В профессиональной деятельности людей мы встречаем многочисленные случаи подтверждения весьма интересного жизненного закона: «Два человека – три мнения». Ничего удивительного или экстравагантного в этом нет. Например. Два врача у постели больного высказали свои профессиональные заключения о диагнозе и методах выздоровления. У каждого из них за плечами жизненный опыт и это – замечательно. Главное – помочь человеку. Настоящие профессионалы в случае расхождения мнений произведут корректный обмен суждениями (опытом) и выработают общий (третий) подход к выбору пути лечения. В этом и заключается смысл консилиума.

В политике же всё не так. Мы постоянно сталкиваемся с другим законом: «Два политика, как минимум, пять мнений». Например. Два дипломата ведут переговоры. Первые два мнения – их личные, которые они даже и не высказывают. Вторые два мнения – озвучиваемая позиция их руководства. И, наконец, пятое мнение – это тот меморандум или соглашение, к которому они пришли (или не пришли) в результате диалога. Не надо никому доказывать, что возможны и иные варианты множественности представительства смыслов и интересов у двух беседующих политиков.

А если переговоры многосторонние? Что считать тогда публичной политикой? Или как относится к такому явлению как «двойной стандарт»? Неизбежно мы попадаем в традиционные сети псевдопатриотической морали, когда свои – «разведчики», а противники – «шпионы», когда мы хотим выглядеть хитрыми и умными, а все остальные должны быть простоватыми и глупыми. Но так, к сожалению, не бывает. В политике всегда существует «обратная сторона медали» и основной задачей политических институтов во все времена являлась проблема сохранения «разумного» баланса правды и кривды о собственной деятельности, особенно в глазах и умах соотечественников.

Давайте приведём историко-мифологический пример. Часто в учебных курсах по политологии цитируется следующее изречение Платона: «Государство – это душа». С точки зрения публичной политики мы отмечаем видимое, трепетное и нежное отношение к государственному образованию. Ведь, действительно, государство – весьма сложный механизм, сродни души человека, и управлять им надо только любя этого человека, оказывая ему всяческую помощь во имя его блага и главное – вызывая ответную благодарность самого человека. Воистину – «платоническая любовь»!

Однако, с точки зрения посвящённых в тайны элевсинских мистерий, как самого Платона, так и его «академиков» душа – это Психея. Её похищает Плутон (политик). Душа (государство) обречена быть в плену у «политика» и будет «выпущена» на свободу только в случае его смерти. Таким образом, со смертью политика (тайной концепции управления) неизбежна и кончина государства как такового. И только политик вправе распоряжаться своей душой (государством). Вот такая она – обратная сторона «платонической любви».

В данном примере мы сталкиваемся с неким набором тайных знаний. Они окружены мистикой и клятвами неразглашения «посвящённых». Действительно, элевсинские мистерии, как и многие другие, сохранились в исторической памяти только в оккультной мифологизированной форме отрывков чего-то «целого», таинственного, непознаваемого и манящего. При этом утверждается, что восстановить пресловутое мистическое «целое» в связи с утратой самих носителей тайн – невозможно. Не будем это оспаривать, в прошлое вернуться нельзя. Но выводы из мифов сделать обязаны!

Для восстановления баланса публичной и скрытой политики той эпохи достаточно вспомнить легенду о Сократе, рассказанную, кстати, самим Платоном. Сократ был учителем Платона, но не простым, а символическим. Само слово «сократ» необходимо рассматривать в двух смысловых вариантах реализации политических расстановок сил в борьбе за власть. Первый – это «совместный правитель» (со/кратор). Действительно, при правлении в Афинах «тирана» такой открытый носитель знаний как Сократ был весьма полезен, т.к. являл собой принципиальный пример неприятия таинств закрытых элевсинских мистерий. При тиране тайное общество носителей скрытых знаний связанное единой клятвой неразглашения обязано было быть нейтрализованным своей противоположностью в лице общественного проповедника и публичного политика – Сократа. В структуре диктатуры власти последний фактически выполнял информационную роль соправителя. Надо помнить, что сам Сократ в знаменитых диалогах Платона никогда не критиковал политические формы правления общества как таковые, а отстаивал лишь справедливость при их устройстве и деятельности.

Второй вариант – «сокрытие» знаний был реализован уже при «демократической» власти афинской республики, ареопаг которой и вынес смертный приговор мудрецу, т.к. концептуальный центр управления государством был перенесён в вышеупомянутое элевсинское тайное общество. Сократ «обязан» был выпить свою чашу с ядом, что он в присутствии молодого политика Платона и его друзей, и сделал, о чём те, безусловно, «горевали», но с удовольствием назвали себя не только его учениками, но и преемниками.

В данной легенде на примере Афинского государства-полиса мы рассмотрели обе стороны политики – публичную и тайную. Причём, смена политического режима наглядно иллюстрирует философскую доктрину метемпсихоза как предсуществования души (государственного политического обустройства общества). Таким образом, связав в единое целое якобы разные информационные потоки, убеждаемся в том, что для понимания политики как искусства управления государственным образованием всегда необходимо твёрдо знать – оборотная сторона событий существует. Не может Луна не иметь обратной стороны, несмотря на то, что она сама к нам этой стороной никогда не поворачивается. Так устроена Природа, такова и политика.

Упомянув древние мистерии, нельзя не вспомнить также и о «тайных обществах». Они существовали всегда на протяжении политической истории человечества, только назывались по разному – заговорщики, масоны, розенкрейцеры, иллюминаты, карбонарии, революционеры, подпольщики, партизаны и т.п. Не имеет смысла давать оценку результатам действия всех их, т.к. всегда целью тайной деятельности являлась власть. В случае с партизанами на оккупированной территории можно констатировать однозначно – их дело правое! Но, а в остальных случаях, если вдруг кто-либо будет утверждать, что тайное сообщество может иметь другие ориентиры и не стремится к власти, а занимается лишь наукой, искусством или заблудшими истерзанными душами людей, но не хочет славы в глазах современников – не верьте!

Интересно отметить, что зачастую концептуальная цель, к которой стремится тайное общество, для своих членов просто не озвучивается. В свою очередь, в основу организационной деятельности всегда ложится некая идеологема, обязательно отвергаемая или не признаваемая официальной публичной властью и сопутствующим общественным мнением. В данном случае безошибочный расчёт делается на использование ряда психологических качеств человека, которые необходимо перечислить:

- потребность быть сопричастным к чему-либо «великому» или «могущественному»;

- неудовлетворённость результатами повседневной деятельности;

- внутренний дискомфорт от недостатка образованности и чувств постоянно обманываемого человека;

- отсутствие веры;

- желание сделать публичную карьеру нетрадиционным (непубличным) путём;

- переоценка масштабов собственной личности;

- потребность в острых ощущениях.

Самой лучшей легендой для создания и консолидации конспиративного общества является мистика древних знаний. Многочисленные сакральные тексты с соответствующей символикой позволяют бесконечно приближать потенциальных «посвящённых» к «скрытым откровениям», которые в их «обученных руках» и в хорошо дисциплинированном сообществе могут в будущем принести «невиданные доселе плоды». Главное – поэтапно осваивать сложный инструментарий тайных знаний, бесконечно верить виртуальным руководителям и ждать своего часа. Девиз «Делай, что должно и будь, что будет» вечен. Таким образом, формируются многочисленные масонские ложи. Давайте рассмотрим только два основных теоретических варианта организации масонской деятельности.

Первый – государство достаточно крепкое, экономически развитое и в концептуальном управлении его находятся весьма компетентные силы. В данном случае масонские ложи формируются при непосредственном участии публичной власти, которой просто необходима организация псевдотайных сообществ для селекции управленческих кадров, легендирования и решения внеюридических вопросов. Продвижение по масонской карьерной лестнице зачастую сопровождается также и публичной политической карьерой. Часть масонских организаций проводит свою деятельность открыто, а члены этих сообществ передают своё положение в обществе по наследству вместе с положением в масонской иерархии.

Второй – государство нестабильное, но богатое, подверженное непрерывному перераспределению собственности, силы концептуального управления зачастую неизвестны или находятся вне пределов страны. В зависимости от приоритетов публичной политики в разные исторические периоды в масонские организации вовлекаются как национально дезориентированные люди, так и всевозможные индивидуумы с «комплексом власти». В случае неудачной попытки государственного переворота масонские ложи играют роль «виноватых», их членов разыскивают и делают публично «тайными врагами». В случае удачного захвата власти из масонов составляют достаточно бестолковые структуры управления обновлённого государства, которые в конечном итоге просто обязаны привести к краху очередное правительство. Тогда при последующем перевороте бывших тайных заговорщиков снова делают «виноватыми» в глазах населения. Можно этот процесс назвать «круговоротом масонов в политике».

Изучая историю Нового времени, мы постоянно сталкиваемся с многочисленными масонскими организациями. Всевозможной литературы на полках книжных магазинов бесчисленное множество, художественные и документальные киноленты обрушивают на зрителя вал разнородной информации о тайных происках «неких сил». Давайте отметим следующий факт – самое законспирированное общество просто обязано быть частично озвученным в публичном информационном пространстве. Для легитимной публичной власти это необходимо для организации борьбы с тайным «внутренним врагом». Для самого «тайного общества» просто немыслимо полное конспиративное существование. В политике государства обязаны быть представлены «обе стороны медали» – тайная и явная. Только хотелось бы выразить глубокое сожаление о бесчисленных человеческих потерях при очередном витке борьбы за власть.

Можно привести интересный исторический пример эффективной информационной деятельности тайного общества при минимальных организационных и кадровых затратах. В начале XVII века в информационное пространство Западной Европы была вброшена информационная «бомба». Опубликован и широко распространён документ под названием «Всеобъемлющая и Всеобщая Реформация всего этого пространного мира в целом. Вкупе с Fama Fraternitatis (Откровением Братства) Высокочтимого Ордена Креста и Розы, составленном для уведомления всех Учёных мужей и Государей Европы… Теперь обнародовано в печати и обращено ко всем искренним Сердцам. Напечатано в Касселе Вильгельмом Весселем, год 1614». Через год был опубликован ещё один документ под названием «Confessio Fraternitatis или исповедание достохвального Братства всечтимого Розового Креста, составленное для уведомления всех учёных мужей Европы».

В первом обращении была изложена изумительная христоцентричная легенда! Чистый помыслами юноша (С.R.C.) стремится к «яркому Свету Откровения», совершает паломничество на Восток, где проходит поэтапную инициацию. У аравийских мудрецов C.R.C. становится философом. В Дамкаре он учится мыслить и излагать знания письменно. В Фесе C.R.C. знакомится с тайнами Природы и ему даруется «различение» как высший принцип формирования и укрепления основ своей веры, которая соответствовала Гармонии всего мира. После «просветления» будущий основатель братства понёс знания в мир. Его, как и Христа, не приняли на официальном уровне. Он бескорыстно пытался нести благо людям. Но, осознавая свою миссию и чувствуя высочайшую ответственность перед Господом и людьми, принял мудрое решение о герметизации знаний и передаче их только в подготовленные руки – через учеников-братьев. C.R.C. предсказал время своего духовного воскрешения и начала реализации реформаторских замыслов.

Во втором программном документе «Confessio Fraternitatis» миру было предложена новая политическая форма управления государствами: «… жители Дамкара аравийского имеют порядок политический весьма отличный от остальных арабов, ибо управляются немногими мудрыми и разумными людьми, коим от царя дозволено издавать особые законы. По сему же примеру следует и нам в Европе установить правление (коего описание оставлено нам нашим Христианским Отцом) – когда должно будет тому случиться и совершиться; и от того дня Труба наша вострубит во всеуслышание зычно и громогласно…». Да, именно с этого момента в истории Европы появился новый инструмент политики – тайное сообщество «просветлённых мудрецов», которое, не просто публично заявило о себе, но и провозгласило за собой право информационной оценки происходящих событий и мифологизирования внеюридического воздаяния своим оппонентам. Хорошо это или плохо – не будем торопиться с оценкой.

Давайте немного отвлечёмся. Далеко не всегда «тайное» становится «явным», т.к. не всегда находится субъект, которому эту тайну просто необходимо разгадать. Не все тайны актуальны! Это утверждение также касается и «теории заговора». Если две подружки с иронией обсуждают платье третьей, то это не заговор, даже если они и не желают последней добра. Только параноидальные склонности людей заставляют искать мнимые тайны. Остаётся ответить на вопрос – где граница между любознательностью и паранойей? Ответ не сложный – в проявлении функции власти. Мнимое «тайное» можно использовать для разжигания конфликта и его управлением. А началом развития конфликтной ситуацией (передела властных полномочий) можно считать запуск соответствующей целевой информационной программы. До каких пор можно игнорировать или мягко и корректно отражать данный натиск? Ответ тоже прост – до проявления открытой агрессивности. Именно с этого момента конфликт перерастает в военные действия. Внешне достаточно просто, если иметь в виду одного человека. Гораздо сложнее с большими сообществами людей на больших территориях. Поэтому при включении в процесс некой информационной силы, особенно эзотерической, возникает коммулятивный эффект.

Так и произошло в начале XVII века. Появление розенкрейцерских программных документов было достойным ответом в борьбе с Контрреформацией. Это как на оккупированной территории, даже при отсутствии организованного подполья, само наличие листовок на стенах домов против оккупантов, не только поднимает дух местного населения, но и провоцирует создание самостийных центров кристаллизации очагов сопротивления. Да, это методически правильная постановка партизанской войны на информационном фронте. Отдадим должное организаторам этих манифестов. Они создали и отлегендировали потрясающие по эффективности методы воздействия на сознание широких слоёв людей. В свете выше изложенного, уже неважно, жил ли на самом деле C.R.C. или нет; основывал он своё братство или нет; существует ли хранилище истинных знаний или нет; главное – в это поверили люди! Потому что это было созвучно их переживаниям и надеждам. Необходимо также отметить, что сами по себе общества розенкрейцеров появились гораздо позднее и играли более скромную роль в политической деятельности.

Упомянув «теорию заговора», необходимо остановиться на ней подробнее. Давайте рассмотрим условия, когда её существование и фрагментарная реализация являются составной частью публичной политики:

- власть не является легитимной в глазах населения, борется с проявлениями подполья и партизанщины;

- власть формально легитимна, но не имеет сакрального покровительства в умах подданных, борьба с заговорами является инструментом расправы над инакомыслящими и орудием устрашения при проведении внутренней политики;

- власть имеет сакральный характер, подавляющее большинство населения является верноподданным, борьба с заговорами преследует организационно-воспитательные цели, в результате которых «раскаявшиеся» заговорщики часто становятся образцами патриотизма.

Во всех перечисленных случаях борьба с заговорами направлена в первую очередь на правообеспечение деятельности и усиления силовых ведомств правящих режимов, что отвечает требованиям и традициям государственного строительства структур управления. Обращаем внимание на факт отсутствия этической оценки результатов взаимодействия групп заговорщиков и власти, это дело истории и людей. Важно, что сама публичная политика, как процесс борьбы за власть и её удержание, неразрывно связана с перманентной борьбой, как с «внутренними», так и «внешними» врагами. Мы опять возвращаемся к уже озвученному явлению «двойных стандартов», только вместо «разведчиков» и «шпионов» у нас идёт игра в «патриотов» и «заговорщиков». Идеальные предпосылки для организации манипуляции сознанием населения.

Оценивая значение раскручивания «теории заговора» в публичной политике, необходимо также отметить роль маскировки перед общественным мнением явлений выражения спонтанного недовольства населения, или так называемой автосинхронизации. Практически всегда в жизни каждого общества возникают периоды выплёскивания эмоций недовольства. Граждане проявляют активность, которая может нанести угрозу правящим структурам. Самое страшное для власти – возникновение стихийных центров кристаллизации протеста и появление неуправляемых лидеров оппозиции. Поэтому и существуют практически всегда в общественном информационном поле масоны, розенкрейцеры, подпольщики, диссиденты, инакомыслящие, еретики и т.п. Именно им уготовано судьбой становиться центрами объединения «недовольных», а затем чаще всего бесславно и безрезультатно уходить в прошлое.

Рассматривая проблему недовольства населения необходимо помнить, что люди протестуют и бунтуют не от трудной или тяжёлой жизни, а от – бессмысленной. И здесь мы опять сталкиваемся с таким понятием как принятие или отторжение идеологического обеспечения политической власти. Люди могут периодически удовлетворяться результатами раскрываемых «антинародных» заговоров и продлевать императивный мандат правительству. Однако данный процесс не может быть бесконечным. Если власть не стремиться к достижению сакральных целей выражающих чаяния собственного народа, то нарастание недовольства неизбежно.

Первая стадия, которая обозначает широкое недоверие народа, формулируется просто: «Царь (президент, премьер-министр и т.п.) хороший, а министры – плохие». В данном случае «теория заговора» начинает самостоятельно развиваться в умах подданных, для этого даже не нужно инициировать слухи, работает исторический менталитет народа. Среди лиц из окружения первого человека в государстве самостийно в головах широких масс людей формируются образы заговорщиков, воров, обманщиков или предателей.

Вторая стадия выражения протестных настроений звучит не менее традиционно, но уже более угрожающе: «А «царь» то – не настоящий»! И не важна уже легенда прихода первого лица к власти, главное – не соответствует должности. С этого момента «теория заговора» начинает работать против всей публичной политической управленческой структуры в стране, т.к. под заговорщиками подразумевают всех «власть придержащих» целиком. Таким образом, происходит очередной кругооборот «субъектов заговора» из теневой стороны политики в – публичную.

Здесь мы поднимаем важнейший вопрос о сакральности власти. Ранее он решался достаточно просто, царь – помазанник Божий. Главное, чтобы люди в это верили. Если же возникали сомнения в престолонаследии, в процесс легитимизации вмешивалась церковь и освящала правящие династии. Святым отцам помогали многочисленные учёные мужи, выполняя заказ на обоснование генеалогического древа, создание легенд в виде видений, пророчеств и знамений. Необходимо отметить, что многочисленный передел собственности в виде государственных образований чрезмерно запутал этот вопрос. Даже внедрение единой универсальной хронологической шкалы с официально признанной историей и реформация сознания в эпоху Просвещения не стали гарантией удержания монарших династий. Многочисленные революции, произведённые в лучших традициях «теории заговора», и многократное изменение территориальных границ стран привели к формированию новых национальных образований, для которых проблема сакрализации власти не была решена, а без этого её удержать весьма трудно. Побеждать в политике стали вызревшие в подпольных структурах и оккультных обществах оппозиционные идеологии. Монархические династии заменялись коммунистическими, националистическими или демократическими режимами.

В коммунистической идеологии в основании веры лежала доктрина праведной жизни, основанная на приоритетах «свободы, равенства и братства». Провозглашение такой цели как праведная жизнь дало власти колоссальный кредит доверия народа, но исходная идея подразумевала праведную жизнь не только для населения, но и для самих властных структур, которые этому условию просто изначально не желали следовать. Поэтому коммунистическая идеология реализовывалась в режимах тотальных государств, одной из основных задач которых являлась перманентная борьба, как с «внутренними», так и с «внешними» врагами.

В националистической идеологии в основании веры находилось понятие приоритета одной нации над другими. Идея не просто утопическая, а преступная, т.к. её реализация возможна только в условиях открытого военного противостояния со всем миром. Никогда ещё в истории человечества война не приносила счастья народам. При внедрении такой националистической идеи неизбежна легализация таинств мистерий оккультных обществ и использование их для манипуляции сознания населения. Технологически эта задача не менее утопическая, чем военные действия. Невозможно легализовать то, чего нет. Не могут, например, народы с многовековой культурой христианской вселенской любви принять на веру умозрительные мистические параноидальные рассуждения о примате сверхчеловека (земного человеко-бога) над «себе подобными».

В идеологии демократических стран в основании веры в незыблемость государственного устройства ложится признание нации в качестве источника власти. Церковь зачастую отделена от государства, и политическая культура формируется в публичных условиях. В юриспруденции доминирует «римское право», хотя трудно в мировой истории найти убедительные доказательства о существовании его в прошлом. Приоритетами являются частная собственность и «права человека». Манипуляция сознанием людей располагается в основном в открытом информационном поле. Безусловно, демократические режимы в связи со своей гибкостью более устойчивы, чем коммунистические или националистические.

Однако проблема сакральности власти в умах людей не только не решена, а наоборот отдалена. Власть и политики, её представляющие, отражают не духовные чаяния народов, а озвучиваемую «осознанную необходимость» в реализации именно демократического или иного обустройства обществ как формы выживания государственных образований в рамках сложившегося мирового сообщества. При этом декларируется безальтернативная единственность демократического или иного пути развития для всех государств, несмотря на «успехи» наступающей глобализации. В политике при отсутствии духовных приоритетов продолжают преобладать двойные стандарты, т.е. то, что хорошо «нации», а, следовательно, и правящим структурам, всегда соответствует канонам демократии и т.п. В вилке между суверенитетами демократических и иных государств и внедрением концептуальных глобализационных форм управления мировым порядком опять всплывают на публичный информационный уровень скрытые институты «серых кардиналов». Из этого можно сделать простой вывод о том, что передел собственности в виде государственных образований в XXI веке будет продолжаться, в чём мы и убеждаемся, наблюдая за современной политикой.

Раскрывая далее тему закулисья политики, невозможно обойти явление упомянутых «серых кардиналов». В устоявшемся современном лексиконе под ними подразумевают влиятельных людей, действующих негласно и которые якобы решают вопросы, не занимая формально соответствующие должности. Так ли это на самом деле?

Понятие это пошло из истории Франции времён Людовика XIII. Фактическим управляющим страной, по общему мнению, являлся Ришелье («красный кардинал» из-за цвета шапочки), а советчиком у него был монах из ордена Капуцинов отец Жозеф («серый кардинал» по цвету рясы). Таким образом, в историю управления вошёл классический триумвират, где формальную ответственность за страну нёс король (президент), публичным политиком был представитель официальной церкви кардинал Ришелье (премьер-министр), а мифологизированным концептуальным управленцем являлся представитель закрытого религиозного общества (идеолог). Сложно представить действенную оппозицию такой эффективной структуре власти, ибо все их решения окружающими воспринимались на мистическом уровне веры. В таких «трёх соснах» не возможно не заблудиться.

Таким образом, всегда, когда политическое решение принимается не публично, и диагностируется в результате процессов его реализации, обязан существовать мифологизированный «серый кардинал» (а возможно и не один), который формально не несёт никакой ответственности. Это не означает, что скрытых концептуальных центров управления не существует, а лишь свидетельствует о том, что непубличная политика обречена приобретать мистический характер в глазах окружающих и быть недосягаемой для оппонентов. Но это также в свою очередь не означает, что реализуемые решения не принимают сами публичные политики и управленцы. В этом то и заключается смысл «мистики власти».

Заканчивая рассмотрение темы посвящённой теневой политике, можно констатировать, что она является неотъемлемой составной частью публичной политической деятельности. Основной её целью является захват и удержание власти в конкретном государственном образовании с соответствующим переделом собственности. В случае присутствия интересов наднациональных сил перераспределение приобретает перманентный характер. Остаётся ответить на последний вопрос – доколе?

Ответ лежит на поверхности. Как во внешней политике, так и во внутренней не должно существовать двойных стандартов, обусловленных приоритетом реализации так называемых «интересов». Всегда провозглашаемая от имени нации политика «интересов» на самом деле представляет интересы не народов, а теневой структуры управления. Единственной политикой, понятной людям, может быть только политика «принципов», которая основывается на принятых обществом мировоззренческих стандартах и учитывает духовные ценности нации, дающие смысл её существованию. Только лишь в этом случае можно будет говорить о признании людьми подлинной сакральности власти, а, следовательно, и прогнозировать появление стабильного справедливо устроенного общества.