1.

Смена приоритетов в законодательстве после голосования 1 Июля 2020 – с международного на отечественное – поставила нас в сложное положение: мы фактичекски сделали заявку, что международное законодательство на не нравится, мы его сделаем сами. Но возможно ли это? Может ли вообще отечественное стать международным? При каких условиях? Ведь перед нами законодательная конфронтация отечественного с международным.

Попробуем разобраться.

2.

Если рассмотреть историю международного законодательства, то возникнет много вопросов. К примеру, по поводу субъектов этого законодательства.

На примере законодательства об интеллектуальной собственности мы видим, что началось всё в 1893 году на дипломатической (!) конференции, когда два бюро – по охране промышленной собственности и охране литературных и художественных произведений объединились в одно – Объединенные международные бюро по охране интеллектуальной собственности (БИРПИ). То есть даже учредители – не государства, а группа дипломатов!

В любом случае любая конвенция это сначала инициатива одного государства, которое привлекает к своему проекту других. А уже несколько государств затем привлекают к проекту остальных. Возникает коллективный эффект, который на самом деле строится вокруг инициатора. То есть в основе любого коллективного международного документа лежит интерес сначала одного государства – инициатора. Причем при принятии конвенции можно заметить особенность: в конференциях участвовали помимо инициаторов явные, как бы сейчас сказали, спойлеры – то есть номинальные партнёры. А инициатор выступает явным лоббистом международного документа, который защищает его частный интерес.

Давайте посмотрим на страны-участников Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, которая была принята 9 сентября 1886 года в Берне, в Швейцарии. Первыми участниками конвенции были: Бельгия, Германия, Франция, Испания, Великобритания, Тунис и Швейцария. Но вы можете себе представить Тунис, мусульманскую страну в качестве заинтересанта в этой Конвенции (с учётом того, что ислам запрещает вообще образное искусство)? Конечно, это номинальный спойлер для представительства другого континента, кроме Европы, - Африки. И для количества. Заметим, всего шесть стран! А кто инициатор? Правильно, Франция, – которой есть что защищать за своими пределами.

А вот другой важный момент. Россия подписала Бернскую Конвенцию в 1995 году. Но при каких условиях? – При условии, что она, подписав, сможет войти во Всемирную Торговую Организацию (ВТО). То есть нас принудили подписать эту Конвенцию. Вопрос, является ли она тогда приемлемой для нас? Большой вопрос. Если вас принуждают что-то подписывать, то вряд ли это вам выгодно.

И вообще, в какой момент начинается международное право? Когда его подпишет самое сильное государство? В отношении интеллектуальной собственности здесь наблюдается парадокс: США подписали Бернскую Конвенцию в 1989 году! Сто лет они жили без этой конвенции! Тогда до 1989 года была ли эта Конвенция международной?

Аристотелевская логика собирания большинства для исчерпания вопроса в данной ситуации показывает попытку взять и установить Закон количеством. Количественная магия работает тогда, когда количество в своих частях неразвито и всем хватает ресурсов. Но как только части начинают развиваться, «разбухать», то количество стремится к качеству. Короче, конкуренция внутри большинства ставит крест на всех соглашениях и аристотелевских техниках формального соглашения: ведь по сути соглашения нет: есть один инициатор, который создаёт документ, который остальные по разным причинам признают. Так вот признание – это факт соглашения? Не важно как это называется – важно отметить, что само присоединение путём признания сложно назвать соглашением и уж точно нельзя участием в формировании Закона.

Иначе говоря, в основе международного соглашения стоит интерес одного-двух стран, которые принуждают остальные к соглашению. То есть субъект-инициатор всегда один. Он выражает свои интересы. Тогда где международность?

Это значит, что международное право сложно назвать международным по основанию законодательного процесса. По сути, мы пользуемся частной инициативной, которую приняли другие и искусственно подняли статус до международного. Тогда по глубинной сути, назвать международное право – международным – вряд ли возможно: это частное законодательство, распространенное на остальных. А точнее – вмененные остальным.

Итак, мы пришли к выводу, что сам эффект международности – сомнителен. Если шесть стран подписывают документ, как же он становится международным при наличии ста стран? Если же допустить, что такое возможно – шесть определяют статус для ста, то и две страны могут подписать и навязать международность?

Сомнительно.

Тогда откуда нам получить международное законодательство? Собирать все страны?

3.

Исходя из показанного механизма «выращивания» из права частного государства международного Россия может выступать таким же инициатором международных проектов. Именно эта возможность нами получена после голосования за изменения конституции 1 июля. Так надо начинать пользоваться этой возможностью!

Мы готовы признать Аристотеля с его теорией формального соглашения как основы организации – до момента кризиса этих соглашений. А кризис неминуем, потому что даже качество условной писанины будет неотвратимо падать. Причина проста: законодательный продукт превращается в зону торга.

Кризис неминуем, потому что начинается круговой торг: у каждой страны свои интересы, у неё есть голос – который становится торговой монетой. А там, где начинается неправедный торг, – заканчивается Закон. Действительно, одной стране нужно подписать такое соглашение и принять такое-то решение, она торгует его в обмен на их решение в пользу партнёров. Внешне вроде нет драмы – обмен есть обмен, только многие забывают, что Закон явление не разовое. Если вы обменяли велосипед на аквариум, то эта сделка уходит в прошлое навсегда - ни велосипед, ни аквариум не могут размножиться. А вот норма в обмен на норму может стать драмой – нормы тиражируются. И если выторгованные нормы, призванные для разового исполнения, начинают тиражироваться - то наступает драма. Самый яркий пример – Декларация прав человека. На послевоенный период разрухи вроде хорошие нормы, но на 8 миллиардов сегодня всё, что написано в Декларации звучит как издевательство над здравым смыслом и реальностью.

Действительно, зачем Индонезии Конвенция об Интеллектуальной собственности – ей нечего защищать в других странах, а вот торгануть голосом можно – поэтому и подписывает – для того, чтобы, к примеру, увеличить какие-нибудь свои торговые квоты. Вот это и есть залог падения качества международных соглашений – они являются торговой, разменной монетой. И увы - они подвержены инфляции – порче соглашений. Поэтому и кризис. Наступает момент, когда ничего решить ни по какому вопросу нельзя: одно соглашение бьётся другим, другое третьим, третье – четвертым, возникает тупик, паралич – и жизнь встала.

Эта логика торга показывает, что количественный обменный вариант международного законодательства исчерпан: нужно переходить к принципу качества.

А что такое качество? Это – Мировой Закон, объективная величина, которые добывают учёные, открывая закономерности, предлагая перспективу законодателям. По сути, ученый и есть законодатель, если он способен Знания переложить на бумагу и в простое, доступное изложение. Они представляют субъектность Закона, выраженного в Логике Знания.

Закон вообще не понимает торга. Как можно торговаться с Законом Гравитации? Только принимать, соблюдать и использовать. Закон Гравитации – уже мировой, уже международный без всяких соглашений. Тогда раскрытие его и фиксация – и есть факт международного законодательства. Без всяких кулуарных соглашений, конвенций и торга.

Нам скажут, ну если с природными Законами все понятно, то социальными нет.

А почему нет? Или вы хотите сказать, что законы физики отличаются от законов финансового оборота? Хотите, секрет открою? – НИЧЕМ. Или вы думаете, что понятия долларовой массы, веса валюты, прочности финансового положения – не универсальные физические термины, их невозможно исчислить и узаконить? Или пустая валюта в Англии будет отличаться от пустой валюты на Филиппинах? Или Логика-Закон Пустоты как-то иначе будет себя проявлять в Джакарте? Нет. Вот вам и Мировой Закон.

Или вы хотите сказать, что большая проблема снять проблему олигархов с помощью мирового закона? Да норма прибыли всего уже давно определена и как привести к ней даже самого ловкого и самого талантливого – давно уже понятно. Это значит, что нет никаких олигархов – есть операторы ресурсов. Как Зюганов. Он – политический олигарх. Держатель миллиардного политического капитала. Но назвать его собственников КПРФ сложно. Поэтому Закон для начала откроет реальные картины мира – и ответит на вопрос: может ли быть международное законодательство, если его подписали лимитрофы, липовые общественники и вообще имитации? Я что-то не помню, чтобы в физическом мире пластилин кто-то называл алюминием, а тем более не вменял пластилин для производства крыла истребителей.

Надо как раз физические, природные законы выявить в социальных и озвучить! Тогда все встанет на свои места в мировом масштабе.