31 июля 2022 года исполняется 120 лет со дня рождения Валентина Дмитриевича Иванова (1902 – 1975), оригинального русского мыслителя, автора исторических книг "Повести древних лет", "Русь изначальная" и "Русь Великая", в которых ему удалось совершить настоящее чудо – не прибегая к иноязычным заимствованиям и научной терминологии, выразить глубокие историософские мысли, главная из которых ранее была сформулирована Николаем Васильевичем Бугаевым: "прошлое не исчезает, а накопляется". При этом у читателя его книг не возникает никакого впечатления архаичности: автор и его герои говорят современным нам русским языком, но языком чистым, свободным от мусора, накопившегося с начала петровских реформ.

В совершенстве владея двумя древними и тремя современными европейскими языками, Валентин Дмитриевич очень редко прибегал к ним, и лишь в тех случаях, когда это было необходимо для точного цитирования какого-либо конкретного источника. Он был убеждён, что любую мысль можно выразить обычным русским языком. Величайшей ценностью русского языка Валентин Дмитриевич считал сохранение им синтетического строя, утраченный новоевропейскими языками, подвергшимися "вторичному упрощению". На русском языке можно выразить и то, что невыразимо ни на каком другом. (Возможности русского языка можно почувствовать и понять, вновь перечитав его книги, которые хочется перечитывать вновь и вновь, всякий раз открывая новые пласты смыслов).

С 1968 года, и до самой его кончины, мне посчастливилось участвовать в его беседах с молодыми людьми, регулярно проходившими по средам у него на дому. Это был своеобразный неформальный "Университет Русской Истории". Хотелось бы поделиться некоторыми запомнившимися мне его мыслями, не вошедшими в его книги, но высказанными им в личном общении.

Валентин Дмитриевич всегда готов был ответить на любой вопрос, даже не имеющий прямого отношения к русской истории. От него невозможно было услышать выражений: "это – не по теме" или "ближе к делу". Несмотря на крайнюю загруженность текущей работой (а работал он до последнего дня), он не жалел своего времени для каждого, кто искренне хотел узнать ответ на волнующий его вопрос.

Именно от него я впервые узнал о том, что Георг Кантор, ещё в XIX столетии, математически доказал правильность христианского догмата о Святой Троице, равномощность каждого Лица Святой Троицы всей Святой Троице в целом, при полном сохранении уникальности каждого Лица. На основе этого доказательства выстроена и вся Теория множеств. Позитивисты не в силах опровергнуть доказательство Кантора, поэтому им не остаётся ничего другого, как делать вид, будто они не слышали о нём, продолжать глумиться над догматом Святой Троицы и высмеивать его.

Валентин Дмитриевич не получил формального математического образования, но изучил математику "самоучкой", не по учебникам, а по первоисточникам, которые ему чудом удавалось доставать.

Он с одобрением отнёсся к моему замыслу создания новой математической дисциплины, в которой числа будут отображаться не точкой на числовой прямой, а мiровой линией многомерном пространстве, причём хотя бы одно из этих измерений должно быть измерением временным. (Гораздо позже я назвал такие числа гилетическими, воспользовавшись термином, введённым в научный оборот Алексеем Фёдоровичем Лосевым). "Событиями", происходящими в этом пространстве, можно будет считать математические операции, происходящие с конкретным числом. Тогда, даже в том случае, если "конечным результатом" этих операций станет нуль, его нельзя будет считать синонимом или символом "небытия", это – лишь "финальный момент" преобразования конкретного числа, то есть цепи вычислений, истинный результат которой – существование всей этой цепи в Вечности, продолжающееся и после того, как процесс вычисления уже завершён.

Валентин Дмитриевич заметил, что именно так и существуют в Вечности все совершившиеся в мiре реальные события.

И в своих книгах, и в личных беседах, Валентин Дмитриевич всегда обличал неправду "норманнской теории", убедительно доказывая самобытность происхождения славянской государственности.

Отвечая сторонникам возрождения так называемого "славянского язычества", Валентин Дмитриевич, прежде всего, отвергал применение слова "язычество" к своим собственным предкам, к какой бы исторической эпохе это ни относилось.

"Не надо полагать, что наши предки были глупее нас. Если они выбрали в X столетии Христианство (освоив его самостоятельно, а не рабски подражая грекам), то любая попытка "вернуться" в "исконную дохристианскую Русь" была бы предательством наших предков и отречением от всей тысячелетней Русской Культуры.

Эпиграфом к "Руси Великой" Валентин Дмитриевич поставил любимые им слова Пушкина из письма к Чаадаеву: "… Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал".

Когда я рассказал Валентину Дмитриевичу об уверенности моей бабушки в необходимости и неизбежности восстановления Русской Православной Монархии, он ответил, что и сам уверен в этом.

Но выражение "Российская империя", введённое в русский язык Петром Первым, вызвало возражение Валентина Дмитриевича, из-за "западного" происхождения этого выражения. По его убеждению, названием грядущего государства должно стать "Русское Царство" = Pωσική Βασιλεία, которое будет естественным продолжением Второго Рима, языком которого был не латинский, а греческий. (Позднее, совершенно независимо от Валентина Дмитриевича, эти же слова повторила мне Ольга Николаевна Сетницкая).

Если кто-либо из собеседников называл современную апостасийную цивилизацию "западной" или "европейской", Валентин Дмитриевич возражал, что мы – более "западные" и более "европейцы", чем нынешнее население Европы, так как наши предки поселились в Европе на две тысячи лет раньше, чем туда пришли предки современных "европейцев". В этом убеждении Валентин Дмитриевич предвосхитил результаты исследований ДНК-генеалогии, разработанной Анатолием Алексеевичем Клёсовым, доказавшим (уже в наши дни), что носители гаплогруппы R1a действительно заселили всю Европу (не только Восточную, но и Западную) на 2200 лет ранее, чем туда пришли представители гаплогруппы R1b (названные Клёсовым "эрбинами"), которые частично истребили мужчин гаплогруппы R1a (вместе с представителями ещё более древнего, неиндоевропейского, населения Европы), а частично – вытеснили их в восточную часть Европы.

Для Валентина Дмитриевича это было не противостояние Востока и Запада, а извечный спор органического восприятия мiра – с механицизмом, реализма – с номинализмом, холизма – с редукционизмом (хотя сами эти термины он не употреблял).

Уже в 1960 – 1970 годы Валентин Дмитриевич отчётливо сознавал и открыто заявлял, что против нас идёт информационная война на уничтожение, в которой применяются более серьёзные виды вооружения, чем "высмеивание" противника, к которому прибегали Вольтер, Лео Таксиль (из противоположного "окопа"), в 20 столетии ставшее уже явным анахронизмом. В серьёзной войне необходимо применение серъёзных видов вооружения, а не рассказывание анекдотов и bon mot. Если кто-либо из его гостей прибегал к подобным приёмам, Валентин Дмитриевич ничего ему не говорил, но больше уже никогда к себе не приглашал – этот человек для него переставал существовать в качестве собеседника.

Валентин Дмитриевич никогда не распространялся о своей собственной духовной жизни. Лишь 8 апреля 1975 года, увидев, что отпевает Валентина Дмитриевича отец Димитрий Дудко (1922 – 2004), бывший тогда моим духовным отцом, я узнал, что он был духовником и Валентина Дмитриевича, и его жены Валентины Васильевны Путилиной.