Не дай мне Бог сойти с ума...
(А.С. Пушкин)

В преамбуле устава ЮНЕСКО прямо и открыто сказано: "Все войны начинаются в умах людей". Эта фраза сразу же отсылает нас к внутреннему, духовному миру человека, соотносимому с невещественным началом, отличным от вещественного, природного начала. Понятное дело, что грубые вещественные силы на столь специфичном театре военных действий неприменимы. Следовательно, само развязывание войны в умах людей предполагает наличие невещественных сил и умение владеть ими. Эти невидимые, умопостигаемые силы принято называть умными.

Термин "умная сила" вошёл в обиход администрации президента Обамы для обоснования т.н. "стратегии обновления американского лидерства", а впервые в таком качестве прозвучал в выступлении госсекретаря Хилари Клинтон в 2009 году. Обычно встречается достаточно упрощенная трактовка указанного термина, подразумевающая сочетание "мягкой" и "жёсткой" (вещественной) силы для расширения влияния и легитимизации действий США. Однако в свете сказанного выше такая упрощенная трактовка представляется более чем сомнительной. Словом, мы полагаем, что указанный термин заслуживает более пристального рассмотрения.

Итак, "умная сила", как правило, нацелена на процесс принятия политических решений через внедрение в правящие круги идей, которые на деле исподволь "движут миром". Её использование предполагает "вбрасывание" в общественное сознание, а через него и в сознание правящих кругов определённых идей и представлений, незаметно побуждающих эти круги к некоему желаемому образу действий в ходе общественного развития. Сам же феномен "сознательной и умелой манипуляции привычками и мнениями" общества создатель "современной" пропаганды Эдвард Бернейс (1891-1995) в своей книге "Пропаганда" (1928) назвал не иначе как "невидимым правительством". Его деятельность довольно хорошо описал в том же 1928 году известный английский писатель Герберт Уэллс (1866-1946) в работе с весьма вызывающим названием: "Открытый заговор - планы мировой революции". Уэллс пишет: "Открытый заговор проявится сначала, я полагаю, как сознательная организация умных и, в некоторых случаях, богатых людей; как движение, имеющее чёткие социальные и политические цели, по общему согласию игнорирующее большую часть существующего аппарата политического управления или использующего его как случайный инструмент на отдельных стадиях - просто движение некоторого числа лиц в определённом направлении, которые вскоре обнаружат, с некоторым удивлением, общую цель, к которой все движутся. Всеми возможными способами они будут оказывать влияние на правительства и управлять ими". Надо полагать, что перед их влиянием не устояла и ныне действующая администрация США. Она рассматривает концепцию "умной силы" в качестве универсального, т.е. всеохватывающего и всестороннего средства внутриполитического развития и укрепления лидерства США в международной системе. Само же общественное развитие и есть не что иное как то, что обычно называют историческим процессом. Уточняя понятие исторического процесса, отметим, что он включает в себя как материальную сторону общественного развития, так и разные стороны общественного сознания (науку, искусство, религию и т.д.). Обе стороны должны рассматриваться как взаимодополняющие и немыслимые друг без друга. Всё это заставляет нас говорить уже не просто об историческом развитии, но скорее об историко-культурном развитии. Само же проведение в жизнь упомянутой выше концепции служит признанием того, что исторический процесс не сводим к природному процессу. Здесь хотелось бы напомнить давнюю мысль великого русского поэта и мыслителя А.С. Пушкина (1799-1837): "Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человечества были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные".

Исходя из сказанного, нетрудно предположить, что война в умах сводится к внесению разлада в способность мыслить, т.е., прежде всего, разлада в способность различать одно от другого. Такое состояние ума принято называть слабоумием. По мысли известного французского теоретика и историка культуры Мишеля Фуко (1926-1984), оно "состоит в том, что ум не различает истинного и ложного". При этом ум, что вполне понятно, отождествляется со светом, ибо без света все вещи (в мысленном плане) погрузились бы в абсолютный мрак и оказались бы неразличимыми. Таким образом, если ум, созерцающий идеи, "световиден" (по Платону), то слабоумие можно уподобить умопомрачению или духовному ослеплению - знамению духовного омертвения. Словом, на этой невидимой войне в умах людей промышляют мышлением. В этой войне, по утверждению Уэллса, можно нанести поражение любой стране, причём не посредством прямой конфронтации, но с помощью понимания человеческого сознания.

Весь этот промысел мышлением зиждется на том, что мышление есть языковой процесс, не существующий без слов. Понятно, что промышляющие мышлением властолюбцы хорошо усвоили суть старой латинской поговорки: "Чей язык, того и власть". Таким образом, применительно к сфере невидимой духовной брани в умах людей военное искусство выступает как искусство бранного слова. В этой связи следует всегда помнить совет французского философа и математика Рене Декарта (1596-1650): «Уточняйте значения слов, и вы избавите человечество от половины заблуждений». Сама жизнь показывает, что слово на этом поле брани уподобляется могущественному живому существу, олицетворяющему ту или иную идею и способному к преобразованию жизни. Не к этим ли смысловым сущностям применимо понятие "умной силы"?

Дать ответ на поставленный вопрос нам помогает работа выдающегося русского философа и филолога А.Ф. Лосева (1893-1988) "Первозданная сущность". Так вот, умные силы трактуются в ней как "невидимый мир ангельский". Они определяются как "действительно бесплотные силы, т.е. чисто умные, чисто смысловые потенции" (от лат. potentia - сила, мощь, власть), сияющие умным светом, заимствованным от несокрушимой световой бездны Божественной перво-сущности. И там же: «Эти структуры, несомненно, умны, бесплотны; они осмысливают и оформляют всё бытие и в этом смысле суть его "хранители"».

Словом, эти невидимые и дружественные человеку "умные силы" трактуются как носители благотворного начала света смысла. Но они различимы лишь с той поры, как только свет смысла и тьма бессмыслия вступят во взаимоопределение. Бессмыслие окружает смысл и тем самым оформляет его, даёт ему очертания и некий образ. Получается что без признания независимой смысловой деятельности тьмы как таковой нарушается самая система взаимоопределения этих сил. Эту логику взаимоопределения прекрасно поясняет строка пролога поэмы русского поэта-символиста А.А. Блока (1880-1921) "Возмездие" (1910-1921):

Познай, где свет - поймёшь, где тьма.

Следуя этой логике соотносительных начал, немыслимых друг без друга, мы должны признать наличие и недружественных человеку "умных сил", выступающих невидимыми носителями болезнетворной духовной заразы. Примером таковых сил может служить характеристика Черномора из пушкинской поэмы "Руслан и Людмила" (1817-1820):

Имея самый глупый рост,
Умён как бес - и зол ужасно.

Сей "злобный карла", служащий классическим примером недружественной или просто враждебной человеку "умной силы", характеризуется в поэме как "немощный мучитель". Таким образом, если дружественные человеку "умные силы" соотносимы с понятиями "мощи" и "власти", то недружественные или попросту враждебные - с понятиями "немощи" и "властолюбия" (лат. impotentia - немощь, слабость, властолюбие). Эта враждебность Черномора (= Чёрный мор) по отношению к человеку явствует из его же имени, напоминающего о Чёрной смерти, бушевавшей в Европе в период 1347-1353 годов.

Заметим, что само имя-символ служит органом самовыявления личностных свойств невидимой "умной силы" и ключом к уяснению исходящих от неё невидимых, умопостигаемых угроз. А вот что говорит Лосев о значении имени в чрезвычайно значимой для рассматриваемого вопроса работе "Вещь и имя" (1929): «Только в имени своём действительность открывает себя всякому разумному оку и даёт осмысленно понять себя по сравнению со всем прочим». А далее он пишет о силе имени: «...можно с полной определённостью и достоверностью сказать, что природа имени магична в самом последнем своём существе. Магия ведь и есть не что иное, как изменение бытия силою одного слова, преображение и самосоздание вещей невещественной энергией одних имён. Знать правильные имена вещей значить уметь владеть вещами. Уметь владеть именами значит мыслить и действовать магически». Словом, имя оказывается не только пределом, определяющим невидимую "умную силу", но и средством отличия её от всего прочего. Имя превращает безликого доселе носителя той или иной идеи в живую личность, носящую определённое имя-символ. И эта личность, по мысли Лосева, "есть символически осуществлённый миф". В мифе же мы имеем дело со смысловым явлением личности, олицетворяющей те или иные мифологические силы (они же "умные силы"), которые и определяют ход жизни.

Для пояснения сказанного приведём некоторые примеры. Так, понятие "паника" (от греч. panikon - безотчётный ужас) происходит от имени мифологического Пана, а весьма злободневное понятие "вакханалия" - от имени известного по древнегреческой мифологии бога вина и необузданного веселья Вакха (он же "пьяный бог пьяного веселья" Дионис, Бахус, Либер и т.д.). Качественно-смысловое подобие имён Вакха и Либера даёт нам право именовать беззаботный и безудержный пьяный разгул "либеральной вакханалией". Из античной мифологии известно, что её неизменные участники - "безумствующие" менады (от греч. mainades - безумствующие) и бог смеха Гелос (от греч. gelos - смех) входят в свиту бога безумия Диониса, несущего людям пьянящее освобождение от ума и смысла. Выходит, что совсем не случайно французское слово crise означает не только "кризис" (в т.ч. общественного сознания), но и "приступ веселья", присущий карнавальному умопомрачению или "празднику Безумия" (по Мишелю Фуко). Этому "празднику" сопутствует своеобразная революция (от позднелат. revolutio - переворот, переворачивание) или переворот в умах, ведущий к характерной для карнавальной культуры перемене местами "верха" и "низа", носящей временный характер. Отметим, что для "низа" характерно зеркальное преломление свойств "верха". И если понятие "верха" соотносимо с космическим началом, то понятие "низа" - с комическим началом, пародирующим (от греч. parodia - насмешка; внешнее подражание чему-либо, комически имитирующее образец) космическое начало порядка. Не удивительно, что все идеи подрывной деятельности в духовной сфере черпаются из дионисийских культов.

Непременным условием успешности такой зловредной деятельности является нарушение самого принципа мыслимости, основанного на соотнесении текуче-временной данности и неизменно-вечной заданности. Здесь-то мы и сталкиваемся с тайной духовной деспотией европейской истории последних веков, исходящей из того, что сущее не дано в явлении. Утверждению иллюзорного, поверхностного мировосприятия в значительной мере способствовал возрожденческий духовный переворот, связанный с утверждением в живописи прямой (итальянской или линейной) перспективы, позволяющей создавать иллюзию (от лат. illusio - насмешка, обман) правдоподобного изображения пространства на плоскости. Живописная картина стала трактоваться как "плоское сечение через призму зрения" или "окно", через которое "телесным взором" фиксируются некие внешние (видимые, явные) мгновения живой действительности. Возобладавшее в ту пору доверие субъективной зрительной данности (например, иллюзии схождения параллельных линий в одну точку на большом удалении от наблюдателя) положило начало "современному", поверхностному мировосприятию, которому предались все западные народы, пленённые узами внешнего правдоподобия. Здесь-то и подоспела "модернизация" (от лат. modernus - новый, современный) мировосприятия людей посредством латинского проекта Нового времени, связанного с отказом от различения временного и вневременного (вечного) начал. В рамках этого проекта сознание человека (в т.ч. и русского - в ходе "русской" реформации XVII века) искусно отторгалось от вечного (идеально-смыслового) измерения и пленялось "историческим" временем григорианского календаря. При этом оно оказывалось совершенно беззащитным перед невидимыми, умопостигаемыми угрозами, исходящими из вечного измерения. Понятно, что в деле отражения умопостигаемых угроз никакие "материальные аргументы" помочь не могут. Для этого нужна качественно иная, "умная" система обороны. Создать же её просто невозможно без признания вечного начала и восстановления достоверного "портрета Времени". Ну а с учётом затянувшегося кризиса мысли вполне уместно напомнить мысль А.Ф. Лосева о том, что «время мыслимо только тогда, когда мы, пусть незаметно для себя, оперируем категорией вечности; относительное мыслимо только тогда, когда в нашем разуме действует категория абсолютного, хотя она, в порядке недомыслия, и может отрицаться как необходимая».

Далее, следуя упомянутому ранее совету Декарта, отметим, что греческое слово кризис означает суд. Его суть прекрасно сформулировал Иоанн Богослов: «Суд же состоит в том, что свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идёт к свету...» (Ин., 3:19-21). Пора и нам обратиться к тем мифологическим силам, которые олицетворяют собой благотворный, целительный для духовной жизни свет смысла.

Из античной мифологии известно, что прозвище "вожделенный целитель" носил Аполлон. Известны и другие его прозвища: "возвышенный", "ненавидящий ложь", "ясный", "светлый", "светловидный", "трезвый", "с крепким умом", "царь", "драконоистребитель". Попросту говоря, Аполлон олицетворяет собой те возвышенные "умные силы", которые несут избавление от внутреннего, духовного недомогания. И если Аполлон предводительствует "мыслящим" Музам (от греч. musae - мыслящие), то Дионис - "безумствующим" менадам. Теперь несложно уяснит то простое правило мысли, которое сформулировал А.С. Пушкин:

Служенье Муз не терпит суеты...

Таким образом, мифологические Аполлон и Дионис олицетворяют собой соотносительные принципы умного, мысленного покоя и бессмысленного движения, которые просто немыслимы друг без друга. В качественно-смысловом плане царственному "драконоистребителю" Аполлону соответствует бессмертный духовный воин Свет-Егорий Храбрый (он же Юрий-Егорий, Егор, Гор, Герой, Гуру и т.д.), олицетворяющий собой, как явствует из его же имени, вечный умный свет, рассеивающий временное помрачение ума. И не мудрено, что сей вечно грядущий Царь-Победитель и "змееборец" мгновенно смиряет древнего Змия, известного как "лжец и отец лжи" (Ин., 8:44). Воистину, «мы не сильны против истины, а сильны за истину» (2 Кор., 13:8). Саму же суть благодатных для человеческого сознания "змееборческих" действий, чудесным образом восстанавливающих царственное достоинство человека, прекрасно передают пушкинские строки:

Блажен, кто крепко словом правит
И держит мысль на привязи свою,
Кто в сердце усыпляет или давит
Мгновенно прошипевшую змею.

Особо отметим то, что "змееборческий" миф ничего не доказывает, а показывает неизменно-вечный "способ" решения проблемы и придаёт ему положение вечного духовного наставления и правовой нормы. Более того, эта важнейшая государственно-правовая норма чудесным образом официально закреплена государственным гербом России - символом вечной, давно и безуспешно искомой "национальной" (и даже сверхнациональной) идеи (от греч. idea - образ, представление; замысел) государственности, мыслимой как царство Правды, где царит порядок, основанный на справедливости. Порукой тому само имя Юрия-Егория, олицетворяющего умную и справедливую силу. Ну а то, что этого пребывающего у всех на виду (или на юру) символа в упор не видят, лишь подтверждает массовость духовной слепоты. Наконец, помимо всего прочего, этот важнейший символ государственности показывает, что «жизнь побеждает смерть неизвестным науке способом» (по Даниилу Хармсу). И нам остаётся лишь повторить слова известного британского политика и незаурядного литератора Уинстона Черчилля (1874-1965): «В тяжёлые для страны времена значение мифов трудно переоценить». Ведь именно миф обеспечивает целостность мировосприятия, позволяющего, по мысли английского философа и математика Альфреда Уайтхеда (1861-1947), «видеть общее в частном и вечное в преходящем».

Итак, имя-символ оказывается ключом, открывающим доступ в то идеально-смысловое измерение, которое незаслуженно предано забвению сознанием "современного" человека. Оно же служит средством не только осмысления внутренней, духовной жизни и ориентации в ней, но и программой её осмысленного преобразования. Ну а знание имени враждебной "умной силы" равноценно установлению характера внутреннего, духовного недомогания общественного сознания. Таков один из ключевых принципов волшебной силы искусства ведения умной брани с невидимой, умопостигаемой силой. Привычный же "современный" понятийный аппарат для этих целей непригоден. При этом заметим, что в силу своей чрезвычайной значимости тема понятийного аппарата нуждается в отдельном, более обстоятельном рассмотрении.

В нашем обращении к символическому языку фольклора и религии, сказки и мифа при описании и осмыслении духовной жизни мы следуем общенаучному принципу дополнительности (1927) одного из создателей современной физики Нильса Бора (1885-1962). Его смысл заключается в том, что любое достаточно сложное явление нельзя описать на одном языке. Из него следует, что только совокупность толкований даёт некий образ, именуемый "пониманием".

Сказка ложь, да в ней намёк!
Добрым молодцам урок.

Кроме того, нельзя не упомянуть и знаменитые теоремы австрийского логика и математика Курта Гёделя (1906-1978) о неполноте (1931). Их следствием служит утверждение о том, что без элементов свободного допущения никакая достаточно богатая теория (от греч. theoria - рассмотрение, исследование) невозможна. Ну а в 1936 году польско-американский математик и логик Альфред Тарский (1901-1983) доказал, что само понятие истинности логическими средствами невыразимо. Таким образом, истинность не равнозначна научности и идея абсолютизации научного знания несостоятельна. Признание живого единства рационального и иррационального начал действительности влечёт за собой неизбежное обращение к логике символа, что означает скачкообразный переход от духовной слепоты к духовному прозрению.

формате PDF (288Кб)