Второй год беспрецедентное празднование Дня Победы, причём некруглой даты, требует осмысления. Всё показывает на то, что перед нами явление неслучайное, с далеко идущим темпераментом: и сама длительность эмоциональной подготовки (около десяти дней), полное форматирование телевидения под событие, сведение внешне несвязанных явлений, вроде взятия Пальмиры и вызывающего (именно под 9 мая, как говорится, даже без намёков) концерта Гергиева в ней, запуск Восточного, перевод удивительной идеи Бессмертного полка в регионы.

Назвать это случайностью невозможно, поэтому я хотел бы рассмотреть очевидную трансформацию Победы, которая явно переходит из разряда чествования и праздника в разряд идеологического строения страны. К этому пришли в силу ряда весомых причин, но что это значит, как к этому относиться и что от этого ждать?

2. Требование идеологизации

То, что третий президентский срок Путина пошёл под жёстким давлением всего спектра сил – определиться идеологически, уже ясно всем. Тысячи статей по поводу того, кто он идеологически, массовое комментирование каждой малой фразы относительно его идеологических пристрастий – является экспертным трендом уже три года. В течение этого времени он признала, что во всех идеологиях есть зерно, но это вызвало только больше споров. В нашем сознании не умещаются ещё объединение множества идеологем, которые исторически конфликтовали друг с другом: он и государственник и социалист, и даже русский националист, хотя наиболее внятно прозвучало признание: он «прагматик с консервативным уклоном». При этом его обвиняли в либеральной экономической линии, удержании в правительстве явно одиозных персон. Всё это вызывало смешение умов и явную критику окружения и требование масс определиться.

И Путин встал перед явной проблемой – необходимостью идеологизации своей политики и невозможностью на сегодня предъявить сколько-нибудь внятную доктрину. Всё, что есть положительного – либо находится в режиме яростного спора и привязана к партии (коммунистическая, сталинская), либо сыро и слишком заимствовано (консерватизм и прагматизм), либо конфессионально (православие), либо слишком перспективно и мало понятно массам (тринитаризм).

Когда подошел пик напряжения, Путин сказал: патриотизм.

Несомненно, примиряющая идеологема, понятная и массовая: любовь к стране. Но. Наши «партнёры» технично подставили ему ножку, ведя культ патриотизма на Бандеровщине. Патриотизм прочно связали с Бандерой – и стало понятно, что подножка удалась. Оказалось, под патриотическими лозунгами можно уничтожать эту же страну (тот же пример с бедной Крайной). Тем более возрастающая опасность выхолащивания идеологемы через использования откровенно деструктивной «общественности» уже стала явью сегодня: патриотические партии в регионах скупаются людьми, на которых антироссийские клейма ставить негде. То есть патриотизм оказался слишком пластилиновым и удобопревратным, а главное, неожиданно спорным, что его полноформатно использовать в деле строения страны не получается.

Но требование никто не отменял. И тогда стало понятно, что единственным оперативным объединяющим общенациональным началом и беспрекословной идеологемой может стать идеологема Победы.

3. Традиция

Несмотря на то, что идеологема, казалось, оригинальной, ей около трёх тысяч лет.

В период вхождения мира в политическую эпоху выяснения отношений путем силы, практически у каждой цивилизации родилась богиня Победы. Это вопрос большой, мы остановимся только на эллинской богине Победы, именуемой Никой.

Сразу важно подчеркнуть, что богиня Ника, начиная с военных побед, перешла в идеологему общего свойства и стала обозначить любую победу: над собой, над обстоятельствами, над страхами, в споре, в спорте и так далее. То есть идеологема стала универсальной. Совсем не случайно поворотный момент Мирового Тринитаризма – признание Тринитарной доктрины основой мирового христианства состоялось именно в Никее – говоря нашим языком, Победограде. Сегодня понятно, что это было решение императора Константина, который фактически организовал поединок между александрийцами – Афанасием и Арием. Действительно, зачем было приглашать всех в Никею, если проще было самому приехать в Александрию, откуда прибыли ключевые участники битвы. На худой конец в столицу – Византий. Но именно Никея, небольшой городок в провинции, для Константина имела решающее значение: как политик, как император, он смотрел на религию как идеологическое оружие. Поэтому было понятно, что он хотел увидеть доктринальный поединок, где это оружие будет продемонстрировано. Тринитарии в этом поединке победили ариан в несколько голосов. Но Константин увидел силу доктрины, и решение было принято – мир пошёл по пути Тринитаризма. Причём не просто в локальном пространстве, а впервые в мировом масштабе – это было впервые озвучено на весь мир, ведь Собор был Вселенский.

Потом Константина обвиняли в том, что он был несведущ, он не понял тонкостей и хитростей, поэтому принял неверное решение. Но разбирать интеллектуальные тонкости – это не работа Константина. Его работа другая – увидеть Силу Доктрины в боевой практике – в интеллектуальной схватке, где он не был ни арбитром, ни участником – он был наблюдателем и фиксатором того, что стало результатом в Никее. Ведь Афанасий победил не только среди противников, но и среди своих, колеблющихся – ведь он прибыл в Никею в явном меньшинстве. И это был его личный и командный Триумф.

То есть Константин выбрал сначала формат парадигмы: доктрина должна быть Победительной, поэтому он, как воин и политик, выбрал город с откровенно деистическими аллюзиями для изначального кодирования результатов: только Победа станет залогом принятия Доктрины.

И стало.

4. Аналогия

Если присмотреться, то Путин находится в той же ситуации, что Константин: множество идеологем, все хороши и все полезны, но между собой конфликтуют, выбор одного – невыбор другого - как быть? Поэтому первичным становится не идеология – а принцип отбора: глобальность и победительность.

Ведь совершенно неслучайно мы идеологизируем сейчас именно 9 мая. Напомним, что это фиксация результата Глобального выяснения отношений, где мы колоссальными жертвами стали именно Глобальными Победителями. Ведь только сейчас понятно, кто с кем и за что бился.

5. Что же означает идеологизация Победы?

Первое. Возвращение в массы генной памяти победителей через возвращение личной памяти каждого.

Второе. Зерно Победы стало критерием определения свой-не-свой. Все заметили, каким зелёным был Рогозин при срыве запуска с Восточного и цветущим Ротенбенг, который ввёл в режим ускорения строительство Таврического моста. Критерий Победы стал универсальным мерилом всех поступков – от малых и частных до глобальных.

Третье. Победа как награда за личный Подвиг: чествование и признание – за труд, борьбу и мобилизацию, которые уже становятся стилем жизни. Ночнобарным паразитом быть уже не модно.

Четвертое. Путин практически подал идеологему, против которой невозможно спорить вообще: и патриоты, и либералы, и «западники», и «восточники» не могут признать критерий Победы как основу жизни и её прочности.

Пятое. Обозначение глобального масштаба претензий России путём возвращения в мировой оборот Нашей-Победы-над-Вами, как бы вы к этому ни относились. Это значит одно: Вызов принят, если принят Принцип.