В работе, с позиции системогенетки и художественной герменевтики, раскрыт эстетический контекст творчества А.С. Пушкина. Это новое направление, которое автор развивает в истории литературы.

Содержание:

Космический странник

Поэт - избранник

Многогранность Пушкина

Мироощущение поэта

Пушкин - пассионарий своей эпохи

В чем гениальность Пушкина

“Божественный глагол”

Что значит понять “Пророка”

Новый виток поэтической эволюции Пушкина.

Пушкин - медиум архаики трагического

Влияние менталитета на эволюцию творца

Светоносность как свойство гениальности

О романтизме трагического

Композиционные особенности стихотворения

Динамическая природа смысловых звеньев

Схемы текстопостроения

Многогранность интерпретации Элегии

Три стиля трагического в романе “Евгений Онегин”

Необходимое теоретическое вступление

Трехсотлетний цикл русской литературы

Смысловое единство художественного мира романа

Хронотоп романа

“Типологическая четверка” в романе

Имя как квинтэссенция образа

Пушкин и синкретизм русского понимания

А.С. Пушкин. Поэт

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

В заботах суетного света

Он малодушно погружен;

Молчит его святая лира,

Душа вкушает хладный сон,

И меж детей ничтожных мира,

Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснется,

Душа поэта встрепенется,

Как пробудившийся орел.

Тоскует он в забавах мира,

Людской чуждается молвы,

К ногам народного кумира

Не клонит гордой головы;

Бежит он, дикий и суровый,

И звуков, и смятенья полн,

На берега пустынных волн,

В широкошумные дубровы...

1827 год.

Космический странник

Мы знаем о Пушкине все. И тем не менее в действительности мы мало знаем о нем... Такова участь всех медиумов, призванных выражать свое время. И сама эта ослепительная яркость выражения не позволяет разглядеть того человека, на которого указал перст Божий.

Если мы окунемся в эпоху Пушкина, то поразимся тому, что не услышим его имени. На просторах громадной страны - горстка образованных людей, и лишь немногие из них проявляют интерес к литературному творчеству. Этих людей пушкиноведение сегодня знает поименно. Журналы пушкинской поры полны жалоб на безвременье: нет поэтов, господа! Что поделаешь: большое видится на расстоянии... Однако в день смерти Пушкина его истинная роль и величие потрясли даже видавших виды современников.

В чем же загадка этого человека, написавшего в принципе не так много? В библиотеках мы видим многотомные издания Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, но расширенное массовое издание Пушкина - 5 томов! И все же они, как грани сверкающего кристалла, преломляют огромное количество лучей - сюжетов и образов, реальных человеческих судеб и литературных течений.

Он жил в одно время с Гете и Байроном, Наполеоном и Гегелем.

Ему довелось увидеть, как Россия, напрягая силы в страшной войне, разрубила оковы средневековья и превратилась в удивительную страну, жадно поглощающую и перерабатывающую мировую культуру, и вместе с тем... осталась мертвой, деспотичной, все такой же, какой описывал ее Радищев.

Но чем безысходнее был мрак этой жизни, тем ярче оттенялась феерическими красками жизнь небольшого кружка русских интеллигентов, которые сегодня легко ассоциируются с пушкинской эпохой...

Поэт - избранник

Всякое историческое чудо есть стечение обстоятельств.

Историческое чудо Пушкина состоит в том, что он выразил детство культуры России. Французский классицизм - холодный и отталкивающий - донес до нас дыхание Греции, но в России оно стало совершенно другим: юная русская культура, столь нуждавшаяся в идее всеобщего равенства и братства, приняла эти мифы вполне органично, поставив их в ряд с собственными, загадочными русскими, мистическими немецкими и ажурными французскими сказками.

Лицейское восприятие Греции пушкинским кружком для многих из нас остается единственно возможным, ведь на самом деле мы не знаем, как понимали свою мифологию греки, как они ее чувствовали. И только в этих ранних пушкинских стихах, где можно пойти в лес и повстречаться с нимфой, спуститься к реке - и увидеть наяду, а в теплом южном ветре - зефир, символический дух этой культуры отражен как русский. Но не православный, а языческий! Он явно смешался с роскошными по размаху фантазии сказками Арины Родионовны. Пушкин не раз будет совершать трансформацию, выворачивая античность сквозь призму русских сказок, а русские сказки - сквозь призму античности. Эта изумительная игра отражений уже в юности очаровывала его, и, достигнув творческой зрелости, он не раз к этой игре возвращался.

Удивительное стечение исторических обстоятельств позволило ему, стоящему на перекрестке всех культур мира, отразить все во всем. Он обладал той легкостью пера, которая в пушкиноведении породила вульгарную концепцию простоты. Это заблуждение по поводу простого Пушкина не изжито и до наших дней. И все же миф о его простоте поколеблен более вдумчивыми и внимательными к внутреннему миру поэта читателями, открывшими, что космос с его фундаментальными законами всегда был в центре внимания великого поэта. Так, Константин Кедров подчеркивает, что философское стихотворение “Движение” (1825) роднит поэзию Пушкина с теорией относительности Альберта Эйнштейна, а картину вселенной, описанную в романе “Евгений Онегин”, можно увидеть с такой степенью научной достоверности лишь благодаря научным достижениям нашего времени.

Многогранность Пушкина

Многогранность Пушкина - одна из величайших загадок. Его научные взгляды, представления поражают ученых. Бесспорно, в известном смысле Пушкин есть Ломоносов своего времени. Что стоит за этим - волшебство дара или эрудиция, отточенный интеллект? Скорее, все, вместе взятое. Но несомненно одно: гениальность, свойственная Пушкину, наделила его живым интересом ко всему, что истинно для поэта в этом мире.

Нам трудно себе представить, что Пушкин создал новый литературный русский язык. Еще во времена Екатерины Великой не было норм грамматики - люди писали и говорили как попало, но перед Пушкиным был Державин, который создал стиль и создал слог, и современники восхищались его легкостью. Тем не менее он моментально стал архаичным тяжеловесом, стоило зазвучать юному голосу потомка петровского арапа. И если мы повернем тяжелую дверь художественного монолита Пушкина, то за легкой формой откроем колоссальное по наполненности содержание.

Да, он сумел отразить все грани мировой культуры и сделал это необычайно легко. Так переплелись судьбы самой культуры. Историческая точка явилась точкой многих пересечений. Отсюда - миллион загадок Пушкина. И ответы на вопросы, которые порождают еще больше вопросов. Вот, к примеру, один из волнующих автора этих строк факт: А.С. Пушкин и Серафим Саровский, ментально сомасштабные по отношению друг к другу личности, были современниками, причём оба жили на Нижегородской земле: один - в Болдино, другой - в Дивеево, но лично знакомы они не были, никогда не встречались, хотя премного были наслышаны друг о друге. Но почему?! Что это - парадокс, ирония... или тайна судьбы поэта?)

Белинский - человек эмоциональный, с возвышенной душой, но довольно односторонний критик, сводивший в основном творчество Пушкина к социологической оценке, - назвал роман “Евгений Онегин” энциклопедией русской жизни. На самом деле энциклопедией был сам Пушкин. Не потому, что он был исключительного ума, как Гете, научные труды которого почти равны его художественным достижениям. Нет, все, что сделал Пушкин, он сделал в области литературы. И самое главное: он совершил путешествие далеко в прошлое и далеко в будущее. О первом все знают. Это - исторический цикл Пушкина, включающий его “Песни о Стеньке Разине”, повесть о Пугачеве, “Арапа Петра Великого”, поэму “Медный всадник”, трагедию “Борис Годунов”. Он удивительно точно расставил вехи русской истории, оживил ее страсти и страхи. Немало диссертаций написано на тему “Пушкин как историк”. Но мало кто знает, что Пушкин был пророком.

Несколько лет назад были опубликованы его рукописи, которые он сам запретил открывать потомкам раньше, чем через сто пятьдесят лет после его смерти. В них описана закономерность цикличности русской и мировой истории. Подобное удалось за все это время только Велимиру Хлебникову. Сами источники этих рукописей остаются загадкой.

Сказки, как оказалось, были к тому же и зашифрованным ключом пушкинской трактовки логики исторических событий. Так что не всегда бывает простым делом понять, какой же намек “добрым молодцам” содержит, скажем, сказка о золотом петушке. Когда Анна Ахматова убедительно доказала, что “Золотой петушок” одним из важнейших источников имеет сказку Вашингтона Ирвинга об арабском звездочете и весь экзотический антураж Пушкину потребовался для того, чтобы блеском нездешних чудес затмить, замаскировать политический актуальный смысл, Мандельштам оценил это искусство сказочника как шахматную партию. Да, Пушкин не только мастер интриги, потрясающий неисчерпаемым богатством своего воображения, но и непревзойденный логик, интеллектуал, закладывающий смыслы в произведение... слоями! Причем многослойность смыслов присуща любому пушкинскому произведению, сами же смыслы даны в спектре - от бытовых, житейских, до трансцендентальных!

Мироощущение поэта

Поэты утверждают, что они живут в обратном времени. С высокой мерой достоверности можно отнести эти слова к Пушкину. Более того: поэт жил в параллельном пространстве и периодически делился с нами своими особыми переживаниями. В этом мифопоэтическом пространстве ничего не значат чины, должности, дворцовая суета и светская мишура. А раз так, то он может позволить себе посмеяться над теми, кто смеется над ним. И поразительный юмор Пушкина - это юмор существования уязвимого бессмертного. Он уже знает, что он бессмертен. И уже знает, что будет убит, ведь он живет в обратном времени! Те, кто пытается его унизить, говорят о его картежных долгах, сердечном непостоянстве, жизненной неустроенности, но все это не имеет ни малейшего значения для человека, который не живет этой жизнью! Хотя и вынужден в ней жить...

Как все гении, он любил исключительность, и это ярко проявляется в нем самом, в его сюжетах и в его героях, ведь логика здравого смысла не допускает, чтобы какой-то там чиновник по особым поручениям, даже не дослужившись до камер-юнкера, без особых средств к существованию, без светских перспектив, вдруг женился на первой красавице! Или вспомним его героя из повести “Выстрел”: с его-то исключительным мастерством и жаждой мести, захватившей все его существо, - вдруг простить противника! Корни этой исключительности многие видят в байроновском влиянии на все российское общество, но герои Байрона бегут от жизни в запредельные дали, а герои Пушкина - кровь и плоть самой этой жизни.

Используя тезис Энгельса о типичных характерах в типичных обстоятельствах, советское литературоведение приписывало Пушкину умение находить такие характеры и такие обстоятельства, но это не так! Герои Пушкина, как правило, исключительны - и наперекор Байрону они помещены в самую гущу жизни. Вспомним, что после выхода “Пиковой дамы” читатели долго находились под впечатлением и увлеченно искали эти таинственно сочетаемые карты, поскольку художественный эффект живого человека среди современников в обыденной жизни был чрезвычаен в своей убедительности. Именно это свойство - помещать исключительного героя в предельно знакомые каждому обстоятельства, в повседневную атмосферу - отличает эстетику и поэтику Пушкина от эстетики и поэтики романтизма.

Для нас это время уже стало экзотическим, но представьте себе, что сейчас появился некто, кто сделает мистически обаятельным сегодняшнее. Возможно ли такое, кто знает...

Основной эстетический модус, который использует в своем творчестве Пушкин, встречается в искусстве крайне редко, это - ослепительность. Эффект ослепительности возникает, когда безмерно грандиозное содержание воплощается в максимально простой, но при этом адекватной ему форме, и это содержание все же как бы взрывает форму, ослепляя зрителя, читателя.

Воплощением такого явления в XX веке в изобразительном искусстве стал, например, “Черный квадрат” Малевича.

Сконцентрированное мощное содержание мировой культуры втиснуто в форму изложения лаконичным легким языком Пушкина - это аналог ослепительности в искусстве слова, это - метафора взрывоопасности предельного напряжения, которое наиболее ярко можно представить в русле зрительного восприятия - в русле светотональности.

Такое освещение может быть только в космосе. Увидеть, а тем более передать не каждому творцу дано.

Противоположностью данного эффекта является свет в конце столетнего цикла культуры. Это - свет серебряного века. Мерцанье полутьмы, дымчатость полуоттенков.

Эффект ослепительности и запредельная избыточность наделяют большинство пушкинских героев особым свойством: многие из них так или иначе связаны со страстями, имеющими сверхмощное напряжение.

Эти страсти, вернее - для каждого героя - одна, владеющая им страсть, - настолько сильны, что парализуют их личную волю, превращают в своих рабов, и Пушкин как бы с некоторым удивлением проводит своеобразную инвентаризацию человеческих страстей. Поэтому многие главные герои вроде Германна или Скупого рыцаря кажутся порой манекенами, невозможными для жизни, но Пушкин совершает сгущение и концентрацию целенаправленно, как ученые проводят эксперимент, наблюдая свой объект в точно определенных обстоятельствах.

Избыточная сила страсти, владеющая человеком, может показаться неподвижной, на самом деле она просто ослепляет своей непомерностью. В этом смысле герои Пушкина - прямые потомки греческих героев типа Геракла. Эти люди созданы по образцам греческих героев: они нагружены не по мере человека! Тяготение к таким страстям испытывала эстетика романтизма, но там в битве с природными стихиями и фантастическими силами герой самоутверждался или погибал - здесь же непомерная страсть не дает ему эволюционировать вообще. Она расплющивает его!

Безмерность и ослепительность - вот два свойства, характеризующие напряжение, в котором пребывают эти герои Пушкина.

Пушкин - пассионарий своей эпохи

В начале XIX века русская культура приняла эстафету мировой пассионарности, но она не знала об этом! Как не знал Пушкин, что открывает своим творчеством золотой век русской литературы. И тем не менее он интуитивно это чувствовал. Это видно в каждой его строчке. Он творит с ощущением, будто у него за спиной - Бог. Подобно Шекспиру, он зачастую не нов и пишет поверх чужих сюжетов, но в нем абсолютно новы смыслы, а главное - мироощущение. Это мироощущение человека, как бы посланного из будущего в это тяжелое и вязкое прошлое, чтобы рассказать всю правду о возможном. По-разному ее поймут. Одни захотят быстрого переворота и, опьяненные дыханием свободы, выйдут на Сенатскую площадь, чтобы затем погибнуть или сгинуть в Сибири. Другие увидят, что по дороге к свободе - непочатый край духовных проблем, и за их решение пора приниматься. Из этого родится русская интеллигенция.

Как фантастические герои у Маяковского или Стругацких, Пушкин, этот всемогущий и одновременно очень хрупкий человек, перемещается в мрачное николаевское время, чтобы легко и играючи заговорить о сложном и непостижимом для современников. Все, что он мог сказать, он сказал. Все, что могли понять его современники и потомки, они поняли. Но Пушкин говорил не только для них и не столько для них. Соизмеряя его способность с нашей способностью понимать и объяснять мир, людей, их поступки, чувства и мысли, с удивлением обнаруживаешь, что он и здесь остается пассионарием, а мы - все такими же дикими и дремучими, фрагментарно образованными и примитивно чувствующими... Он все еще из будущего. Он все так же свободен и гармоничен, и за сто пятьдесят лет никто не стал писать легче, никто не смог насытить художественный текст плотнее, и никто не смог превзойти тот волшебный порядок слов, из которого складывается симфония Пушкина.

Как-то знаменитый советский журналист Кольцов, обучая молодежь, разбирал текст одного дореволюционного фельетониста и периодически восклицал: “Монолит! Негде лезвие вставить - ничего невозможно убрать!”. Если говорить о Пушкине, то это относится ко всему его творчеству без исключения, ведь поразительны даже пушкинские черновики. Его тексты неразъемны. Всякие попытки анализа всегда частичны. И самое удивительное в том, что мы уже имеем внушительную по объему библиотеку, трактующую, взвешивающую штрихи пушкинского творчества, и эта библиотека в сотни раз превосходит написанное Пушкиным. Но раскрыта ли от этого суть его творчества?

В чем гениальность Пушкина

Можно взять небольшую повесть “Барышня-крестьянка” и обнаружить по поводу ее возможные трактовки, от бытовой до эзотерической. Казалось бы, “Барышня-крестьянка” - житейский анекдот, как, скажем, “Пиковая дама”. Но на самом деле в кольцевой структуре этих произведений заложена числовая символика не менее значимая, чем дантовская! И попробуй разберись: то ли знакомство с розенкрейцерами повлияло на Пушкина, то ли его раскованный гений творил по тем же законам, которые скрыты в секретном эзотерическом знании этого ордена? В “Пиковой даме” мы видим мистическое пересечение трех миров, которое затем разовьется в “Мастере и Маргарите” Булгакова, но нити их мы можем найти и у Гофмана, и, если хотите, у Андрея Тарковского. Сквозь время и пространство они ведут таинственную перекличку в мировой культуре, и мы - их читатели и зрители - слышим только отзвуки и отголоски этой таинственной переклички, не в силах постигнуть ее сакрального смысла.

Наше время - время расшифровок.

Как достижения конца XX века можно назвать раскрытие духовно-символической ипостаси гоголевских произведений, обнаружение многослойной информации, заложенной в Апокалипсисе, разгадку тайнописи великих книг Достоевского, Белого, Булгакова.

Но, чтобы попытаться постичь художественный мир Пушкина, надо почувствовать себя хотя бы в чем-то равным ему. Однако мало кого посещает такая свобода! И слишком мы с детства перепуганы лакированными портретами, висящими в школьных кабинетах, и лакированными речами, не допускающими расхождений с зацементированным текстом учебника... Не этого ждал от нас, читателей, Пушкин. Не официального признания его гением - это он знал сам - и сознания этого ему было достаточно. Но... понимания - разбуженного воображения и нашей готовности вступить в мысленный диалог с ним... чтобы в конгениальном сотворчестве продлить чудесный миг очарованности земной жизнью, покорившей своим волшебством поэта раз и навсегда, несмотря на перипетии судьбы и ее трагическую развязку!

То, что видел и переживал Пушкин, существенно не как факт действительности, а как достояние его необычайного внутреннего мира. Осмысляя наследие поэта, можно с уверенностью сказать: все художественное творчество его покоится на реализации личностного потенциала. Поэт лишь однажды выезжал за пределы отечества, да и то в обстоятельствах экстремальных. Видимо, главное все-таки в душе самого творца. Нам, читателям, выпало великое счастье стать очевидцами необозримости пушкинской души. Счастье стать очевидцами созданных им чудес! Ибо нет на свете изумительнее для читательского воображения строк:

У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом...

формате PDF (622Кб)