|
|
С.Р. Аблеев
В монографии предпринята попытка построения новой философской теории сознания, основанной на онтологии универсального (нейтрального) монизма, идеях природного панпсихизма и глобальной космической эволюции. Автор рассматривает феномен сознания как особую информационную (семантическую) функцию материи, основой которой является виртуальное психическое пространство. Разрабатываемая теория выступает с критикой физикалистского и лингвистического подходов в объяснении сознания. Она подводит философскую базу под трансперсональную парадигму современной психологии и обосновывает существование различных природных уровней и состояний сознания. Планетарная человеческая стадия существования разумной жизни в этой теории интерпретируется как одна из промежуточных ступеней космической эволюции сознания.
Монография предназначена для специалистов в области философии сознания, теоретической психологии и психофизики сознания, а также для преподавателей, аспирантов и студентов вузов, интересующихся современными исследованиями феномена Сознания.
СОДЕРЖАНИЕ
ОТ АВТОРА
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЗНАНИЯ
1.1. Понятие сознания
1.2. Проблема языка в исследованиях сознания
1.3. Проблема когнитивного подхода в исследованиях сознания
1.4. Методологическая проблема редукций
1.5. Методологические ошибки философии сознания
ГЛАВА 2. МЕСТО СОЗНАНИЯ В ПРИРОДНОМ МИРЕ
2.1. Онтология универсального монизма
2.2. Природа психической реальности
2.3. Взаимодействие реальностей
2.4. Психофизическая проблема: сознание и тело
ГЛАВА З. ПРОИСХОЯСДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОЗНАНИЯ
3.1. Происхождение сознания
3.2. Эволюционные ступени сознания
3.3. Космические горизонты сознания
3.4. Сознание и искусственный интеллект
ГЛАВА 4. ИНФРАСТРУКТУРА СОЗНАНИЯ
4.1. Психические уровни сознания
4.2. Способности сознания
4.3. Состояния сознания
4.4. Мышление и язык
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ОТ АВТОРА
Проблема сознания до сих пор остается одной из самых сложных междисциплинарных проблем философии и науки. Она представляет собой «белое пятно» на карте достижений научного гения и «черную дыру» в пространстве разумного постижения бытия. Надо прямо признать, что сейчас, в начале XXI столетия, человек понимает природу Сознания не лучше, чем понимал её в далеком прошлом - две или двадцать тысяч лет назад.
Эта книга представляет собой попытку разработки новой целостной философской теории сознания. С некоторой долей условности мы ее обозначаем как имперсональную теорию сознания. По своему содержанию она радикально противостоит укоренившейся в научном мире физикалистской парадигме, которая уже давно себя исчерпала и должна быть заменена более прогрессивной философской альтернативой.
По нашему глубокому убеждению, невозможно понять и объяснить сознание без признания существования универсальной первоосновы природного Мира, объединяющей в себе физические и психические свойства. Эта философская позиция означает, что так называемые Материя и Сознание есть неразрывно связанные между собой космологические атрибуты той непостижимой онтологической Сущности, которую древние китайские мыслители называли Тайцзи - Великим пределом и Великим Истоком всякого бытия.
В своей работе мы опирались на достижения современных естественных и гуманитарных наук, а также на духовный опыт освоения психического пространства сознания, сохраненный и преумноженный адептами религиозно-мистических традиций Востока и Запада. Сущность сознания, вопреки призрачным надеждам физикалистов, не может быть осмыслена на основе исключительно объективной методологии научного исследования. Скрытый субъективный опыт есть важнейшее свойство сознания - таинственное, труднообъяснимое и постоянно ускользающее от строгого научного метода. Этот опыт сейчас, как и прежде остается недоступным физическим приборам и внешнему наблюдателю. Потому интроспективные методы исследования психического пространства сознания в новой науке приобретают крайне важное значение.
Первая глава книги вводит читателя в специфику исследования феномена сознания. Там рассматриваются методологические аспекты изучения сознания. Вторая и третья главы преимущественно отражают онтологическую проблематику сознания и предназначены в первую очередь философам и представителям естественных наук. Содержание четвертой главы находится на стыке проблемных полей философии и теоретической психологии. Третий параграф четвертой главы («Состояния сознания») может заинтересовать клинических психологов и психиатров. А заключительный параграф четвертой главы («Мышление и язык») посвящен междисциплинарным проблемам, находящимся в фокусе исследовательского интереса психологов, лингвистов и философов.
Фундаментальная философская теория не может быть простым обобщением опыта частных наук. Это мелко, да и унизительно для настоящей философской мысли, которая всегда летит на двух крыльях - рационального и иррационального знания.
Философская теория призвана дать твердую мировоззренческую опору когнитивным успехам специальных наук и открыть им новые эвристические горизонты. Она должна очертить границы реальности и тем самым поставить исследуемые вещи на свои места в физическом мире и в человеческом разуме. Более того, она призвана постоянно возжигать идейные маяки познавательного и этического совершенствования человека, дабы он не заблудился в плотных экзистенциальных туманах воплощенного бытия.
Надеюсь, что эти высокие идеалы философского знания хотя бы частично отразились в представленных читателю размышлениях автора. И если это действительно так — время и силы были потрачены не напрасно.
Сердечно благодарю рецензентов, коллег и единомышленников за неформальное обсуждение рассматриваемых идей, содержательные мысли и полезные советы по совершенствованию этой книги.
С.Р. Аблеев
Доктор философски наук
Москва, 2014 год
ВВЕДЕНИЕ
До сих пор существует немало философских проблем, не получивших должного решения в истории развития человеческого познания. Однако проблема Сознания занимает среди них особое место и по праву может быть обозначена как «великий предел» познающего разума. Многие пытались его преодолеть и потерпели досадную неудачу, запутавшись в метафизических постулатах, логических противоречиях и эмпирических фактах. Человек уже осваивает космос, проник в темные глубины физической материи, разглядел структуру дальних галактик и даже замахнулся на создание искусственного интеллекта. Но при всех этих великих достижениях научного гения он остается в глубоком смятении и растерянности перед таинственной природой своего собственного сознания.
Разумеется, такое положение вещей совершенно не устраивает современное академическое сообщество. Профессиональные философы и естествоиспытатели начинают уделять все больше внимания различным аспектам так называемой проблемы сознания. Переломным моментом в ее изучении явился ХХ век, открывший научному миру немало неизвестных ранее граней феномена сознания. Большое влияние на изучение сознания оказали достижения физики, психологии, психиатрии, клинической медицины, некоторых общественных наук, а также распространение идей восточной метафизики и духовных практик.
В этой связи надо признать, что некоторые представители буддийской и индуистской мысли понимали феномен сознания намного тоньше и глубже, нежели авторитеты западной позитивистской науки. Поймите нас правильно. Мы вовсе не желаем унизить рациональную науку и превознести открытия религиозных или мистических доктрин. Однако надо восстановить историческую справедливость и по-новому оценить достижения философской метафизики прошлых эпох. Тем более, если она парадоксально коррелирует идеям нового естествознания.
Война науки Нового времени против «давно изжившей себя метафизики» казалось успешно закончилась еще в XIX столетии. Но все обернулось не так, как ожидалось. Результаты этой войны потрясли основы обыденного сознания и научного разума! Поверженная в прах эзотерическая метафизика тихо реинкарнировала в общепризнанных научных доктринах. Академическая наука устами своих лучших представителей стала воспроизводить истины мистических доктрин далекого прошлого. Нобелевские лауреаты в области физики начали доказывать совершенно крамольные с точки зрения классической науки и безумные с точки зрения здравого смысла вещи: все фундаментальные частицы есть не что иное, как структурированное и вибрирующее пространство – физический вакуум. Проще говоря, весь природный мир построен из пространственной Пустоты. Многие сотни лет в Европе искали незыблемые кирпичики мироздания — вечные атомы Демокрита. А нашли вместо них леденящее душу Великое Ничто низвергнутых метафизических систем. Такова ирония эволюции познающего Разума - вкус мистицизма в современных физических теориях иногда ощущается намного сильнее, чем в некоторых религиозных учениях.
Неужели мы будем лукавить, преподнося подобные открытия нашим студентам в университетах как великое достижение научного гения ХХ столетия? Как минимум за две тысячи лет до того момента, как в Европе начали присуждать Нобелевские премии, буддийские мыслители сформулировали свою онтологическую концепцию вселенской Пустоты («шунья»). И им для этого не потребовались адронные коллайдеры и суперкомпьютеры стоимостью в миллиарды долларов. Оказывается, философские интуиции и духовные озарения на весах познания Истины тоже могут иметь солидный вес, если не превышающий, то соизмеримый с когнитивным весом теоретических доказательств и эмпирических фактов естественных наук.
Подобных примеров можно привести немало, и проблема сознания среди них находится вовсе не на последнем месте. Но наша цель состоит не в обосновании метафизических и религиозных доктрин (в которых есть великие прозрения и великие заблуждения), а в утверждении вполне очевидного факта — факта сложности, альтернативности и противоречивости человеческого познания. А если это так, то постклассическая наука должна опираться на весь познавательный опыт человеческой мысли, принимая во внимание ценное и отвергая ненужное в зависимости от сущности и качества идей, а не от произвольных ярлыков и устаревших со временем понятий.
В чем же состоит главная проблема многих наук, занимающихся изучением сознания? Она состоит в том, что эти науки зашли в темный тупик. И ищут дорогу там, где ее нет, и никогда не было. Мы имеем в виду идейный тупик. Выход из него, то есть научный прорыв возможен лишь тогда, когда появятся новые, радикальные или даже, как любят говорить физики, «безумные» для обыденного мышления идеи. Сформулировать их должна философская мысль, фундаментальные достижения которой явятся теоретической платформой или новой концептуальной парадигмой развития частных наук о сознании.
Таким образом, главная задача этой книги — системно представить несколько фундаментальных идей в области философии сознания и попытаться на их основе наметить решения основных проблем теории сознания. Эта крайне сложная задача предполагает осмысление методологических, онтологических, антропологических и психологических аспектов проблемы сознания. Поэтому, предваряя основной текст, для облегчения его восприятия имеет смысл кратко сформулировать несколько философских тезисов, на которые мы будем опираться, и которые будем развивать в последующих главах книги.
Первый тезис: сознание мы воспринимаем как неотъемлемую часть природной (космической) реальности. Сознание онтологически интегрировано в природную реальность и является ее фундаментальным атрибутом. Описание физического мира без учета феномена сознания всегда будет односторонним, фрагментарным и антидиалектическим. Кажущаяся истинность такого описания, как правило, имеет высокую степень относительности.
Второй тезис: понятие сознания обладает смысловой многозначностью и предполагает неизбежные семантические конкретизации при исследованиях различных аспектов сознания. Строго говоря, понятие сознания в своей гносеологической сущности является высокой философской абстракцией и не должно напрямую отождествляться со своими модусами и частными проявлениями.
Это будет понятно, если принять во внимание аналогию с понятием материи. Современная наука признает четыре основные физические формы материи: вещество, физическое поле, пространство и время. Есть агрегатные состояния вещества (твердое тело, жидкость, газ, плазма), есть различные физические поля (электромагнитное, гравитационное, сильное ядерное и слабое ядерное). Неправомерно отождествлять понятие материи с твердыми телами или веществом, или электромагнитным полем. Все они лишь конкретные разновидности Материи вообще. Таким образом, отождествление человеческого сознания и Сознания вообще будет такой же онтологической и понятийной ошибкой. Многие специалисты скажут, что это есть вполне очевидный факт. Тем не менее, целый комплекс проблем философии сознания связан с непониманием этого факта.
Третий тезис: в онтологическом смысле в природе существует лишь одна единственная субстанция (можно назвать ее природным суперэлементом), которая изначально имеет материальные и психические свойства. Эзотерические философские доктрины и некоторые современные физические теории совершенно справедливо соотносят ее с Пространством. Материя и Сознание есть диалектические модусы Пространства, которые всегда взаимосвязаны и не существуют в онтологической разделенности. Мы утверждаем, что не существует никакой материи без психических свойств (в их развитом или потенциальном виде), как не существует сознания без определенных материальных субстратов, через которые оно проявляется в природе. Эту философскую позицию мы будем называть онтологией универсального монизма (ОУМ) или просто универсальным монизмом, противопоставляя ее материалистическому монизму, идеалистическому монизму, дуализму (двойственности) и плюрализму (множественности) субстанций.
Четвертый тезис: в природе существуют различные эволюционные ступени развития сознания и альтернативные материальные носители (субстраты) сознания. Сознание в физическом мире проявляется как особое функциональное свойство субстанции, но не является простой функцией органического мозга. Биологическое тело и нефизическое сознание находятся в состоянии сложного динамического интеракционизма (психофизического взаимодействия).
Пятый тезис: в природном мире сознание образует особую виртуальную реальность квантовое психоментальное пространство, которое не может быть отождествлено с объективным физическим пространством. Внешнее физическое и внутреннее психоментальное пространства являются в некотором смысле обособленными, но континуально связанными между собой онтологическими реальностями космического универсума.
Шестой тезис: сознание обладает психоэнергетическими и семантическими (смысловыми) характеристиками, которые проявляются в объективном мире (физическая природа) и субъективном мире (психическое пространство). Таким образом, сознание может существовать в физическом мире, но не является в полной мере физическим объектом. Эта фундаментальная парадоксальность сознания задает альтернативные, но дополняющие друг друга методологии его изучения — физические и психологические. Невозможно заменить физику психологией, равно как невозможно подменить семантику психической реальности (субъективный опыт) простыми физическими описаниями.
Седьмой тезис: сознание является сложным многомерным феноменом природы и имеет различные онтологические формы и экзистенциальные состояния. Это утверждение справедливо как относительно космологического сознания (имперсонального психоментального пространства), так и относительно персонального человеческого сознания.
Опираясь на приведенные тезисы, мы попытаемся сформулировать ответы на основные вопросы философии сознания, среди которых, как представляется, фундаментальное мировоззренческое значение имеют немногим более десятка проблем. К их числу можно отнести: смысловое содержание понятия сознания, соотношение материи и сознания, онтологический статус сознания, происхождение и этапы природной эволюции сознания, психофизическую проблему, психическую инфраструктуру сознания, проблему способностей и состояний сознания, перспективы дальнейшей эволюции человеческого сознания. Важное прикладное значение имеют и такие проблемы как методология изучения сознания, психические девиации сознания, соотношение мышления и языка, а также проблема искусственного интеллекта. Все они, так или иначе, рассматриваются на страницах этой книги.
Формально книга написана, прежде всего, для специалистов в области философии сознания, онтологии и теоретической психологии. Однако на самом деле она имеет междисциплинарное содержание. Принимая во внимание нарастающий интерес к проблемам сознания со стороны представителей различных наук, а также широкой культурной общественности, мы стремились по возможности упростить изложение материала и представить контекст рассматриваемых проблем понятным для специалистов различного профиля.
Тем не менее, конечно, далеко не всегда удавалось избегать употребления специальных понятий и терминов, которые крайне сложно заменить лексическими единицами обыденного языка. Надеюсь, что это все же не помешает проникновению мысли заинтересованного читателя в суть поставленных философских вопросов. А представленные здесь многолетние исследования и размышления автора окажутся всё же не бесполезными в дерзком преодолении «великого предела» феномена Сознания.
ГЛАВА 1
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
ИССЛЕДОВАНИЯ СОЗНАНИЯ
Успехи и неудачи в процессе постижения феномена сознания во многом определяются методологией его исследования. Правильно выбранная методологическая стратегия открывает новое знание, дает основу рационального осмысления и объяснения фактов. В то время как методологические ошибки заводят исследователя в тупик и подмывают устои даже того, что было открыто и осмыслено ранее. Любая методологическая стратегия исследования сознания, с точки зрения философии, предполагает решение ряда фундаментальных проблем. А именно: места и роли философии в изучении феномена сознания и формировании методологии исследования; проблем понятия сознания и языка в исследованиях сознания; проблемы общего когнитивного подхода в исследованиях сознания; проблемы допустимости философских и естественнонаучных редукций как методов объяснения сознания; проблемы диалектики в изучении феномена сознания; роли субъекта в исследованиях сознания.
Первый краеугольный вопрос, на который необходимо дать ясный ответ, это вопрос о том, есть ли для философии место в спектре наук, занимающихся изучением сознания. Принимая во внимание позитивистские попытки отстранить философию от решения базовых научных проблем, этот вопрос приобретает вовсе не абстрактный характер. Альтернативы просты и понятны. Либо философия наряду с частными науками занимается изучением феномена сознания. Либо мы отказываемся от нее, если полагаем, что все подлинное знание нам поставляют частные (естественные и гуманитарные) науки. Применительно к сознанию этими частными науками являются: психология, физика, нейрофизиология, психиатрия, социология и так далее.
Совершенно убежден, что отказ от философии в изучении сознания непродуктивен и даже невозможен. Существует несколько важных когнитивных функций, которые способна выполнить только философская наука. Во-первых, это формирование поля свободной эвристики. Во-вторых, определение и обоснование онтологической системы координат. В-третьих, осмысление основной методологии исследования. В-четвертых, системное теоретическое обобщение достижений частных наук.
Когда мы говорим о так называемом поле свободной эвристики, то имеем в виду выдвижение фундаментальных идей и определение магистральных линий познания какого-либо аспекта действительности. Такие идеи и линии возникают скорее как результат глубоких иррациональных интуиций, чем эмпирического обобщения или рационального анализа фактов. Когда Демокрит предложил идею атомического строения Природы, он не обладал результатами экспериментальных наблюдений микрочастиц на адронном коллайдере или уравнениями квантовой механики. Однако интуитивная идея атомизма задала магистральное русло развития науки на многие сотни лет и в целом имела плодотворные в познавательном смысле результаты.
Постпозитивисты во многом правы: научное знание развивается в русле фундаментальных парадигм или теоретических программ. Но их формирование, строго говоря, выходит за узкие рамки достижений частных наук. Это совершенно другой когнитивный уровень. Он задается мировоззренческими постулатами, философскими концепциями и связанными с ними полями свободной эвристики. Почему новая научная парадигма, как правило, формируется не частной наукой, а философией или под влиянием философии? Потому, что философское познавательное пространство намного шире и свободнее научного. В поисках новых идей и линий своего развития старая наука должна перешагнуть через свои пределы и обрести нечто новое, сокрытое от нее шорами ортодоксальных воззрений. Нравится нам это или нет, но потенциальное эвристическое пространство человечеству уже многие сотни лет открывает именно философская мысль.
Онтологическая система координат представляет собой некое обобщенное, интегральное миропонимание. Оно включает в себя решения базовых философских вопросов о структуре и устройстве мироздания. Например, средневековая теология задает свою специфическую онтологическую систему координат (в ней существует Бог, демонические сущности, сверхъестественные явления, сотворение Природы Богом, духовный мир). Диалектический материализм Маркса-Энгельса задает совершенно другую онтологическую систему координат (в ней нет Бога, нет духовного мира, невозможно чудо, все материально). В культурном пространстве человечества всегда существует множество альтернативных онтологических систем. Представителями частных наук, как правило, одна из них принимается априори в зависимости от особенностей своего мировоззрения.
Так, например, Исаак Ньютон сформулировал законы механики в онтологической системе координат христианского деизма. Она предполагала существование Бога, который не вмешивается в естественный, закономерный ход вещей и событий в Природе. Такое убеждение открывало возможности изучения так называемых «законов Природы», установленных Богом. Если бы Ньютон воспринимал существование Бога так, как это предписывает онтология средневекового христианского теизма, само понятие закона Природы было бы абсурдным. Ведь с точки зрения теизма, Бог способен вмешаться в любой природный и общественный процесс и нарушить естественный ход вещей.
Подобных примеров можно привести много. Но и без того зависимость, как мне представляется, вполне очевидна. Онтологическая система координат допускает или запрещает существование каких-либо вещей и процессов. Она является основой нашего миропонимания. Разрабатывая частную теорию (физическую, психологическую, биологическую, историческую), исследователь сознательно, а чаще неосознанно для себя, действует в пространстве мировоззренчески близкой ему онтологической системы координат. Однако ее формирование выходит за рамки частных наук. Эта проблема всегда находится в философской плоскости и должна решаться философскими науками.
Применительно к проблеме сознания определение истинной онтологической системы координат имеет решающее значение. Если теория сознания разрабатывается в ложной онтологической системе — она неизбежно обречена на провал. Даже если эмпирическая база будет крайне обширна, всё, что не вписывается в структуру теории, будет выброшено за борт — то есть поставлено под сомнение, не замечено, опровергнуто или сознательно удалено.
Это весьма характерно, в частности, для физикалистских теорий сознания, которые не могут и не хотят объяснять гипнотические феномены, ретроспекции сознания, телепатию и феномен СВТ («сознание вне тела») потому, что всего этого для них априори «нет, и не может быть». Таким образом, происходит когнитивный автоколлапс научной теории. Она признает только то, что ей удобно и не признает того, что доставляет ей неудобства. Это означает, что теория перестает воспринимать и объяснять объективную действительность с ее неизученными феноменами. В таком случае она неизбежно должна уступить место другой теории, онтологическая система координат которой допускает существование необычных феноменов, требующих научного познания и объяснения.
Специфика проблемы сознания состоит в том, что она по своей сути имеет фундаментальное мировоззренческое значение и мегамасштаб, соизмеримый с масштабом таких проблем, как первоначало природного бытия, структура материи, сущность и происхождение жизни, происхождение Вселенной. Поэтому всякое решение проблемы сознания предполагает решение базовых онтологических вопросов. Здесь философская концепция должна дать теоретическую основу и магистральное русло развития частным наукам. Такой основой, по нашему глубокому убеждению, должна явиться онтологическая система универсального монизма, обоснованию которой посвящена вторая глава этой книги.
Еще одна важная функция философии в изучении сознания 
это определение эффективной методологии познания. Нам могут возразить, что все это общие слова и научная методология давно осмыслена. В действительности все не так просто, как кажется на первый взгляд. Безусловно, давно известны универсальные методологические приемы, действенные в любых науках и во всех сферах исследования. Вместе с тем, каждая особая сфера природы предполагает некоторые методологические особенности ее познания. Это во многом касается и сферы сознания.
Как вы думаете, сознание в Природе существует объективно или субъективно? Оно является реальным объектом физического мира или ирреальной сущностью, не имеющей никакого отношения к физической действительности? Может ли внешний наблюдатель сказать нечто достоверное о другом сознании? Влияет ли сознание самого исследователя на результаты исследования Сознания как такового? Вполне очевидно, что от ответа на эти и другие вопросы зависит выбор альтернативной методологической стратегии исследования.
В ХХ веке преобладала стратегия, основанная на физических и физиологических наблюдениях явлений сознания. Она помогла нам раскрыть тайну сознания? Не больше, чем средневековая схоластика помогла установить строение Солнечной системы и атомного ядра. И в том и в другом случае неадекватная предмету исследования методология давала ошибочное или крайне относительное знание. Поэтому проблема метода — это проблема философская. Философия должна дать специальным наукам о сознании основу адекватной методологии, которая напрямую увязана с решением базовых онтологических вопросов.
Если онтологически существует только физическая реальность, и никакой иной реальности нет и быть не может, то мы неизбежно приходим к приоритету физической методологии исследования. Но если космический универсум имеет более сложную структуру, и существуют онтологические реальности разного качества (объективные физические и виртуальные психические), то приоритет физической методологии исследования оказывается под большим вопросом. И возникает необходимость применения качественно других методов исследования.
Не менее важной задачей философии в исследованиях сознания является обобщение достижений специальных наук. Эту задачу сначала пытались решать психологи. Теперь к ней подбираются физики. Но ни физическая теория, ни психологическая концепция не способны дать подлинного синтеза достижений науки в изучении феномена сознания. Хотя бы потому, что сознание принадлежит двум мирам - объективному физическому и субъективному психологическому. Подлинный синтез возможен только на базе философской теории, которая может и должна обобщить накопленный опыт и предложить магистральные пути дальнейшего движения.
1.1. Понятие сознания
Если мы изучаем феномен сознания, то совершенно необходимо договориться о том, что подразумевается под понятием «сознание». Как ни странно, но до сих пор в научном мире не сложилось общего представления о том, что же надо обозначать понятием сознания. Его содержание весьма размыто и зависит от конкретной научной сферы, в которой оно применяется, а также от точки зрения исследователя. Сейчас можно выделить четыре основных контекста или дискурса понятия сознания: психологический, физический, социально-гуманитарный, философский. Они совершенно отличаются друг от друга.
В психологических теориях сознание, как правило, представляет собой один из уровней психики человека. Он противопоставляется бессознательным уровням, предполагает развитое самосознание, рациональные познавательные способности и вербально-понятийное мышление индивида. В физических теориях сознание преимущественно редуцируется к квантовым процессам и отождествляется с определенными энергетическими полями, силами или информацией. В социально-гуманитарных науках понятие сознания выступает абстрактным теоретическим конструктом, с помощью которого происходит осмысление тех или иных общественных и культурных явлений («массовое сознание», «национальное сознание», «правосознание», «политическое сознание» и т.д.).
Таким образом, психологи субъективируют сознание, физики, наоборот, стремятся его объективировать. Очевидно и то, что психологи склонны рассматривать, прежде всего, персональное сознание, физики склонны растворять понятие сознания в квантовых взаимодействиях (это в лучшем случае, а в худшем - сознание исключается из физической картины мира), а гуманитарии используют его как социальную абстракцию, оторванную от конкретных индивидов.
Философские смыслы понятия сознания предстают ещё более сложными, абстрактными и неоднозначными. В учениях материалистической ориентации понятие сознания, как правило, используется для обозначения всего внутреннего мира человека, всей его субъективной или психической реальности. Здесь понятие «сознание» отрывается от психологической конкретики и фактически сближается с понятиями «идеальная реальность», «субъективность», «внутренний духовный мир» или даже «психика». Хотя считается, что у животных психика как таковая есть, а сознания нет.
В религиозных, идеалистических и метафизических философских системах понятие сознания используется для обозначения не только внутреннего мира человека, но и иных аспектов бытия. Это может быть «Божественное Сознание», «имперсональное сознание», «космическое сознание», «трансперсональное сверхсознание», природная «сфера бессознательного» или онтологическое сознание как природная субстанция (единственная или дуальная). Очевидно, что в таких философских концепциях, несмотря на всё их мировоззренческое различие, просматривается одна общая черта — стремление придать сознанию некий онтологический смысл. Здесь сознание выходит за рамки человеческой личности и приобретает природный, космический, мировой масштаб.
Отмеченная дисциплинарная специфика применения понятия сознания дополнительно усложняется существованием двух концептуальных философских подходов к трактовке сознания. Они могут развиваться как в рамках философских концепций, так и частных научных теорий.
Сторонники первого подхода воспринимают сознание в качестве интегрального феномена психики человека, имеющего общественную или историческую природу. Фактически в этом подходе сознание вообще — это только человеческое сознание. Никакое иное сознание не рассматривается. Предполагается, что оно возникает в результате исторической деятельности человека и является свойством высокоорганизованной материи (человеческого мозга) и высшей формой психического отражения физической действительности. Эта точка зрения наиболее ярко проявилась в культурно-исторической модели сознания, развивавшейся в XIX-XX веках в русле марксистской философии. В постсоветском культурном пространстве она хорошо известна. Однако и другие биологизаторские (физикалистские) и социологизаторские модели сознания развиваются в рамках этого подхода.
Сторонники второго концептуального подхода рассматривают сознание как универсальный атрибут Природы, имманентное изначальное свойство материи или определенную онтологическую смысловую реальность, которая не просто трансцендентно существует сама по себе, но активно влияет на развитие реальности физической. Очевидно, что в этом подходе понятие сознания соотносится не только и не столько с человеком и его психикой, сколько с природным миром вообще. Сознание здесь выступает изначальным психическим свойством космического бытия, существующим до земного человека и до земного разума. Такой подход со своими акцентами и особенностями просматривается в индийской классической метафизике и буддизме, у Платона и неоплатоников, у Спинозы и Гегеля, в христианских и исламских мистических концепциях, у теософов и евразийских антропокосмистов.
Кроме отмеченных существует еще и третий концептуальный подход к смысловому наполнению понятия «сознание». Он был выдвинут в ХХ веке логическими бихевиористами (К. Гемпель, Г. Райл), по мнению которых сознание вообще не имеет никакого онтологического статуса — ни персонального, ни универсального. Оно не может рассматриваться ни как физический, ни как идеальный объект. Более того, бихевиористы предлагают отказаться от самого понятия «сознание», которое, по их мнению, является пустым и устаревшим. За ним нет никакой особой скрытой реальности, требующей специального терминологического обозначения. Любое традиционное высказывание о скрытом сознании может быть без изменения значения переведено в некоторое другое высказывание относительно доступного общему наблюдению поведения. Таким образом, этот подход однозначно связывает сознание с физическим поведением человека, так как только оно доступно внешнему наблюдателю. Эта точка зрения сейчас является наиболее радикальной и наименее продуктивной. Поэтому она требует некоторого пояснения и некоторых ясных контраргументов.
Карл Гемпель в свое время писал, что всю психологию можно свести к физической науке. На чем основано это весьма спорное заявление? Его основанием является онтологическая система координат, в которой отвергается не только специфика психической реальности сознания, но и вся эта реальности вообще. Для Гемпеля есть только одна реальность — физическая. Никакого внутреннего мира сознания, никакой автономной субъективности или персонального идеального пространства не существует. Следовательно, понятие сознания является лишним. Не случайно традиционная философская проблема соотношения сознания и тела для него предстает в качестве надуманной псевдопроблемы.
Не видит этой проблемы и Гилберт Райл, у которого картезианский дуализм есть особая философская ошибка - «категориальная ошибка». Однако проблема здесь вовсе не в дуализме субстанций как таковом. Райл ставит под сомнение сознание как категорию не только в контексте онтологического дуализма, но во всех возможных онтологических контекстах. Он пытается доказать, что, неправильно используя родовые или абстрактные понятия, человек склонен постулировать существование сущностей, которых на самом деле нет. Подобная точка зрения просматривается и у американского философа Уильяма Джеймса. В своей известной статье «Существует ли Сознание?» он пишет о понятии сознания как об имени «чего-то не существующего», которому «нет места среди первых принципов».
Этот вывод как проклятие преследует и другого западного философа Стивена Приста. В своей известной работе «Теории сознания», проведя глубокий анализ различных философских позиций и высказав немало интересных суждений, он неожиданно капитулирует перед проблемой и заявляет «нет такой вещи как сознание». Очевидно, что западное философское мышление не останавливается на отрицании понятия сознания, но начинает ниспровергать сам феномен сознания. Это уже слишком серьезно. Вирус философского нигилизма в ХХ веке становится заразным. А сам нигилизм - это знамение глубокого кризиса познания, но не его торжествующего прогресса. К слову говоря, немного поразмыслив, через несколько страниц текста Прист делает еще одно громкое заявление — «материи не существует».
Как и некоторые другие западные философы в своих интеллектуальных спекуляциях автор «Теорий сознания» фактически заводит нас в когнитивный тупик. Если ни материи, ни сознания не существует, что же тогда вообще существует? Почему же он - уважаемый Стивен Прист - в условиях тотального космического несуществования может размышлять о фундаментальных проблемах, а мы пытаться понять его размышления? Ведь если исходный тезис верен, то, следуя линии логического закона, мы должны признать, что никаких наших размышлений тоже не существует. Это похоже на новый парадокс в духе апорий античного Зенона. Но тут ситуация предстает еще более запутанной и туманной. Если для Декарта мышление являлось высшим и безупречным критерием существования всякого субъекта («мыслю, следовательно, существую»), то у Приста даже мышление не спасает человека от великого несуществования.
В чем причина этих непреодолимых противоречий? Проблема упирается в онтологическую относительность всего существующего в Природе, которую сейчас еще мало понимают. Поэтому некоторые впадают в странные противоречия и заводят себя в логические тупики. Немного ниже мы вернемся к этой проблеме и покажем, как возникают подобные философские ошибки и псевдоапории.
Итак, главный вопрос состоит в том, существует ли особая идеальная или психо-ментальная реальность, которая обозначается понятием сознания. Допустим, что Гемпель все же прав - такой реальности нет. Сознательное действие обнаруживается только через внешнее поведение. Есть поведение - есть сознание. Нет сознательного поведения — нет и сознания. В таком случае, если гениальный математик сидит неподвижно с прикрытыми глазами и в уме проводит доказательство сложнейшей теоремы, совершенно незаметное внешнему наблюдателю, то мы должны признать его бессознательным объектом. Таким же бессознательным объектом будет талантливый композитор, который слышит музыку в своей душе, а потом просто записывает ее с помощью нотных знаков на бумаге или же сразу исполняет на музыкальном инструменте. Все это наводит нас на непростой вопрос: каким же образом бессознательные объекты порождают гениальные произведения в науке и искусстве?
Очевидно, что внешнему осознанному физическому поведению всегда предшествует скрытая от наблюдателя ментальная активность сознания, которую отрицает Гемпель. Активность сознания и физическая активность — это совершенно разные явления. Они находятся в сложной корреляции, но не имеют прямого тождества. Может существовать высокая ментальная активность без всякого внешнего действия (мышление при телесном покое). Возможны внешние физические действия без ментальной активности (механическое, бессознательное выполнение отработанной операции). Кроме того, возможна ментальная активность, не связанная с внешним действием (профессор делает утреннюю пробежку и продумывает тезисы новой лекции). А еще внешние физические действия могут вызывать высокую ментальную активность субъекта (нападение бешеной собаки порождает ускоренное течение мыслей, направленное на поиск путей спасения от нее).
Таким образом, главный тезис логических бихевиористов о тождестве сознания и поведения принципиально ложен. В большинстве случаев поведение разумного человека есть следствие, в то время как активность сознания есть исходная причина. Отождествление причины и следствия — это грубая ошибка, ведущая к разрушению связей детерминации, выступающих основой научного знания.
Оборотная сторона вышеотмеченного тезиса — это низведение психологии к физической науке. Физика, полагает Гемпель, представляет собой высший научный идеал. Поэтому все науки должны быть сведены к физике. Все «утверждения психологии есть физикалистские утверждения», а сама «психология является интегральной частью физики» (К. Гемпель «Логический анализ психологии»). Как видно, здесь Гемпель находится под влиянием бредовых идей ранних позитивистов о стерильной чистоте и строгости научного знания, которую якобы обеспечивает физическая наука. Эти идеи он распространяет на психологию и проблему сознания.
Можно ли психологию заменить физикой? Если мы ставим перед собой задачу познания природной реальности во всей ее сложности и во всем ее многообразии, то это никак невозможно. Психология изучает субъективную реальность сознания. Физика стремится к объективному описанию явлений природного мира. Физика не имеет эффективных методов изучения субъективной реальности. Возможно, в будущем в том или ином виде они появятся. Но даже в этом случае физический ракурс исследования не может подменить собой ракурс психологический. Он может, в лучшем случае, его дополнить или расширить, но не более того.
Проблема сознания — это Великий когнитивный предел традиционной физической, да и любой другой объективистской науки. Идеальная реальность сознания находится далеко за трансцендентным барьером, который физика еще даже не увидела и не осознала. Сознание существует в особом семантическом пространстве универсума — пространстве иной онтологии, нежели онтология физической реальности. Непонимание этого факта никому не позволит продвинуться по пути познания феномена сознания.
Сознание пронизывает все онтологические сферы бытия и представляет собой непостижимое противоречие универсума - холодное пламя, сияющую темноту, движение вечного Постоянства. Оно существует в физическом мире, но имеет нефизическую сущность. Оно идеально по своей природе, но проявляется через материальные субстраты. Оно разворачивается в виртуальном пространстве, но порождает совершенно реальные следствия. Такая глубинная двойственность и противоречивость не может быть осмыслена с какой-либо одной стороны — со стороны физики или психологии. Она предполагает интегральный научный подход, основанный на онтологической теории, отличающейся высокой философской диалектикой.
Логические бихевиористы в своем ниспровержении понятия сознания невольно затронули еще одну проблему - проблему терминологической адекватности научного языка. Когда Джеймс и Прист говорят о сознании как об имени чего-то не существующего они в чем-то правы. Но их правота весьма относительна и требует корректного пояснения. Здесь на самом деле скрыты даже две проблемы: проблема онтологического угла умозрения (онтологического релятивизма) и проблема абстрактной терминологии.
Поясним суть первой проблемы на примере несложной аналогии. Существует ли твердая поверхность стола, за которой автор пишет эти строки? Этот простой вопрос на самом деле не имеет простого и однозначного ответа. Оказывается возможны совершенно взаимоисключающие, альтернативные ответы, которые, тем не менее, будут истинными. С точки зрения наблюдателя в физическом макромире, поверхность стола представляет собой упругое деревянное тело. Иными словами, стол является твердым предметом. И это совершенно очевидно, так как предметы, лежащие на поверхности стола, не проваливаются сквозь нее на пол.
В то же время, с точки зрения квантовой физики, никаких твердых тел в природе не существует. Это стало понятно как минимум пятьдесят лет назад. Упругая поверхность предметов есть физическая иллюзия, квантовый эффект, порождаемый силами микромира. Расстояния между атомами относительно их размера просто огромны. Между атомами на самом деле ничего нет — вакуумная пустота. Более того, даже сами атомы не являются твердыми телами и представляют собой, как говорят нам новые теории физики, колебания пустого пространства, квантовые возбуждения вакуума, волновые энергетические паттерны пространственно-временного континуума. Таким образом, поверхность стола — это искривленное, вибрирующее, возбужденное пространство, за которым ничего нет — Великая Пустота.
Принимая во внимание такую онтологическую диалектику, можно отвергать все что угодно. Не только сознание и материю (как полагает Прист), но и космос, природу и любого индивида. Но это будет философским заблуждением. Всякое научное утверждение обладает онтологическим релятивизмом. Если мы утверждаем, что рогатых чертей не существует, то должны корректно уточнять — не существует в физическом мире. Ведь в своем субъективном психическом мире некоторые нездоровые индивиды могут увидеть весьма экзотических представителей мифологической фауны. Для них они совершенно реальны, несмотря на глубокий скепсис физиков и психиатров. Поэтому не следует путать уровни онтологических дискурсов и углы умозрения. Иначе мы будем впадать не только в диалектические, но и шизофренические противоречия. Ведь если ничего и никого не существует, то с кем тогда дискутирует автор и кто тогда пишет за него эти строки?
Вторая проблема — это скрытые противоречия абстрактной терминологии. Сознание в своем наиболее общем смысле — это чистая абстракция. Сложно говорить об отвлеченном, ноуменальном Сознании вообще. Проще рассматривать конкретные модусы (формы и состояния) того, что мы именуем сознанием. За любой философской или научной абстракцией мы не найдем простых и наглядных объектов. Но без абстрактного уровня мышления познание истины невозможно. Это есть великий парадокс!
Есть математическая абстракция — «ноль». Но реально установить нулевое значение чего-либо невозможно. Есть физическая абстракция «абсолютно твердое тело» Но никаких абсолютно твердых тел на самом деле не существует. Физики используют абстрактные понятия «физическое поле» и «квантовые струны». Все понимают, что дистанция между этими понятиями и явлениями реальности, которые они обозначают, очень велика. Строго говоря, это даже не научные понятия, а абстрактные научные метафоры. Однако физика как эталон научной рациональности к ним привыкла и их не отвергает. Так почему же мы должны отказаться от понятия сознания?
Мы не случайно сделали небольшое отступление и попытались показать многообразие альтернативных подходов к определению понятия сознания. Это действительно представляет собой серьезную философскую проблему. Пора изложить собственную позицию по этому вопросу.
Сначала о необходимости применения самого понятия сознания. Полагаю, что отказ от него непродуктивен и даже невозможен. Если существует некое явление действительности, значит, должно быть и понятие, которым оно обозначается. Редуцировать сферу сознания к физическим объектам и физическому поведению, как мы отметили выше, невозможно. Это все равно, что вместо изучения скрытых компьютерных программ описывать явную работу вентилятора охлаждения в системном блоке и работу принтера, когда он распечатывает текст. Следуя логике Гемпеля, работа принтера и работа операционной системы с пакетом программных продуктов есть вещи тождественные. Поэтому можно надеяться, что через описание механического «поведения» принтера можно изучить информационную сущность компьютера. Любой программист нам скажет, что при таком подходе мы, мягко говоря, туманно представляем себе принципы работы компьютерных устройств. Эта техническая аналогия, конечно, немного упрощает реальную проблему, но, тем не менее, наглядно демонстрирует неправомерность физикалистских редукций сознания. Мы утверждаем, что психическая реальность сознания и физическая реальность объективной природы - совершенно нетождественны. Эти две реальности находятся в состоянии сложной взаимной детерминации. Их описание предполагает различные методологии, языки и понятийные базы.
Можно ли дать исчерпывающее определение понятия сознания? Сомневаюсь, что это вообще возможно на рациональном уровне. Феномен сознания слишком сложен и фундаментален, чтобы можно было вербально определить его сущность. Поэтому всякое определение понятия сознания должно пониматься как условное и относительное. Существует известный парадокс логических средств описания сознания. Дать определение какому-либо явлению, это значит искусственно выделить его из действительности со всем бесчисленным многообразием связей и установить смысловой предел. В отношении простых объектов и явлений это вполне возможно. В отношении фундаментальных явлений — такая операция невозможна и недопустима. Если сознание есть фундаментальное свойство космического универсума, то его искусственное выделение из паутины связей мироздания будет методологической ошибкой. В таком случае определение будет раскрывать лишь отдельные сущностные свойства, и лишь некоторые из множества связей.
Сознание универсально и беспредельно. Оно пронизывает все сферы бытия и в определенной мере присутствует во всех явлениях действительности. Как же можно строго логически определить беспредельное? Лучшее что возможно сделать - это подобрать хорошие философские метафоры, конвенциально устанавливающие некоторый смысловой периметр универсального феномена.
Принимая во внимание это обстоятельство, с определенной долей условности мы будем использовать понятие сознания для обозначения фундаментального информационного свойства бытия, которое порождает скрытые семантические пространства или смысловые виртуальные реальности, моделирующие, отражающие и трансформирующие физическую природу. Очевидно, что такой подход предполагает восприятие сознания в качестве универсального космического феномена. Человеческое сознание есть частный случай различных космических проявлений этого феномена, так же как жизнь бабочки есть частный случай проявления биологической жизни вообще.
Важно понять, что существует сознание персональное и имперсональное. Персональное сознание предполагает тесную связь с физическими формами (биологическими и иными организмами), через которые оно проявляется. Имперсональное сознание не имеет связи с физическими формами и представляет собой информационное виртуальное пространство космологического характера. Это есть невидимая организующая сила Вселенной, которая формирует синергетические коридоры физической и духовной эволюции природного мира и преодолевает энтропийные процессы материи. Мы полагаем, что эта сила существовала изначально от момента возникновения Вселенной из вакуумной сингулярности и сыграла не последнюю роль в появлении человека разумного на планете Земля.
Необходимо принять во внимание и многозначность понятия сознания. Сознание вообще — это предельная философская абстракция, сопоставимая с уровнем абстрактности понятия материи. Есть множество известных и неизвестных форм и состояний Материи. Так же мы предполагаем множество форм и состояний Сознания. Когда мы говорим о материальности, то подразумеваем наличие определенной субстратности объектов, явлений и процессов природы. Если выразить эту мысль предельно просто, то субстратность означает, что все вещи из чего-то состоят, они из чего-то сформированы. Это и есть материя в широком смысле. Когда мы говорим об универсальности сознания, то мы предполагаем существование у материальных объектов некоторых информационных свойств. Эти свойства реализуются через потенциальное или актуальное психическое пространство, которым обладает всякий материальный объект. С точки зрения физики, это можно интерпретировать как виртуальные информационные поля.
Как правило, далее мы будем применять понятия «сознание» и «психическое пространство» в качестве философских синонимов. Феномены сознания возникают в психическом пространстве. Существование психического пространства означает существование сознания. Однако такое отождествление предполагает предельно широкий смысл понятия сознания, совершенно не связанный с человеческой формой существования сознания.
Следует четко развести понятие сознания и понятие разума. Первое понятие в нашем понимании шире. Второе имеет более узкий смысл. Разум есть ментальное свойство развитого, эволюционно усовершенствованного сознания. Основой существования разума является способность самосознания, основанная на принципе психической индивидуации. Это означает выделение себя как Существа из окружающего мира. Это есть психическое ощущение собственного, автономного, свободного Я. Разумеется, существуют и другие специфические особенности разума как свойства сознания. К ним мы обязательно вернемся в последующих главах этой книги. Таким образом, разумное сознание есть одна из эволюционных форм существования Сознания вообще. Она объединяет множество различных субформ или разновидностей разумного сознания.
Необходимо также развести понятие сознания и понятие мышления. Мышление показывает достаточно развитые информационные и семантические способности сознания. Мышление - это процессуальная характеристика сознания, которая показывает активность персонального психического пространства по отражению и моделированию событий внешней и внутренней действительности.
Когда мы говорим, что низшие представители животного мира обладают некоторым сознанием, мы не имеем в виду, что они имеют разум и могут мыслить. Мы лишь предполагаем, что они имеют психические свойства определенной степени эволюционного развития. Со временем эти свойства станут полноценной психикой и явятся основой, как разумного сознания, так и способности мышления.
Полный текст доступен в формате PDF (1885Кб)
С.Р. Аблеев, Сознание и Материя: Великий Предел // «Академия Тринитаризма», М.,
 |