский язык, а первую мировую войну он служил в британских частях психологической войны и пропаганды в Веллингтон Хаус в группе, в которой служил племянник Фрейда, Э.Бернес. Последний создал фирмы «Мэдисон авеню», специализирующиеся на манипулировании личностью.

Книга Липпмана была опубликована почти синхронно с работой Фрейда «Психология масс». Тавистокский центр уже тогда сделал фундаментальный вывод: использование террора делает человека подобным ребенку, у которого рационально-критическая функция мышления отключена, а эмоциональный отклик на различные ситуации весьма предсказуем и достаточно выгоден для манипулятора. Поэтому, контроль за уровнями тревожности личности позволяет контролировать большие социальные группы. При этом манипуляторы исходят из фрейдовского представления о человеке как чувствующем звере, креативность которого может быть сведена к невротическим и эротическим импульсам, наполняющим ум каждый раз заново рисуемыми картинками. Липпман полагал, что люди просто мечтают свести сложные проблемы к простейшим решениям с тем, чтобы верить в то, во что как им кажется, верят окружающие. Такой упрощенный образ тотемного человека экстраполируется на человека современного. Чем не современная первобытность!

Липпман настаивает на том, что добавление так называемых «человеческих интересов», спорта или криминальных историй к более серьезным историям о международных отношениях способно понизить внимание к серьезному материалу. Такой способ следует применять в целях образования малограмотного населения и понижения общего уровня культуры с тем, чтобы люди верили в том, во что как им кажется, верят другие. В общем, все происходит как в популярной не столь давно песенке: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Это и есть механизм формирования общественного мнения. По Липпману формирует общественное мнение могущественная и успешная городская элита, которая получает международное влияние на Западном полушарии с Лондоном в центре.

Сам Липпман происходил из кругов английского фабианского социалистического движения, откуда он переместился в американский отдел Тавистокского института. В этом отделе он резко выступал против духа и содержания антиимпериалистической и антиолигархической политики президента Ф. Д. Рузвельта. Липпман работал в команде со службами опросов общественного мнения Ропера и Гэллапа, созданными на базе Тавистокских разработок и программ. До сих пор опросы Ропера и Гэллапа функционируют в интересах олигархических структур и медиа картеля. ²

Опросы наглядно демонстрируют, что жертвы манипуляции не могут догадываться о том, что их окружение полностью контролируется манипуляторами, поскольку предполагается плюрализм и даже изобилие источников информации, которая лишь слегка различается в направленности с тем, чтобы замаскировать смысл и значение внешнего жесткого контроля. Жертвам остается выбирать детали и ответы на внешние стимулы, в конечном счете, им дозволяется решать, «в каком часу и как использовать машинку для подстрижки газона». Но эта последняя видимая свобода затем отнимается в триллерах, где (как в «Газонокосильщике») машины выходят из-под контроля людей и начинают уничтожать своих хозяев.

У. Липпман: Мнения правят миром, или «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я»

Липпман исходит из того, что простые люди не познают, но верят. Они верят «лидерам мнения», тем, чей имидж уже создан медиа так, как он создан актерам кинофильмов, которые обладают большим влиянием на публику нежели политические фигуры. Современный пиар с успехом использует эту находку классика манипуляции — в обоймы всех списков политических партий входят актеры в качестве первых фигур, однако, несмотря на то, что «Михалковы» просто не способны работать в парламентах, их избирают за пышные усы, хриплый голос «героя-любовника» и лучезарную улыбку, растиражированную на календарях по всю стену.

Масса воспринимается как полностью неграмотная, слабоумная, абсолютно невротическая, насыщенная фрустрированными индивидами, а потому напоминает детей или варваров, чья жизнь является цепью развлечений и увеселений. Липпман тщательно изучил процессы чтения газет студентами колледжей. Он констатировал, что хотя каждый студент настаивал, что он все хорошо прочитал, на самом деле все студенты мало, что помнят из прочитанного, помимо особенно запоминающихся обстоятельств важнейших событий. Студенты запоминали одни и те же детали новостей, несмотря на то, что они получали информацию из различных источников, и чем более часто вспоминались новостные истории, тем менее студенты были способны вспомнить что-либо о каждой конкретной новости. Все респонденты были уверены в том, что прочитанное ими является правдивым описанием событий. ³

Еще более мощным воздействием на промывание мозгов имеет кино. ⁴ Вообще в Америке особую роль в формировании общественного мнения играет Голливуд, ибо американский фильм как процесс просмотра, описания и сообщения, а затем воображения картинок в голове осуществляется только на личностном уровне и «происходит для тебя». Липпман вспоминает о пропагандистском фильме Д.Гриффита о Ку-Клукс-Клане, после которого ни один американец не сможет себе представить Клан без вызывания в памяти образа этих белых балахонов. В 2001 г. в США был снят первый цифровой фильм «Последняя фантазия» о борьбе людей с завоевавшими Землю пришельцами. Но суть дела не в этом, а в том, что в фильме не играют живые актеры — в нем сняты с помощью компьютерной графики «цифровые актеры». У этих актеров не видно выражение глаз — «зеркала души», но они имеют отличные тела, не болеют и снимаются 24 часа в сутки. Живые актеры не нужны. Теперь достаточно записать образ актера в память компьютера и можно снимать подпольный фильм, за который актеру не нужно платить, а публика будет воображать, что имеет дело не с полной фикцией, но с реальностью.

Общественное мнение формируется от имени элиты и в целях элиты. Лондон находится в центре этой элиты Западного полушария, утверждает Липпман. В состав элиты входят наиболее влиятельные люди мира, дипломатический корпус, высшие финансисты, высшее руководство армии и флота, церковные иерархи, владельцы крупнейших газет и их жены, семьи. Именно они способны создать «Великое Общество» единого мира, в котором специальные «интеллектуальные бюро» будут по заказу рисовать картинки в умах людей.

Однако не кино, но радио является для Липпмана важнейшим средством медиа технологий. Радио входит в каждый дом без спроса и потребляется индивидуализировано. В 1937 г. из 32 миллионов американских семей, 27,5 миллионов имели радиоприемник, что превысило процент владельцев автомобилей, телефонов и даже электричества! В том же году был начат проект по исследованию радиопропаганды, со стороны Франкфуртской школы его курировал П.Лазерсфельд, ему ассистировали Кантрил и Оллпорт вместе с Ф. Стантон, который впоследствии стал президентом Рэнд-корпорейшн. Теоретическое осмысление проекта было выполнено В.Беньямином и Т.Адорно, доказывавшим, что медиа могут быть использованы для наведения ментальных болезней и регрессивных состояний, атомизирующих индивидов. Индивиды становятся не детьми, но впадают в детские регрессии. Исследователь радиодрам («мыльные оперы») Г.Херцог обнаружила, что их популярность не может быть атрибутирована к социопрофессиональным характеристикам слушателей, но к формату прослушивания, который вызывает привычку. Промывающая мозги сила сериализации была обнаружена в кино и телефильмах: «мыло» смотрят более 70% американских женщин свыше 18 лет, созерцающих два и более шоу в день. ⁵

Другой знаменитый радиопроект связан с радипостановкой О. Уэллсом «Войны миров» Д.Г. Уэллса в 1938 г. более 25 % слушателей восприняли постановку, как информационное сообщение о вторжении с Марса, что привело к национальной панике, в результате было принято решение непрерывно повторять дикторское сообщение о том, что пьеса носит фантастический и художественный характер. Большинство слушателей не поверили в марсиан, но они напряженно ожидали германского вторжения в свете Мюнхенского соглашения, о котором сообщалось в новостях прямо перед трансляцией пьесы. Слушатели реагировали на формат, а не на содержание передачи! Оказалось, что радио настолько промывает мозги слушателей, что они фрагментируются и перестают что-либо соображать, а потому простое повторение заданного формата есть ключ к успеху и популярности. ⁶

Х.Арендт, ключевая фигура Франкфурской школы, уже после войны построила свою систему геббельсовской «Большой Лжи» о том, что нацизм был продуктом западной цивилизации иудео-христианского типа, которая стремится постичь истину. В этой схеме Арендт отталкивается от ницшеанской модели глобального еврейского заговора. Однако единственным обстоятельством, которое не позволило Арендт стать сторонницей нацизма и повторить судьбу обожаемого ею Хайдеггера, было ее собственное еврейское происхождение. Получается, что «индустрия Холокоста» неприемлема для сторонников постсовременности по одной простой причине — Холокост был направлен против одних только евреев («Jews only»). Но для всех иных народов мира Холокост возможен, в результате этого нехитрого софизма вся Африка становится на наших глаза Аушвице!

Все механизмы промывания мозгов, созданные Тавистокским проектом, изначально были нацелены на парадигматический сдвиг к постиндустриальному мировому порядку. Целью манипуляции стало обеспечение необратимости изменений. Но еще в 1981 г. Тавистокский эксперт Б.Гросс в докладе на Мировом футурологическом конгрессе описал новый мировой порядок. Итак, западное индустриальное общество неизбежно будет вброшено в состояние хаоса, из которого возможны два выхода: либо фашизм старого авторитарного типа, который Великобритания помогла установить в нацистской Германии, либо более человечный и терпимый вариант фашизма, который может быть назван «дружественным фашизмом». В рамках этой модели возможны либо индустриальное общество и старый фашизм, либо постиндустриальное общество и новый дружественный фашизм. Разумеется, последний вариант считается предпочтительным для «нового информационного мирового порядка», который предполагает больший личный выбор и свободу, элементы массовой демократии. Поэтому лучшее будущее связано с дружественным фашизмом информационно-кибернетической эры. ⁷

В новой культуре управленческая функция остается за «Золотым Интернационалом», термином возникшим вслед за ленинским Коммунистическим Интернационалом. Новый интернационал предназначен для управления телевизионных зомби, а затем и зомби сети Интернет. Последняя стала наркотиком нового Миллениума. В результате западное население перестало мыслить — оно обходится мнениями и чувствами. В результате массы сами стали нуждаться в «Большом Брате», без которого они не могут оценить реальность и осознать ее. Очевидно, что Запад не только живет в оруэлловском обществе, но и пытается втянуть в его орбиту все прочие народы мира.

Уже сегодня наблюдается разрушение образовательных (устных и письменных навыков) под влиянием медиа и телевидения. В результате студенты оказываются неспособны говорить как интеллигентные люди. Они утрачивают тривиальные способности (тривиум и квадривиум — элементарные навыки средневековых монахов, означающие три и четыре умения-науки). Студенты не умеют говорить, читать и писать! Более того, люди утрачивают всякое желание самостоятельно мыслить и делать открытия. Простые образы заменили знание и вместо общения с людьми обладающими знаниями, люди перешли к потреблению картинок-мнений, где нет умения понять и войти в другое сознание, но есть лишь диалог — картинки и звуки на уровне животной психики. ⁸

В 1981 г. Т.Ленц, профессор Пенсильванского государственного университета, обнаружил то, что назвал очевидной и наблюдаемой деструкцией устных и письменных навыков под влиянием масс медиа и телевидения. В статье «Медиа есть безумие» автор называл такое явление «дезобразованием», которое получают студенты в результате привития им нежелания мыслить. Новое поколение оказалось в полной уверенности, что образы, картинки представляют знания, а потому можно обойтись без вопрошания. Собаки Павлова тоже воспринимают мир в образах животной психики. Такова панорама массового помешательства в западной культуре. Все чаще происходят психические срывы, завершающиеся массовыми убийствами по всему западному миру вплоть до Японии и Австралии. Все эти преступления всегда объясняются в рамках теории «Ли Харви Освальда», то есть всякий инцидент оказывается-де результатом внезапного безумия убийцы-одиночки, которого полицейским следует уничтожить как бешеную собаку и тем самым спрятать концы в воду. Но почему человек сходит с ума и «на какой почве?», как вопрошал принц датский Гамлет могильщика. Мы знаем, что ответил могильщик принцу: «На нашей, на датской почве»!

•  ¹⁾ См. Diggins J.P. Walt Lippman // A companion to american thought. Mass. 1995. P.406
•  ²⁾ См. Beville H.M. Audience ratings — Radio, TV and cable. N.J. 1988.
•  ³⁾ Emery M., Emery E. The press and America. An interpretive history of the mass media. N.J. 1992. 7 ed.
•  ⁴⁾ Bittner J.R. Mass ccommunication. An introduction. N.J. 1989
•  ⁵⁾ Zoonen L. Van. Feminist media studies. L. 1994
•  ⁶⁾ Selundson M. Discovering the news. A social hystory of american newspapers. N.Y. 1978
•  ⁷⁾ Fiske J. Television culture. L. 1987
•  ⁸⁾ Shenk D. Data smog. Surviving the information glut. San-Fransisco. 1997

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]