Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Аналитика

Кохно П.А.
Путь Восточнославянской цивилизации

Oб авторе

 

Посвящается моему РОДУ, основанному сподвижником и учеником Андрея Первозванного по прозвищу «Коханый» в «Журавлиной долине», при впадении реки Свислочь в реку Березина. Семейное предание утверждает, что основатель РОДА, сошедши на берег, увидел танцующих журавлей и воскликнул – эта «Журавлиная долина» станет для моего РОДА Долиной земного Христианского счастья.

профессор Павел Кохно

На сайте Академии Тринитаризма опубликована информация о книге: Союзное государство. Книга 7. Интеграция по золотому сечению / авторы Кохно П.А., Костин А.Л. – М.: Гелиос АРВ, 2006. – 656 с. Данная книга решением ВАК Беларуси включена в обязательный перечень для сдачи кандидатского экзамена по философии. Она также входит в обязательный перечень книг многих российских вузов по ряду общественных дисциплин. Поэтому вниманию читателей Академии Тринитаризма предлагается несколько статей, основанных на материалах книги, под общим названием: «Глобализация процессов интеграции» 1


Необходимо отметить, что разговор о закате капиталистической рыночной экономики далеко не новый. Еще несколько десятилетий тому назад известный американский футуролог А. Тоффлер в своей знаменитой книге «Столкновение с будущим» высказал мысль о неизбежном закате индустриализма как наиболее адекватного фундамента рыночной экономики. Другой крупный американский исследователь Э. Фромм поставил под вопрос главное достижение развитого индустриализма - «Общество массового потребления». В работе с весьма выразительным названием «Иметь или быть?» он показал, что: во-первых, бесконечная смена потребительских товаров не обеспечивает человеку не только счастья, но и даже душевного равновесия, чувства удовлетворенности; во-вторых, индустриализм привел к беспрецедентной бюрократизации общественной жизни, превратив человека в ничтожный винтик огромной бюрократической машины (мегамашины); в-третьих, «Общество массового потребления» обернулось неслыханной манипуляцией мыслями, чувствами и вкусами людей, тотальным контролем средств массовой информации над частной и общественной жизнью; в-четвертых, потребительское изобилие коснулось лишь ограниченного числа стран, пропасть между богатыми и бедными странами увеличивается все нарастающими темпами; в-пятых, технический прогресс создал угрозу ядерной войны и опасность для окружающей среды и т.п.»2. Итог рассуждений Фромма таков: в индустриально-потребительском обществе человек чувствует себя усовершенствованной «вещью», зависимой от внешней силы, которая определяет смысл его жизни, т.е. находится в состоянии отчуждения, порожденного экспансией индустриальной системы.

Среди серьезных ученых, сейчас мало кто верит в то, что дальнейший прогресс человечества связан с продолжением традиционного для Запада промышленного развития. Ныне надежды и помыслы многих футурологов обращены к постиндустриальной перспективе, которая несводима к трансформации прежних порядков, а представляет собой формирование совершенно нового социального устройства. Исследователи в переходе от индустриального к постиндустриальному обществу усматривают, прежде всего, переход от следования рыночным принципам к постэкономическим ценностям и активному социальному регулированию, преодоление массового производства и потребления, радикальное изменение прежних методов и форм труда и максимальное использование творческого потенциала работников, формирование нового типа семьи и новых форм социального партнерства, повышения роли знания и изменение системы образования и т.п.

Интересно в этом плане то, что уже в сегодняшним позднекапиталистическом обществе собственность остается только «юридической фикцией»3. И дело здесь вовсе не в том, что возникают новые формы собственности (коллективная собственность, собственность персонала фирмы и т.д.), что происходит преодоление воздействия частной собственности на экономику путем ее рассредоточения среди мелких собственников, а в том, что идет формирование собственности на знание и информацию, которые становятся нераздельно связаны с теми, кто их производит4. В данной ситуации отделение труда от капитала становится весьма затруднительным. На практике это означает то, что в современных западных странах уже довольно рельефно обнаружила себя тенденция к соединению труда и средств производства.

В результате действия указанной тенденции на наших глазах возникают общества, «в которых человек, - как отмечает В.Л.Иноземцев, - не зависит в той степени, в какой это имело место в индустриальной цивилизации, от собственности представителей господствующего класса на средства производства, так как главным из них становятся знания, неотделимые от человека, а условия их развития и применения оказываются все более доступными»5.

Значение всех этих процессов исключительно велико уже сегодня и будет еще более весомым завтра. Совсем не случайно поэтому то внимание, которое уделяется западными футурологами автономным (семейным или индивидуальным формам деятельности), примером чего могут служить размышления Тоффлера об «электронном коттедже» - некоем аналоге семейного хозяйства, основанного на новейших технических достижениях.

Из сказанного следует, что в постиндустриальном обществе социально-классовые различия будут вызваны, прежде всего, различиями в уровне образования людей, а не их отношением к собственности на средства производства.

В принципе, даже без особых апелляций к будущему, исходя только из сегодняшних реальностей, можно уже достаточно определенно утверждать: нерегулируемая рыночная экономика ушла в прошлое во всех экономически развитых странах. Вместе с ней ушел в прошлое и классический капитализм. Сегодня, в странах Запада рыночная экономика не только не является тотальной, всеохватывающей (поддержание функционирования ряда важнейших сфер жизни общества уже давно осуществляется без ее участия), но и выступает как достаточно жестко и эффективно регулируемая государством и другими общественными субъектами, такими как профсоюзы, общества потребителей, органами местного самоуправления и т.п.

В свете изложенного, весьма странным, парадоксальным и непонятным является факт, что в то время, когда принципы рыночной экономики во всех западноевропейских странах являлись главным источником хозяйственного прогресса, советские экономисты в течение ряда десятилетий их неустанно критиковали и отвергали, а теперь, когда Запад активно ищет новые формы жизни, оставляя позади принципы индустриализма, Россия и вслед за нею многие другие страны, взяла за образец тип экономического развития, который уже исчерпал себя, и тем самым вновь встала на путь противоположный пути стран, достигших наиболее высокого уровня экономического развития. Пожалуй, здесь могут оказаться наиболее уместными слова из бессмертного стихотворения А.С.Пушкина «Бесы»:


«В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам».


Вместе с тем, следует подчеркнуть, что становление и развитие постиндустриального общества - процесс весьма сложный и противоречивый. Сегодня судьба этого общества как глобального феномена зависит не только от развитых стран, воплощающих технологическую волну современной цивилизации, но и в существенной степени от того, как пойдут дела во многих других странах, в частности, от того какие процессы возобладают на «одной шестой части суши».

Все дело в том, что в условиях «пределов роста» для существующей ныне модели развития производительных сил общества и превращения, хотя, возможно, и временного, биполярного мира в однополярной, перед Западом возникла вполне реальная дилемма: либо в корне изменить вектор своего развития и перестроить свое поведение в духе экологических приоритетов и ограничений, т.е. активно двигаться в сторону постиндустриального общества, либо попытаться отодвинуть «пределы роста» для себя за счет новых геополитических переделов, т.е. попытаться сохранить привычный образ жизни и достигнутые стандарты потребления посредством усиления эксплуатации других стран и народов, прежде всего восточнославянских, богатых сырьевыми ресурсами, интеллектуальным и кадровым потенциалом.

Распад СССР и глубокий, всеохватывающий кризис Российской Федерации породили у западноевропейских политиков, большой соблазн отложить «разрушение устоявшегося образа жизни» в своих странах путем получения доступа к богатейшим ресурсам бывшего Советского Союза и перемещения на его территорию экологически вредных производств. Роль «троянского коня» при этом играют прозападные силы в самой России и ряде других стран СНГ, стремящиеся любыми средствами навязать своим народам курс на вестернизацию6.

Выходит, что сильная, не оставляющая шансов любителям новых геополитических переделов Россия, Россия как евразийское государство-континент, как соборный «культуро-субъект» нужна миру не только потому, что она веками поддерживает геополитическое равновесие между Востоком и Западом, но и потому, что она самым непосредственным образом влияет на перспективы развития человечества в целом. Сильная Россия объективно будет способствовать ускорению перехода от индустриального общества к постиндустриальному и связанной с этим смене самой парадигмы развития. Напротив, слабая Россия может стать ресурсным донором для западноевропейских стран устаревшего, эколого-опасного типа развития.

Итак, в начале 3-го тысячелетия, разговор о капиталистической рыночной экономике как таковой, как обязательном образце для подражания вне контекста исторического развития, реального состояния и объективных условий тех или иных стран и перспектив мирового развития теоретически несостоятелен. Что же касается стран СНГ, и, прежде всего Беларуси, России и Украины то их политика модернизации должна ориентироваться на основные тенденции, присущие современному цивилизационному развитию. Они должны отказаться от эпигонской концепции и «догоняющего развития» и исходить из стратегии «опережающего развития», «опережающего порядка». Их задача не только сохранить научно-технический потенциал производства, но и свершить, используя лидирующие, прорывные научные разработки, которые, к счастью, имеются в восточнославянских странах даже в областях производства, где отставание оценивается в несколько десятков лет, инновационный скачок в постиндустриальное, принципиально нерыночное общество. Причем скачок этот, надо полагать, должен выступить как результат воплощения в жизнь альтернативного, более соответствующего духу не западных цивилизаций, проекта постиндустриального общества. Ибо только таким образом, посредством собственного исторического творчества, собственного варианта развития постиндустриального общества Россия и ее союзники смогут, наконец, избавиться от всякого комплекса неполноценности. «Те, кому предстоит вступить в Большую историю завтра, уже не могут эпигонски наследовать этот (западноевропейский - авторы), - цивилизационный код - пишет известный философ А.С.Панарин. Им предстоит или «выйти из истории», или подобрать другие ключи к постиндустриальному будущему»7.

Однако путь к постиндустриальному обществу как относительно отдаленной цели, очевидно, должен пролегать через смешанную, социально ориентированную экономику, через комбинацию рыночных и нерыночных факторов, конкуренции и содружества, эффективности и справедливости, частных и общих интересов, индивидуальности и коллективности, самоорганизации и организации - этих, хотя и противоречащих друг другу, но не взаимоисключающих сущностей. Их надо не абсолютизировать и противопоставлять, а, следуя принципу дополнительности рассматривать вместе. Причем, в каждом конкретном случае мера сочетания рыночных и нерыночных факторов должна сообразовываться с объективными природными условиями, с традициями, ментальностью и историческим опытом того или иного народа. Политиков, которые при решении этой сложнейшей задачи будут впадать в крайности, то есть делать ставку или исключительно на механизмы рыночной саморегуляции, или, напротив, полностью их игнорировать и уповать только на собственную политическую волю и государственное администрирование, неизбежно ждет крах.

Смешанная социально ориентированная экономика, где общественная и частная собственность сосуществуют и дополняют одна другую, не есть нечто неожиданное и ранее неизвестное. Уже давно многими авторитетными исследователями и политиками было отмечено, что в развитых странах идет процесс активного формирования синтетического общества как противоречивого единства капиталистических и социалистических принципов. «Симбиоз капитализма и социал-демократии» (О. Лафонтен) «Столетие социал-демократии» (Р. Дорендорф) «Социалистическое одомашнивание капитализма» (Ю. Хабермас) - вот лишь некоторые определения этого общества. Сегодня все указывает на то, что социалистический и капиталистический принципы могут весьма эффективно дополнять друг другу. Нацеленность на социалистические ценности и идеалы сдерживает эгоцентрические проявления буржуазного индивидуализма, вынуждает господствующие слои в обществе проводить социально ориентированную политику. С другой стороны, буржуазно-либеральная устремленность к автономии личности, к ее индивидуальной свободе и независимости служит своего рода противоядием от превращения коллективистских установок в средство подавления индивидуально-личностного начала в человеке, от полного господства общественного над личным, что, как правило, было присущее практике построение социализма.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что даже на этом переходном этапе к постиндустриальному обществу доля государственной собственности в восточнославянских странах в силу их исторических особенностей и традиций должна быть выше, чем в любой западноевропейской стране. Нам с самого начала нужно отказаться от всяких попыток перевода на рыночную систему хозяйствования тех сфер производства и жизни общества, которые обеспечивают доступ к информации и знаниям, к воспроизводству духовно-нравственного и образовательного потенциала народа. Необходимы также механизмы противодействия всевластию рынка в сельском хозяйстве, оборонной промышленности, в строительстве и распределении жилья, в сфере медицины и т.п.

В ходе реформирования своих социально-политических и экономических структур восточнославянские страны не должны уклоняться в сторону или идти назад, а должны исходить из ведущих тенденций современного мирового развития. Одна из таких тенденций - регулирование и планирование. Регулирование и планирование становятся важнейшими измерениями современной цивилизации. Они, хотя и по разному проявляются сегодня в любой социальной системе. Это - общая тенденция. Во всем мире по мере усиления интеграционных процессов роль планирования, программирования и регулирования возрастает. Данное обстоятельство, заметим, ставит восточнославянские страны в стратегически выгодное положение. Ибо они, в отличие от стран Запада, накопили не только огромный и уникальный опыт планового регулирования и управления экономикой, но и небывалый, не имеющий аналогов в мире, опыт интеграции. Почему же мы в начале 3-го тысячелетия должны от этого опыта отказываться? Наоборот, этот опыт, в известной мере, может явиться гарантией успешного преодоления неизбежных трудностей, способности дать адекватный ответ на объективный вызов современности.

Это лишь одна, ставшая в начале ХХI века весьма значимой, особенность наших стран. Но есть и другие, характерные для восточнославянских народов специфические черты, вытекающие из их геополитического положения, уникальности исторического пути, своеобразия духовно-ментальных структур и архетипов сознания, которые в условиях нарастающего экологического кризиса могут послужить исходным пунктом в формировании новой модели социокультурного развития человечества.

О чем идет речь? При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что многие черты восточнославянского цивилизационного «Я», которые холодно- прагматическим европейцам представляются как проявления недоразвитости и отсталости, оказались поразительно созвучными духовно-экологическим ориентирам третьего тысячелетия. Они позволили славяно-русской культуре, как это ни странно может показаться на первый взгляд, опередить свое время, выдвинуть целый ряд идей, адресованных постиндустриальной цивилизации ХХI века.

Восточные славяне относятся к тем народам, для которых ориентация на потребительство и материальное процветание никогда не выступали главной целью жизни. Они скорее более склонны вдохновляться великими идеями, способными преобразовать мир, их всегда мучили и томили вечные духовные вопросы. Им, в отличие от западноевропейских народов, в гораздо большей мере свойственны всечеловечность и альтруистическая способность к самоограничению и самопожертвованию. Так, особенностью русского национального характера, как уже показано множеством выдающихся исследователей, является вера в возможность обеспечения всеобщего счастья людей (в этом и проявляется «всемирная отзывчивость» русской души); убежденность, что Россия откроет путь всему человечеству к правде и справедливости (миссионизм) и готовность к неимоверным усилиям для достижения этого в кратчайшие сроки (самопожертвование и максимализм). Именно на этих структурно-экзистенциальных особенностях национального характера народа основывалась и продолжает основываться «русская идея».

Как известно, вслед за основополагающим трудом Иллариона Киевского эпохальным явлением русской идеи стала концепция монаха Филофея «Москва-Третий Рим», которая вовсе не сводились, как обычно принято считать, к идеологическому обоснованию создания Великого российского государства, империи. Создание империи было средством, целью же - сообщение всему человечеству вести православного христианства в его русском понимании. Вторым весьма своеобразным и мощным воплощением русской идеи явился идеал построения мирового коммунизма. Большевикам удалось соединить западноевропейскую по своему происхождению демократическую идею всеобщей свободы со славянофильской идеей предназначенности России дать миру истину и счастье. В этом одна из причин их победы. Теперь, как не без основания полагают некоторые авторы, новой модификацией русской идеи может стать идеал построения эколого-безопасного общества - «Соборной экологической державы», мессианский экологизм - стремление к спасению всей планеты от неизбежной технологической смерти, экологического апокалипсиса.

Как бы к этой последней мысли ни относиться, но нельзя не признать, что есть некоторые, укорененные в русском сознании, предчувствия и идеи, которые дают известное основание для такого взгляда. Здесь достаточно вспомнить хотя бы русский космизм - уникальной духовный феномен конца Х1Х-ХХ веков. Сегодня бесспорным является то, что русские космисты предвосхитили современную коэволюционную парадигму науки - идею соразвития человека, социума, природы и выдвинули свою социокультурную альтернативу западноевропейскому антропосоциоцентризму, отрывающему человека от природы, социум от космоса, западным принципам жизнеустройства, породившим эгоистически потребительское отношение к миру. Отстаивая идею мира как живого целого, они тем самым подготовили почву для утверждения в современной науке чрезвычайно перспективной и плодотворной гипотезы о самоорганизующемся космосе, выступающем не как мертвый механизм, а как живой организм. В этом их непреходящая заслуга.

Философия русского космизма обосновала чрезвычайно плодотворный принцип онтологического равенства космоса и человека. И в этом смысле она не разделяла в чистом виде ни традиций восточной культуры, в рамках которой ценность природы доминирует над ценностью человека, а человеческая активность сориентирована почти исключительно вовнутрь, на самовоспитание и самоограничение с целью адаптации к внешней действительности, ни традиций западной культуры, где ценность человеческой личности доминирует над ценностью природы, а человеческая активность направлена вовне, на преобразование окружающего мира. Философия русского космизма также отвергала как мировоззренческие установки Востока на всеохватывающий коллективизм, так и установки западного сознания на эгоцентрический индивидуализм. «В ней, - как подчеркивает В.С.Степин, - была предпринята достаточно дерзкая, опережающая свой век попытка синтезировать эти противоположные подходы и предложить идею взаимной корреляции двух различных векторов человеческой активности».

В сущности, славяно-русские мыслители поставили вопрос о преодолении «хищническо-механических» (П. Флоренский) устремлений современной цивилизации, о нравственных «противовесах» и «ограничителях» безудержного технологического активизма (индустриальное насилие над природой), революционистских социально-утопических экспериментов (политическое насилие над жизнью человека и общества) и в целом умозрительно-рациональных проектов преобразования мира. (революционно-демократическое направление в русской мысли мы сознательно оставляем в стороне, поскольку оно, хотя и оказало в силу ряда причин мощное воздействие на историческую судьбу России, в целом являло собой периферию западноевропейского философствования, было в основном результатом подражания и не определяло ту специфику и содержание русской философии, которые и сегодня обусловливают ее значимость и вызывают к ней интерес).

Трагедия истории заключается в том, что победившие большевики-марксисты грубо и бесцеремонно пресекли линию духовного развития человечества, представленную самобытной славяно-русской религиозно-философской мыслью и вместе с тем установили жесткие запреты на любые, даже самые незначительные, попытки воссоздания духовной и реальной альтернативы техногенной цивилизации, ее инструментально потребительскому отношению к миру. Более того, сциентистско-технократический подход к окружающему миру большевики довели до логического конца, до абсурда (поворачивание рек, гигантомания, чисто технический подход к решению социальных проблем и т.д.). Сегодня «дело» подавления русского духа продолжают на новом витке истории биологические и идейные наследники большевиков - «демократы»-западники, бесконечно подражательные и эпигонствующие.

Представляется, что человечеству в настоящее время как раз и необходим такой поворот в мировосприятии, предтечей которого явился русский космизм. Пришло время рассматривать нашу планету не как «мастерскую», а как единый одушевленный организм. Также и общество нужно рассматривать не технократически - как «мегамашину», управляемую из одного центра, а органическую целостность, произвольные манипуляции с которой вредны и губительны. Представляется, что только при таком подходе можно открыть новые горизонты бытия, утвердить новые принципы жизнестроения, обеспечить выживание человечества.

Сторонники новой, уже в форме экологического мессианизма, модификации русской идеи подчеркивают, что восточнославянским народам все еще удается сохранить элементы древних органических представлений, которыми духовно жили люди многие тысячелетия. С их точки зрения, таких, до конца не подавленных техноцентрической цивилизацией и всякого рода искусственными системами островков органической жизни в мире остается все меньше.

При этом они отмечают, что важную роль в сохранении жизненного мира людей, в борьбе с глобальной экспансией технократических систем призван сыграть особый исторический феномен - российская соборность, которая противостоит, с одной стороны, серо-тоталитарному коллективизму, где все на одно лицо; и с другой стороны - эгоцентризму западного индивидуализма.

Ряд авторов путь к экологическому обществу видят именно в инновационном скачке в постиндустриальное общество в его не западном варианте, для которого классическое индустриальное наследие может выступать только как помеха. «Одно из направлений такого скачка - критика «цивилизации заменителей», - пишет А.С.Панарин - культ натуральных продуктов и естественных образцов. Учитывая богатство своих природных ресурсов, Россия могла бы усмотреть в этом реванше естественного над искусственным шанс выхода на рынки богатых стран - потребителей натуральных изделий, и на создание альтернативного проекта постиндустриального будущего. Миф новой натуральной экономики мог бы стать основой воссоздания мощного сибирского мифа русской культуры. «Сибирский миф не раз выручал Россию в труднейшие времена, последний раз это произошло осенью 1944 года». При этом автор настоятельно подчеркивает, что для прорыва славянских стран в постиндустриальное общество нужны не малые цели, а большие мобилизационные социальные идеи, которые смогут воодушевить народы, помогут им избавиться от заниженных самооценок.

И в самом деле, если говорить непосредственно о России, то она помимо всего прочего, имеет один из самых больших в мире экологических резервов (индекс антропогенной нагрузки для нее - 0,78) и самый крупный в мире массив девственной природы, стабилизирующей климат нашей планеты. Нельзя также забывать, что у России все еще есть мощный промышленный, технический, научно-интеллектуальный и духовный потенциал. Поэтому нет ничего в том странного, что Россия, обладающая уникальным синтезом крайних форм социально-культурных традиций Запада и Востока и богатым опытом ведущего участия в крупных событиях мировой истории, может и должна вместе с близкородственными ей народами возложить на себя новую историческую миссию - проложить человечеству путь в экологобезопасное общество. Кроме того, здесь надо учесть, богатому Западу намного труднее будет пережить неизбежную ломку устоявшегося образа жизни (цивилизационную ломку), вызванную экологическим императивом и по необходимости связанную с утверждением этики самоограничения и аскезы. К такому повороту событий не западные, в частности, восточнославянские народы, более готовы. Они, в этом плане, по сравнению с развитыми странами, обладают явным преимуществом. И здесь нас не должно смущать то обстоятельство, что на сегодняшний день восточнославянские страны не обладают мощным экологическим движением и значительно отстают от других стран в деле охраны природы. Разве мог кто-либо подумать даже в конце ХIХ века, что Россия почти в течение всего будущего ХХ века будет фанатично бороться за построение коммунизма в мировом масштабе. Но это произошло. Почему же тогда нельзя допустить, что мессианский экологизм, придающий экологии религиозную окраску не станет доминирующим фактором российской истории ХХI века?

Некоторые симптомы такого поворота событий уже и сегодня обнаруживают себя достаточно зримо. Например, сторонники так называемой «ноосферной синархии» в 1995 году опубликовали конкретную программу действий, направленных на создание «Соборной экологической державы» как Союза Советских Синархических Республик. «Соборная экологическая держава» с точки зрения авторов данной программы должна базироваться на следующих основных синархических принципах: соборность, православие, космичность, открытость, мифологичность и магичность.

Думается, не случайно многие российские авторы, в том числе и цитируемый нами А.С. Панарин, все более настойчиво пишут о необходимости большой социальной идеи, новых объединительных идеалов и нового социального мифа. Все это в значительной степени происходит потому, что ориентация на служение идеалу коренится в глубинных пластах русского национального характера. Известный философ ХХ века Л.Н. Карсавин, говоря о русском характере, писал: «Уже неоднократно отмечалось тяготение русского человека к абсолютному... Ради идеала он готов отказаться от всего, пожертвовать всем: усомнившись в идеале или в его близкой осуществимости являет образец неслыханного скотоподобия или мифического равнодушия ко всему». Вот этот «образец неслыханного скотоподобия» или «мифического равнодушия ко всему» мы сейчас наблюдаем среди значительной части населения России, которое полностью отказавшись от социалистического идеала, разуверилось во всем. Русский человек без служения великому идеалу теряет себя, испытывает сильный дискомфорт. Поэтому потребность в общезначимых идеях и интегрирующих идеалах быстро нарастает в российском обществе.

Да и объективно, «нам сегодня, как воздух, нужны объединяющие и возвышающие людей социальные и духовные идеи». Ибо всякий выход из тяжелого, катастрофического кризиса (и именно в такого рода кризисе мы сейчас находимся) для любого общества связан с сильной духовной идеей, оправдывающей и покрывающей своей легитимностью и общепризнанностью социальные издержки, неизбежные при выходе из тупика. Только такая идея может мобилизовать народ на некие сверхусилия, которые сегодня требуются, чтобы все-таки отойти от пропасти. Она есть источник любого чуда, мотор любых серьезных изменений, импульс в созидании всего нового.

Вполне возможно, что после краха тоталитарной социалистической системы и в силу очевидной бесперспективности прозападных стратегий развития, уникальное «духовно цивилизационное Я» восточнославянских народов, сможет наиболее адекватно себя выразить на пути движения к духовно-экологической цивилизации третьего тысячелетия8.

В последние годы довольно активно в специальной и публицистической литературе обсуждается также «евразийская» модель развития стран СНГ.

Евразийская идея претендует на выполнение функции интеграции различных этносов и регионов в единое цивилизационное пространство. При этом она вместо малоприятной роли ученичества у чужой («западной») цивилизации предлагает народам стран СНГ более воодушевляющую перспективу создания своей неповторимой цивилизации. В соответствии с этим данная идея берет на себя осуществление мотивирующей («мессианской») функции, стремится стать основной смыслообразующей ценностной установкой.

Что же, собственно, предлагают «евразийцы»? О каком новом цивилизационном пути развития они ведут речь? И возможен ли, вообще, в начале третьего тысячелетия какой-либо, еще не изведанный, новый и самобытный путь развития?

Сторонники этой модели, ссылаясь на опыт Японии и других стран тихоокеанского бассейна (новую цивилизационную модель - тихоокеанскую, возникшую наряду с атлантической всего за 30-40 послевоенных лет) справедливо, на наш взгляд, утверждают, что «космогонический» процесс образования новых цивилизационных моделей не закончился, что история остается открытой для творческого поиска неизведанных путей развития. Говоря непосредственно о России, данные исследователи приходят к выводу, что у нее просто нет другого выхода, как вступить на путь освоения «евразийской» цивилизационной модели развития, которая призвана по своему преломить и творчески интегрировать импульсы Запада и Востока, Севера и Юга.

Модель, безусловно, значимая и величественная. Однако здесь много неясного. Например, почему «новый цивилизационный выброс», если с возможностью такового и согласиться, должен обязательно принять форму «евразийской» модели? А может он будет протекать в какой-то другой форме? У приверженцев данной модели нет четкого и аргументированного ответа на эти вопросы.

Представляется, что духовный и практический прорыв к новой цивилизации, по крайней мере, на начальных его стадиях, будет вероятнее всего осуществляться отдельными народами, оказавшимися способными в силу своих внутренних потенций, дать адекватный ответ на «вызов среды». Возможно, что этот процесс какое-то время будет вдохновляться идеалами этноцентрической окраски. И только потом уже на основе новых решений, начнется интеграция народов в качественно новую, пусть даже «евразийскую» общность. Большинство аналитиков считает, что вероятно основной движущей силой осуществления цивилизационного прорыва и последующего за ним объединительного процесса выступит русский народ как создатель многонационального государства в союзе с близкородственными ему славянскими и, возможно, некоторыми другими народами.

По нашему мнению, этот цивилизационный прорыв найден в Таможенном союзе. Так как успешность любого союза, в первую очередь, определяет личность руководителя государства-участника союза, его инициировавшего. И в Таможенном союзе есть такая личность в лице мудрого Н.А. Назарбаева9.

Необходимо подчеркнуть, что любые прорывы и успехи восточнославянских стран, их устойчивое положение и достойное место в мировом раскладе сил, в формирующейся сегодня сложной и противоречивой геополитической обстановке могут быть достигнуты только при условии их тесного экономического, политического и военного союза. Если это не произойдет, то наши дети и внуки, которым сейчас усиленно вдалбливают в сознание потребительскую идеологию и психологию, но одновременно с этим не прививают трудовую культуру, трудовую аскезу, могут стать дешевой разменной монетой на мировом рынке труда, т.е. рабами ХХI века. Правда, рабство ХХI века кандалов и цепей не потребует. Оно будет выступать в «цивилизованных» формах, но от этого не перестает быть рабством. Вот почему нам необходим наш – славянский – путь.

Путь Восточнославянской цивилизации в Таможенном союзе с развитием его в одну из двух новых мировых доминирующих экономико-социальных систем10. Путь, указанный чингизидом Нурсултаном Назарбаевым, по достоинству оценят наши потомки, признав его своим Пророком.


 

1Начало смотри: Кохно П.А. Экономическая, политическая и культурная интеграция человечества // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16827, 09.09.2011. Кохно П.А. Формы интеграции восточнославянских государств как проявление общемировых тенденций // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16835, 25.09.2011. Кохно П.А. Цивилизационные модели // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16846, 27.09.2011.

2Фромм Э. Иметь или быть? - М., 1990. С.8-11.

3 Параграф 2.1. Знания в системе экономического развития государств в книге Кохно П.А., Онищенко П.В. Теория экономического развития / Отв. ред. д.э.н., проф. П.А. Кохно. – М.: Граница, 2011. – 544 с. С. 59-80.

4 Там же.

5 В.Л.Иноземцев. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществознания // Вопросы философии, 1997, № 10.

6 Витте Д.М. фон. О роли России в мире и Союзном государстве // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16747, 12.08.2011.

7 А.С.Панарин. Искушение глобализмом. - М.: Наука, 2000.

8 В.Ю. Татур. Некоторые аспекты лаборатории по целостному анализу биосферы и регионов. Ноосфера и Человек, М., 1991, с. 40. С.В. Костюченко, В.Ю. Татур. Идеал в природе и природа идеала. Ноосфера и Человек, М., 1991, с. 195.

9 О личности Н.А. Назарбаева сказано в статье: Кохно П.А. К Предложению о премии «Интеллект России» и новом национальном лидере // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16809, 02.09.2011. - Теперь об умнейшем постсоветском лидере, Президенте Республики Казахстан Нурсултане Назарбаеве. Очень жаль, что в России долго не прислушивались к его оценкам СССР и построении на постсоветском пространстве новой политико-экономической системы. Ведь у прямого потомка Чингисхана на генетическом уровне заложено понимание цивилизационных проблем. Этот мой вывод основан на исследовании родословной Чингисхана при написании книг [ 66,75] . По официальным монгольским и китайским данным, Чингисхан (настоящее имя – Темучин) родился на территории современной Монголии в 1155 году в роду кият. Как известно, в 1206 году во время курултая (всеобщего собрания правителей родов) Темучина провозгласили ханом и дали ему новое имя – Чингисхан (хан Востока). И беря во внимание то, что участниками курултая были казахские роды кият, меркит, жалаир и аргын, многие учёные справедливо утверждают, что Чингисхан был именно казахом. Ещё одним серьёзным доказательством того, что Чингисхан казах, учёные считают то, что практически все чингизиды (прямые потомки Чингисхана) были казахами, правившими казахским государством вплоть до создания СССР. И после распада СССР (которого очень не хотел Нурсултан Назарбаев) во главе Республики Казахстан встал великий потомок Чингисхана. И успехи страны налицо.

10 П.А. Кохно, А.Л. Костин. Союзное государство. Книга 9. Военно-экономическая стратегия. / Отв. ред. П.А. Кохно. - М.: Граница, 2008. – 568 с. С. 557-561.



Кохно П.А., Путь Восточнославянской цивилизации // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16856, 30.09.2011

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru